Свежий летний ветерок врывался в распахнутое окно кухни, играя с выцветшими занавесками и разнося по квартире аромат жасмина. Наталья сосредоточенно нарезала овощи для салата, краем глаза наблюдая за шестилетним Мишей, увлеченно собирающим конструктор за обеденным столом. Нож мерно стучал по разделочной доске, словно отсчитывая последние минуты спокойной жизни.
— Мам, смотри, какой у меня космический корабль получается! — мальчик поднял недостроенную конструкцию, демонстрируя свое творение.
— Красивый, солнышко. Только давай уберем, папа скоро придет.
Наталья вздохнула. Сергей в последнее время задерживался на работе все чаще. «Проекты», «дедлайны», «совещания» — привычные отговорки, за которыми она чувствовала что-то неладное. Как в воду глядела.
Входная дверь распахнулась без звонка — у свекрови были свои ключи. Ещё один камень преткновения в их нескончаемых семейных баталиях.
— А вот и мы! — раздался громкий голос Валентины Петровны.
Наталья вздрогнула, едва не порезав палец. В кухню вплыла свекровь — иначе не скажешь, настолько величественной была её поступь. Следом появился Сергей с виноватым выражением лица и двумя огромными чемоданами.
— Мама решила... эээ... погостить, — промямлил он, старательно изучая потертый линолеум.
— Надолго? — Наталья постаралась, чтобы голос звучал ровно.
— На месяц, не меньше! — отрезала свекровь. — Нужно же посмотреть, как вы тут живете. А то, я смотрю, совсем всё запущено.
Она демонстративно провела пальцем по подоконнику и поморщилась. Наталья стиснула зубы. Месяц. Господи, за что?
— Мишенька, иди к бабушке! — Валентина Петровна раскрыла объятия, из которых тут же посыпались конфеты, игрушки и какие-то яркие коробки.
Наталья молча наблюдала за этим конфетным дождем. В голове крутилось мамино «береги нервы — они не казённые». Но как их уберечь, когда свекровь методично, день за днем, разрушает всё, что ты строила годами?
— Только не перед ужином, — попыталась она остановить конфетопад. — У Миши аллергия на...
— Вот еще! — фыркнула свекровь. — При мне никакой аллергии не было. Это всё ваши выдумки современные. В наше время дети и конфеты ели, и в грязи играли — и ничего, выросли здоровыми!
«В наше время» стало гимном следующих дней. В наше время дети ложились спать в 20:30. В наше время не было этих ваших развивающих кружков. В наше время мамы не работали, а сидели дома.
— В ваше время и динозавры по улицам бегали, — пробормотала как-то Наталья, загружая посудомойку.
— Что-что? — свекровь навострила ухо.
— Говорю, посуда грязная, — соврала Наталья.
Валентина Петровна обосновалась фундаментально. Переставила мебель — «для лучшей энергетики». Перемыла все шкафы — «у вас тут антисанитария». Выкинула любимую Натальину кружку — «треснутая, микробы заводятся».
Сережа избегал конфликтов. Задерживался на работе. В выходные внезапно находил неотложные дела. Как корабль, идущий ко дну, их семья медленно погружалась в пучину взаимных обид и недомолвок.
А потом случилось то, чего Наталья боялась больше всего. Миша заболел.
Началось все с обычного расстройства желудка. Наталья сразу поняла — конфеты. Три пачки за день, куда смотрела свекровь? Но Валентина Петровна и слышать не хотела о связи между сладостями и болезнью.
— Это все ваша модная еда! — безапелляционно заявила она. — Суши эти, роллы... Вот в наше время...
К вечеру у Миши поднялась температура. Наталья вызвала скорую. Диагноз — пищевая аллергия, тяжелая форма. Три дня в больнице.
— Я же говорила! — не выдержала Наталья, когда они с Сергеем вернулись из больницы. — Сколько раз просила не давать ему эти конфеты!
— Не смей обвинять мою маму! — вспылил муж. — Она хотела как лучше!
— Как лучше? — Наталья расхохоталась. — Ты это серьезно? Дорога в ад вымощена благими намерениями, слышал такое?
— Прекрати истерику!
— Это не истерика, Сережа. Это крик души. Знаешь, что самое страшное? Не конфеты. Не переставленная мебель. Не выброшенные вещи. Самое страшное — что ты всё это позволяешь. Молча наблюдаешь, как твоя мать разрушает нашу семью.
— Она не разрушает...
— Правда? А что она делает? Приходит без звонка. Командует. Критикует. Обесценивает всё, что я делаю. А ты? Ты прячешься на работе, лишь бы не принимать ничью сторону!
Сергей молчал. За стеной гремела посуда — Валентина Петровна демонстративно мыла тарелки, всем своим видом показывая, что слышит каждое слово.
— Знаешь, — тихо сказала Наталья, — когда мы поженились, я думала, что у нас будет настоящая семья. Где все поддерживают друг друга. Где есть уважение. Где...
