Браконьерской рыбалкой в части занимались офицеры и «деды» осеннего призыва. Шоферам весеннего призыва не повезло дважды. Во-первых, рыбалка проплывала мимо, а во-вторых, уезжали на «дембель» через месяц после всех уехавших домой. Каждую весну приходил приказ о задержке водителей с последующим направлением их на фронт битвы за урожай в передовой колхоз «40 лет без урожая». В июне поступал другой приказ, разрешающий их увольнение в запас.
Как-то «деды 1974» выловили чавычу, что было редчайшей удачей. Сам я ее не видел, был на выезде, но, по рассказам, рыбина, в сравнении с кетой, была огромной. Если с большой самки кеты можно взять литр икры, то с чавычи объем деликатеса достигал ведра. Ребята решили серьезно поправить свои финансы, а прапорщик с продовольственного склада захотел заполучить ценный трофей. Сговорились быстро, цену определили в «четвертак» (25 рублей) и новый владелец ценной рыбы укатил домой радовать жену. Вернувшись, разочарованно сказал, что то был самец (попробуйте проверьте), и вручил рыбакам два рубля пятьдесят копеек. На требование честного соблюдения сделки пояснил, что, когда сговаривались, он понял, что «четвертак» это от «червонца» (десять рублей), а иначе бы и не брал у них эту малоценную рыбину.
Однажды дневальный поднял меня в четыре часа утра. Офицеры и прапорщики всю ночь ловили рыбу, а теперь, натрудившись, желали отдохнуть в теплой и мягкой постели. Загрузились. Все ехали домой с пустыми руками, кроме двух толстяков, особ жадных, хитрых и не доверяющих никому. Каждый тащил солдатский восьмилитровый бачок для второго, наполненный сверх краев икрой. Один прозывался прапорщик Воляр, заведующий столовой, а второй – старший лейтенант Горбенко по прозвищу Гога, отвечающий за материальное обеспечение части, иначе зам. по тылу. Воляр с икрой залез в кузов, а Гога занял кабину, поставив икру в ноги. Про этих двух «замечательных» военных будут особые рассказы.
Поехали. На выезде из части вижу желтый ГАЗ-69.
– Рыбнадзор, – сообщаю Гоге, – что делать? Может в часть возвратиться?
– Вперед.
Вперед, так вперед. Мое дело шоферское, солдатское, и не я хозяин пуда икры. Из «люськи» выскакивает гражданский мужик и полосатой палкой требует остановить автомобиль. Опять спрашиваю:
– Что делать?
– Останавливайся.
Торможу. Мужик подбегает и требует у меня документы. Двое других пошли к кузову.
– А Ваши документы, – обращаюсь к мужику.
– Ты не требуй, а показывай, – повышает на меня голос Гога.
– Водитель прав, – вступает в разговор мужик, достает из кармана удостоверение и в развернутом виде показывает мне.
Передо мной начальник Анадырского ГАИ, требования которого мы, военные шофера, обязаны выполнять, а он имеет право даже лишить нас водительского удостоверения. Показываю ему свои документы. Он начинает их изучать, а из кузова громко кричит другой:
– Нашел!
– У Вас все в порядке, – обращается ко мне начальник ГАИ и возвращает все мои документы, так и не раскрыв их. Гога пошел для разборок, а его бачок с икрой остался незамеченным.
Разборки в самом разгаре, а тут, как откуда-то на лыжах, генеральская «Волга» и сам генерал собственной персоной. Не знаю, составлялся ли протокол, было ли наказание, сидел спокойно на своем водительском месте, видел и слышал, что можно было увидеть и услышать из кабины грузовика. Но вот все прощаются, генерал протягивает Гоге руку, а когда тот подобострастно тянется к ней, резко отдергивает со словами:
– А вот ху… тебе!
Гога забирается в кабину, сидит молча и хлюпает носом. Наконец командует:
– Поехали.
В один из дней, ближе к вечеру, вызывает подполковник Лоик и приказывает ехать в Особый отдел без старшего машины. Приехал. Вышел подполковник, сел и приказывает ехать.
– А куда ехать, товарищ подполковник? – спрашиваю особиста.
– Я буду по ходу показывать, – отвечает.
На первом же перекрестке хоть останавливайся, уже на самом перекрестке командует:
- Налево.
Когда таким же образом проехали и второй перекресток, не выдерживаю и обращаюсь к пассажиру:
– Товарищ подполковник, Вы скажите: куда мы едем?
– Вам, товарищ рядовой, этого знать не положено!
Едва сдержав себя от хохота, говорю:
– Мне нельзя нарушать ПДД (правила дорожного движения), я обязан заблаговременно включить сигнал поворота, чтобы другие участники движения видели мой маневр. К тому же я же сижу за рулем и, когда приедем на место, буду знать конечный пункт маршрута.
Подполковник задумался. Потом нехотя произнес:
– Десятый причал.
