- Выходи за меня, Маргарет. Я буду любить тебя и твою дочь, я буду заботиться о вас, - сказал Уолтер, и она тут же счастливо кивнула. Разве можно было предположить, чем обернётся счастливейший момент…
Он – обаятельный мужчина, жизнелюбивый и с претензией на лоск. Она – разведённая женщина с маленькой дочкой на руках. Совсем недавно Маргарет перебралась в Сан-Франциско, пыталась свести концы с концами, разрисовывая детскую мебель на местной фабрике. И всё же успевала по вечерам рисовать для себя: эту страсть не вытравить. Жаль, что призвание не удалось сделать профессией. В юности Маргарет училась в художественных школах Нэшвилля и Нью-Йорка, но судьба сложилась, как у большинства американок в 50-е: «этот мир принадлежит мужчинам», детка, а ты радуйся участи домохозяйки, обменивайся рецептами пирогов с соседками да выбирай цветистые занавески… Всё это наскучило Маргарет в первом браке и, прихватив дочурку Джейн, она рванула в Сан-Франциско. Где на одной из выставок встретила Уолтера…
Уолтер твердил, что рождён для живописи. Что ради этого он оставил первую семью, уехал учиться в Европу, жил на левом берегу Сены, впитывал дух парижских улочек. А ещё он смотрел на несчастных сирот в Берлине, оборванных и голодных. Больше всего в душу запали их глаза – бездонные, совсем не детские. Впрочем, речи о глазастых сиротках стали звучать позже, когда Уолтера попросили объяснить, откуда он черпает вдохновение для своих картин…
До встречи с Маргарет он называл себя «воскресным художником»: выходил с мольбертом для настроения, а на жизнь зарабатывал продажей недвижимости. Надо признать, зарабатывал успешно: умел очаровывать и убеждать. Однако кипучая натура требовала признания – именно в живописи.
Он обратил внимание на картины Маргарет: она всегда рисовала несчастных детей. С непропорционально огромными глазами на пол лица, с огромным чёрным зрачком. Её персонажи плакали, обнимали таких же большеглазых собачек и кроликов, шли по дорожкам и просто смотрели на зрителя – но они никогда не улыбались.
«Почему ты рисуешь только это? Только грустных глазастых детишек?» - как-то спросил Уолтер. Маргарет вздохнула: «Твоя жизнь была насыщенной, Уолли. Ты поездил по миру, видел другие страны. А я ни разу не покидала Америку. Моя дочь Джейн – это всё, чем я живу. Вот и пишу её глаза…»
… Поженившись в 1955, два года Маргарет и Уолтер Кин прожили счастливо. Уолтер обожал вечеринки и внимание, и однажды кто-то из знаменитостей обратил внимание на картину с большеглазым ребёнком. А подвыпивший Уолтер хвастливо заметил, что это его творчество. И всё, молва понесла…
Сами того не подозревая, чета Кин поймали волну: детишки с печальными глазищами и пушистыми зверьками стали невероятно популярны. Может, дело в том, что аккурат на конец 50-х пришёлся бум одноэтажного строительства в Америке. Владельцы квадратных метров хотели придать уюта, украсить голые стены чем-то милым: постеры детей с печальными глазами пришлись как нельзя кстати…
Но это было уже позже: сначала картины Маргарет Кин понравились знаменитостям – и в тот же миг Уолтер объявил их своими. Она робко возразила, мол, нехорошо врать, но он убеждал, что её никто не воспримет всерьёз. То, что рисует домохозяйка, воспримут как претенциозную мазню с однотипными сюжетами и персонажами. То, что изображает мужчина, примут как глубокое послание миру и особый авторский стиль.
Надо признать, Уолтер во многом был прав: в 50-е Америка не могла похвастать демократичным отношением к правам женщин…
К тому же публике всегда было интересно пообщаться с художником, и тут болтливый артистичный Уолтер давал фору застенчивой немногословной Маргарет.
«Моя жена – мои картины»
Когда, в какой момент удачный коммерческий ход превратился в тюрьму для Маргарет? Сначала Уолтер называл их командой, говорил «наши картины», но чем больше поступало денег, тем увереннее он говорил о единоличном своём успехе…
Он заявлял, что на полотнах – отражение страданий европейских детей в послевоенные годы, те самые берлинские сироты взывают о помощи. Ему верили.
Он уверял, что со времён Эль Греко он лучший художник, рисующий глаза. Знаменитости роняли слезу и распахивали кошельки, скупая оригиналы работ по заоблачным ценам.
Уолтер оброс связями и держал нос по ветру. Едва в город или страну приезжал мировой лидер, он угодливо преподносил картину в подарок – и снова оказывался на первых полосах газет, теперь уже с политическим оттенком. Он щедрый меценат, творит не ради денег, но ради искусства и детей!
Население, которому грустные детишки были не по карману, приобретали постеры и открытки, которые продавались повсюду. На улицах детища Кина взирали из киосков прессы. В супермаркетах они глядели со стоек с печатной продукцией.