— У нас есть семья!
— Нет, Сережа. У тебя есть мама. А я так, приложение к штампу в паспорте.
Она развернулась и пошла в спальню. Сергей остался стоять в коридоре, разрываясь между двумя самыми важными женщинами в его жизни.
Утром Наталья проснулась от запаха блинов. На кухне хозяйничала Валентина Петровна.
— Садись, невестушка, разговор есть.
Наталья послушно села. В конце концов, хуже уже быть не может.
— Я вчера всё слышала, — начала свекровь. — И знаешь... ты права.
Наталья поперхнулась чаем.
— Что, удивлена? — усмехнулась Валентина Петровна. — Думала, я совсем старая карга? Нет, девочка. Я всё понимаю. И про конфеты эти... виновата. Но знаешь, в чем дело? Я ведь тоже была невесткой. И моя свекровь...
Она замолчала, глядя в окно. Потом продолжила:
— Она превратила мою жизнь в ад. Десять лет я терпела. Всё думала — вот-вот наладится. Не наладилось. Сережкин отец между нами метался, как ты говоришь — не принимал ничью сторону. А потом... потом я поклялась, что никогда не буду такой свекровью. И что ты думаешь? Стала еще хуже.
Наталья молчала. А что тут скажешь?
— Знаешь, почему я к вам приехала? — вдруг спросила Валентина Петровна. — Сережка позвонил. Сказал — мам, у нас всё плохо. Я и примчалась. Думала — спасать семью надо. А получилось... — она махнула рукой.
— И что теперь?
— Теперь? — свекровь вздохнула. — Теперь я уеду. Сегодня же. Только... можно, буду приезжать иногда? Ненадолго. И без конфет.
Наталья смотрела на эту женщину — властную, упрямую, любящую своего сына до одержимости — и вдруг поняла: она ведь тоже страдает. По-своему, но страдает.
— Знаете, — медленно произнесла Наталья, — давайте попробуем сначала. Только... по-другому.
Валентина Петровна кивнула. В кухню заглянул встрепанный Сергей:
— Вы что, не ругаетесь?
— Нет, сынок, — усмехнулась свекровь. — Учимся договариваться.
Это было начало. Непростое, со срывами и откатами назад. Валентина Петровна то и дело соскальзывала в привычную колею — командовать, поучать, вмешиваться. Но теперь Наталья научилась реагировать иначе:
— Валентина Петровна, давайте вместе подумаем, как лучше.
Свекровь поджимала губы, но... прислушивалась.
Миша выписался из больницы. Теперь бабушка вместо конфет приносила развивающие игры и книжки. Правда, иногда «случайно» забывала в прихожей пакет с запрещенными сладостями.
— Мам, — устало говорила Наталья, находя очередной тайник. — Ну вы же обещали...
— Ой, это не я! — картинно удивлялась свекровь. — Наверное, домовой!
Они даже начали шутить — осторожно, прощупывая границы допустимого. Как-то Валентина Петровна затеяла грандиозную уборку:
— В наше время...
— ...динозавры были чистоплотнее? — подхватила Наталья.
Свекровь замерла с тряпкой в руках, потом расхохоталась:
— А ведь точно! Особенно тираннозавры — те еще чистюли были!
Сергей смотрел на это преображение с недоверчивым восторгом:
— Как вам удалось?
— Просто перестали делить тебя, — ответила Наталья. — Поняли, что любим одного и того же человека. По-разному, но любим.
Прошел год. Теперь, когда свекровь приезжает в гости, это действительно праздник. Она по-прежнему пытается командовать, но уже мягче, с оглядкой. А Наталья научилась фильтровать — что-то пропускать мимо ушей, где-то уступать в мелочах, но твердо стоять на своем в важном.
Недавно Валентина Петровна призналась:
— Знаешь, а ведь ты лучшая невестка, какую только можно желать. Жаль, что я это не сразу поняла.
— А вы — не самая плохая свекровь, — улыбнулась Наталья. — Особенно когда не пытаетесь быть идеальной.
Миша теперь говорит друзьям:
— У меня самая крутая бабушка! Знаете, сколько она динозавров помнит? Всех!
А Сергей... Сергей просто счастлив. Его любимые женщины наконец-то нашли общий язык. Хотя иногда, слыша их заговорщический смех на кухне, он настораживается:
— Вы там случайно не против меня что-то замышляете?
— Что ты, сынок! — невинно отвечает Валентина Петровна. — Мы просто вспоминаем, какими были тираннозавры в наше время.
Говорят, невозможно подружиться со свекровью. Что это борьба, в которой не бывает победителей. Что легче сменить мужа, чем изменить его маму. Но так ли это? Может, просто нужно помнить: по другую сторону баррикад тоже человек. Со своими страхами, комплексами и желанием быть нужным. И иногда достаточно просто сделать шаг навстречу.
А как вы думаете, возможно ли найти общий язык со свекровью? Или это действительно утопия?
🎀Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить выход новых историй и рассказов.💕