Если бы в конце XIX века существовал LinkedIn, профиль Анри Матисса взорвал бы все алгоритмы. «Юрист → торговец зерном → художник-революционер. Навыки: взрывать салоны кислотными красками, дружить с Пикассо (условно), превращать скандалы в шедевры». Его жизнь — это квест «найди себя», где вместо скучных диалогов — бунт против условностей. И да, если вы думаете, что фовизм — это что-то про фламинго, вы не одиноки. Но обо всём по порядку.
Глава 1: Как не стать мешками с зерном
Анри родился в семье, где папа торговал зерном, а мама разрисовывала горшки. Судьба приготовила ему мешки, счета и скуку провинциального городка. Но в 20 лет, отбывая юридическую повинность в Париже, Матисс вдруг осознал: «Чёрт, я же не могу провести жизнь, пересчитывая чужие долги!» И вместо кодекса Наполеона взял в руки кисть.
Его ранние работы — тихий бунт. Натюрморты с фруктами, пейзажи Булонского леса — всё как у «нормальных» импрессионистов. Но уже тогда в них проглядывала жажда цвета, который позже закричит: «Смотри на меня!» А пока Анри копит вдохновение, как студент — долги. Скупает работы Ван Гога и Гогена, штудирует Сезанна (который, как известно, яблоки писал лучше всех, кроме Ньютона).
Глава 2: Фовисты — первые панки искусства. Краткий мануал по эпатажу
1905 год. Матисс, Дерен и Вламинк едут в Колиур — средиземноморскую деревушку, где рождается фовизм. Нет, это не секта. Это стиль, где небо может быть алым, а лицо — зелёным. Когда их работы выставили в Осеннем салоне, критики ахнули: «Да это дикари!» (фр. les fauves). Матисс, вместо того чтобы оправдываться, продал «Открытое окно» за 500 франков — и понеслось.
Его «Женщина в шляпе» выглядела так, будто её разукрасил ребёнок, употребивший все карандаши сразу. Общественность возмущалась, но Лео Стайн (меценат с отменным вкусом) купил картину. Так Матисс понял: скандал — лучшая реклама.
Глава 3: Русские меценаты, Пикассо и война «кто круче»
Пока Пикассо изобретал кубизм, Матисс соревновался с ним в гениальности. Их дружба напоминала дуэль: «Ты разбиваешь формы? А я их наполняю цветом!» Русский коллекционер Щукин, заказавший «Танец» и «Музыку», стал их общим фанатом. Когда Матисс приехал в Москву, он влюбился в иконы — видимо, увидев в них родственницу своей «Голубой обнажённой».
А ещё Анри открыл академию в бывшем монастыре. Представьте: студенты копируют античные статуи, а потом рисуют обнажённых моделей под присмотром мастера, который сам едва не бросил живопись из-за бронхита. Ирония? Нет, упрямство.
Глава 4: Одалиски, джаз и ножницы как оружие
В 1940-е Матисс, переживший войну и операцию, изобрёл технику découpage — коллажи из цветной бумаги. «Джаз» — его книга-альбом, где формы танцуют, как ноты. В 80 лет он проектирует витражи для капеллы в Вансе, доказывая: искусство не имеет возраста, только цвет.
Когда гестапо арестовало его жену и дочь, Матисс остался в Ницце. Не из страха — из упрямства. Он верил, что красота сильнее войны. Его «Красный интерьер» 1947 года — манифест: даже в хаосе можно найти гармонию.
Эпилог: Почему Матисс — это не про музеи, а про смелость
Он мог бы стать юристом, торговать зерном или сдаться после провальной выставки. Но выбрал быть «дикарём», который перекрасил XX век. Его наследие — не только в музеях. Оно в дерзости дизайнеров, смелости графиков и каждом, кто рискует выбрать свой цвет.
Как говорил сам Матисс: «Творчество требует смелости». А мы добавим: и чувства юмора. Ведь только человек с иронией мог назвать ярко-оранжевое небо «реализмом».
P.S. Если ваша жизнь кажется серой, вспомните Матисса. Возьмите краски, выпейте абсента (осторожно!) и нарисуйте что-нибудь невозможное. Вдруг вас тоже назовут «дикарем» — но уже в Instagram?