Всё это приносило нешуточные дивиденды, и вскоре чета Кинов переехала в дорогой особняк в Калифорнии – с прислугой, бассейном и гостевыми комнатами. Уолтер осуществил мечту: он превратился в светского льва, который с бокалом в руке разглагольствовал о высокой миссии искусства.
Он погряз в вечеринках. В их доме всегда гостили охочие до выпивки и развлечений личности – Уолтер охотно присоединялся. Странно, что ни у кого из завсегдатаев его особняка не возник вопрос, когда же маэстро успевает рисовать, если он постоянно во хмелю и в чьих-то объятьях.
А ему и не надо было этого делать – ведь имелась Маргарет. Она почти не видела ни денег, ни гостей. Для неё Уолтер выделил мастерскую, там-то жена и проводила время за мольбертом. В студии всегда были задёрнуты шторы, даже прислуга и дочь Джейн не имели доступа в комнату.
Что же до интрижек мужа, то Маргарет махнула на них рукой. В конце концов, у неё оставались её дети и картины. Взгляд маленьких страдальцев становился всё несчастнее. Ничего удивительного, ведь черпать вдохновение для других эмоций ей было попросту неоткуда.
Даже уезжая из дому, Уолтер постоянно звонил убедиться, что Маргарет никуда не ушла: 16 часов за мольбертом в сутки - её нормальный график. А с остальным, интервью и светскими раутами, он разберётся сам.
И разбирался, даже выпустил мемуары. В которых рассказал, как берлинские сироты рвали ему сердце в 1949 году. И как сразу трое красоток ждали его в постели в 60-х, когда в соседней комнате жена рисовала очередных малюток. Впрочем, о малютках и жене он «забывал» рассказать.
«Это не искусство»
В 1964 году в Нью-Йорке проходила Всемирная выставка, и предприимчивому Кину досталось место в здании ООН, в павильоне образования. Он велел Маргарет быстренько, всего за месяц, нарисовать шедевр. И она изобразила лестницу, тянущуюся до горизонта, а на ней – сотни детей разных рас и вероисповеданий, картина называлась «Завтра навсегда».
Уолтер был доволен, как никогда, теперь уже сравнивал «своё» творение с Сикстинской капеллой Микеланджело. Наверное, всё прошло бы гладко, если бы не искусствовед-критик Джон Канадэй. Он опубликовал в «New York Times» едкое замечание: «На этой безвкусной халтуре изображено около сотни детей, следовательно, это где-то в сто раз хуже, чем в среднем все работы Кина». Картину быстренько убрали с экспозиции.
Уолтер был взбешён, клялся, что засудит Канадэя, создателей выставки и ООН в целом. А Маргарет растерялась: возможно, её дети и картины далеки от высоко искусства, они не останутся в веках, но они нравились сотням тысяч людей. И выражение их глаз было частью её души…
Уолтер всё глубже увязал в пьянстве и злобе, во всём обвиняя Маргарет, и она наконец-то решилась уйти. Забрала дочь и поселилась на Гавайях. Там её измученное сердце обрело отраду: можно было рисовать, любоваться закатами и рассветами. А ещё она нашла друзей – в общине Свидетелей Иеговы.
Свобода!
Окончательный уход от узурпатора давался нелегко: Уолтер потребовал компенсации за развод – она передаёт права на все свои полотна и рисует не меньше 100 новых. Первое время Маргарет выполняла условие, написав пару десятков картин, а потом решила – хватит.
В 1970 году Маргарет Кин рассказала репортёру на радио, что все эти годы потворствовала ужасной лжи. Уолтер Кин даже кисть не умеет толком держать, зато прекрасно присваивает плоды чужого труда. Слово за слово – дело дошло до суда.
Уолтер защищался и нападал, держался с таким апломбом, что Маргарет поняла: он не в себе и действительно считает глазастых детей своими картинами… Однако суд поставил точку, попросив бывших супругов прямо в зале заседания нарисовать те самые большие глаза. Спустя 53 минуты Маргарет сдала свою работу, а Уолтер – чистый лист…
Маргарет было возвращено её имя и авторство, а заодно четыре миллиона долларов компенсации. Правда, ни цента не удалось получить – Уолтер уже всё пропил.
Маргарет Кин нашла своё счастье, снова выйдя замуж. Она прожила долгую жизнь – 94 года, и упокоилась в июне нынешнего года. Кстати, после ухода от мужа её персонажи улыбаются и плавают с серебристыми рыбками – можно представить, насколько изменилось самоощущение женщины.
Уолтер Кин покинул сей мир в 2000 году – в нищете и озлобленности. Досужие репортёры продолжали иногда баловать его вниманием, и он говорил, что открыл для себя мир трезвости, но по-прежнему называл «большие глаза» собственным авторским стилем. Однако до самой смерти не нарисовал ни одной картины.