Приехали. На десятом причале была небольшая воинская часть сухопутных моряков. Ребята служили на десантных баржах. Подполковник сходил на телефон, вернулся и сообщил, что нам надо ждать баржу, которая вышла из первого дивизиона, что она уже в пути. Эти самоходные плоскодонные баржи довольно тихоходны, поэтому ждать пришлось долго. Но вот следует команда подъезжать к барже под погрузку. Завожу, включаю заднюю… Из-за поворота показывается желтый ГАЗ-69. Мне командуют заезжать на соседнюю баржу. Поплыли. Но охота началась серьезная. Плавали до утра. При попытке причалить к удобному для перегрузки берегу, словно из-под земли, появлялись охотники за браконьерскими головами.
Все закончилось тем, что все попытки заполучить груз прекратили, баржу с грузом отправили назад в первый дивизион, предупредив ракетчиков, что корыто возвращается к ним с грузом, чтобы пэвэошники не устроили его обстрел. Подполковника вернул туда, откуда взял, и поехал к себе в часть, в очередной раз оставшись без завтрака.
Прошло сколько-то времени, примерно недели две, опять иду к командиру. На этот раз должен ехать на вертолетную площадку аэродрома, опять без старшего машины. Командир пояснил, что меня там будут ждать и скажут, что делать дальше.
Приехал. На вертолетной площадке никого нет. Сказали, на вертолетной площадке, значит, на вертолетной площадке. Стою жду. Через полчаса подлетает новинка автомобильной техники – УАЗ-469. Выскакивает водила-сержант, спрашивает:
– Ты с восьмого причала?
– Я.
– А почему здесь стоишь? Тебе надо на Северную стоянку.
– Мне сказали приехать на вертолетную стоянку, я на нее и приехал.
– Поехали на Северную.
– На Северную, так на Северную.
Я уже писал, что Северная стоянка, это стоянка бомбардировщиков. К тому времени стратегические 3М уже улетели к себе на Украину, остались домашние Ту-16. Подъезжаю. В стороне от бомбовозов стоит вертолет. Мне велено подъезжать к нему. Подъехал. Началась перегрузка кадушек с рыбой. Перегрузили. Вертолет сделал еще один рейс в первый дивизион. А я доставил ценный и секретный груз в Особый отдел дивизии, призванный строго следить за исполнением в армии советского законодательства и железной рукой пресекать хищения социалистической собственности, к каковой относилась и кета, идущая на нерест по Анадырскому лиману.
Рыбу солили в десятиведерные кадушки. Этой тары было превеликое множество. Она поступала ежегодно в воинские части с всевозможными солениями: селедкой, капустой, огурцами, зелеными помидорами, морковью… В кадушку помещалось 40–45 рыбин, вставлялась на место крышка и плотно набивался обруч.
Откуда рыбнадзор и пограничники узнавали о передвижениях автомобилей с браконьерским грузом? Советская власть держалась на осведомителях, доносчиках, сексотах и прочих тварях. Советская Армия была составляющей этой власти, поэтому в каждой части были свои осведомители, которые доносили своим кураторам на своих же товарищей. Не обязательно о нарушениях устава, но и что солдатики говорят о каком-либо офицере или прапорщике. А вот погранцам или рыбнадзору доносили офицеры и прапорщики, имеющие доступ к телефону. Отсюда и внезапные появления погранцов и рыбнадзора в нужное время и в нужном месте. Но о доносчиках и осведомителях надеюсь написать отдельную рассказку.
Чем выше должность, тем громче крик о соблюдении законов и правил, и тем большие нарушения этих законов и правил, когда сходят с высоких трибун. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Вот и здесь, сотрудники Особого отдела не только добыли браконьерским способом рыбу в особо крупных объемах, но для ее перевозки задействовали армейские автомобили, десантную баржу и даже вертолет… И что? Они сознательные советские граждане, самые достойные строители коммунизма.
Разгружая водку для Военторга, вкалывая бесплатно, солдатики из ракетного полка прибрали к рукам два ящика водки. Всю группу, десяток человек во главе с сержантом, судили трибуналом и отправили отбывать наказание в дисциплинарный батальон. Не исключаю, что следствие вел вороватый подполковник-особист, которого я возил ночь напролет, который был уверен, что для водителя должно быть тайной, куда он едет и куда приехал.
Приехал дед-колхозник к Брежневу узнать, что такое коммунизм и когда он наступит. Брежнев подвел старика к окну и пояснил:
– Видишь, моя «Чайка» стоит, а рядом «Чайка» Косыгина? Когда твоя «Чайка» встанет между ними – коммунизм наступил.
Приехал дед в свою деревню и разъясняет своей старухе:
– Видишь, мои лапти под лавкой, а рядом твои? Когда между ними будут стоять лапти Брежнева, стало быть дожили до коммунизма.
Содержание: