Конечно, они с отцом так долго жили без мамы… Почти целую вечность, казалось Алёне. А когда мама приехала в Заярский, Алёна поняла, как хотелось ей, чтоб однажды случилось так, будто ничего не менялось в их жизни… И папу просто перевели сюда, в Заярский. И никогда не было этого Аркадия Антоновича.
За отца Алёне было невыносимо обидно. И непонятно: как случилось, что маме понравился кто-то другой… Тем более, такой… ну, настоящий, важно и глупо надутый индюк!
А в Заярском оказалось, что отец нравится многим женщинам. Сначала Алёна совсем по-девчоночьи радовалась этому, – вот бы мама узнала!.. Подшучивала над отцом, а сама гордилась, что он всем женщинам в посёлке нравится.
Заярский – какой-то глазастый посёлок, не раз убеждалась Алёна. Они с отцом никому не говорили, что будут жить здесь одни, без мамы… А посёлок всё равно рассмотрел это. И про отца всё видел, про невест его. Но самое главное Алёна увидела сама. Тогда День Шахтёра отмечал, – самый любимый, самый большой, интересный, богатый и красивый праздник. А увидела Алёна, как смотрели друг на друга отец и эта женщина, мать Маринки Самарцевой, Алёнкиной одноклассницы, – кажется, заведующая шахтёрской столовой. Даже не то, чтобы смотрели, – ясно, что они не сидели напротив и не рассматривали друг друга в упор… Не смотрели, а, скорее, посмотрели: он – на неё, а она – на него. Татьяна потом не поднимала на него глаз, а он курил с мужиками и, Алёнка заметила, поглядывал на неё, – тайком, исподлобья, как мальчишка… Иногда провожал её взглядом…
Совсем неожиданно Алёнке захотелось как-то напомнить отцу про маму, – они никогда не говорили вслух о её приезде, но оба знали, что ждут её… А сейчас Алёнкино сердце учащённо забилось в какой-то неясной тревоге: а вдруг отец перестанет ждать маму…
Отец пригласил Татьяну Андреевну на танец. Пока они танцевали, Алёна не спускала с них глаз… Вроде бы ничего особенного, – они даже не разговаривали. И Татьяна Андреевна по-прежнему не поднимала на него глаз. Но отец так бережно держал её за талию, и ладони её лежали у него на плечах так невыразимо нежно, что Алёна забеспокоилась всерьёз: мама с отцом никогда так не танцевали… А после танца он на неуловимое мгновение задержал её ладонь в своей руке. И заметила это не только Алёнка, – и от придирчивых глаз посёлка Заярский не скрылась мимолётная, затаённая и грустная нежность директора шахты к этой совсем неприметной женщине, к тому же – замужней…
И с Маринкой Самарцевой у них с этих пор нелады пошли. Маринка – ничего так девчонка, правда, подругами они с Алёной и до этого не были, но и не враждовали. Девчонки в классе замечали даже, что Алёнка Гаранина с Маринкой Самарцевой немного похожи друг на дружку, – синеглазые обе!
Алёнке очень жалко было уезжать от отца, да и Заярский за эти годы она полюбила… И крёстная с крёстным здесь живут, и девчонки, – Катюшка, Настя, Даша… И – ну, это совсем тайна – Максим Каледин из 11-го А… Но она согласилась с мамой: им надо обязательно сохранить их семью, чтоб вот так, как прежде, – мама, папа и она, Алёнка…
Мама задумчиво вздыхала:
- Я не верю, чтобы отец променял тебя на чужую девчонку… А я – ради нашей семьи! – готова простить его за это увлечение поварихой из шахтёрской столовой…
Алёнка понимала, что, кроме поварихи, была ещё одна угроза их семье, и она появилась раньше, чем повариха, – надутый этот индюк, что строил из себя крупного учёного в угольной отрасли… Но мама ничего не говорила про Антоновича-Аркадия, и Алёнка тоже молчала, – чтоб не напоминать о нём маме.
Мама была уверена, что отец приедет за ними и заберёт их в Заярский. И Алёнка очень ждала отца.
… По вечерам Гаранин, ничуть не скрываясь, выходил из машины и курил у столовой. Татьяна Андреевна испуганно пряталась в своём кабинете, хотя все и так знали, что директор ждёт её… И Татьяне приходилось выходить к нему. Пыталась сказать, что не надо вот так, на глазах у всего посёлка… А он брал её ладошку, – на виду у всех. Грустновато улыбался, объяснял:
- Танюша! Я ж не пацан, – камешки в твоё окно бросать… Да и путаница у нас с Димкой Кудиновым, сыном моего зама по кадрам и быту, получается, – столкнулись мы с ним недавно у вашей калитки: Маринка твоя его ждёт по вечерам, а тут я, – с камешками в пригоршне!
А Татьяне стыдно было, – перед ним, перед собой… За то, что жить без него не могла, за то, что так тянуло к нему, к его такой бережной, нежной силе… Она просто не знала, что так может быть, – от его ласк. От его дыхания, от тихих слов его замирала:
- Я тебя никому не отдам.
Приходил Юрий. Маринка права: так непривычно было видеть его не пьяным. Они с Татьяниным отцом молча курили на крыльце. Юрий не уговаривал Татьяну вернуться, лишь нерешительно – и эта его нерешительность тоже была непривычной – спрашивал:
- Танюха… Ты это – всерьёз, что ли?.. Ну, это… сюда, к своим.
- Всерьёз.
- Разлюбила, выходит…
- Выходит.
Юрий растерянно умолкал. И говорить было не о чём, а он всё равно приходил. Конечно, какая-то жалость сжимала Татьянино сердце: на Маринку Юрий смотрел виновато, с таким грустным, удивлённым интересом, словно до сих пор и не видел её, свою дочку, что уже в девятом классе училась. Маринка хмурилась под отцовским взглядом, уходила в свою комнату…
Юрий поднимал на Татьяну глаза:
- Как же это у нас, Танюха… получилось-то так…
-Вот так получилось, Юра. Ты прости меня. – Чуть приметно улыбнулась: – Хорошо, что ты не пьёшь сейчас. Ты уж держись, – пусть твои отец с матерью порадуются. И Маринка рада.
… С утра Кудинов собрался в поселковую школу: директор, Дарья Владимировна, просила зайти, чтобы поговорить о предстоящем ремонте учебных кабинетов и спортзала. Гаранин остановил заместителя по кадрам и быту:
- Михаил Ефимович, ты займись детским садом, – там игровые участки надо посмотреть. А в школу я сам зайду, давно собирался.
Давно собирался в школе побывать, – чтоб с Мариной Танюшиной встретиться. Только не был уверен, что девчонка захочет разговаривать с ним, – если он придёт специально для разговора. А тут и повод нашёлся. С Дарьей Владимировной осмотрели школу, поговорили о смете. Уже ухолить собрался, когда звонок на перемену прозвенел. И надо же, – в коридоре сразу Маринку увидел. Подошёл:
- Марина, давай поговорим.
Марина плечиками дёрнула. В синих глазах – вызывающая дерзость:
- А что, – есть о чём?
- Есть. Перемена у вас большая, ты оденься.
Марина снова пожала плечами, но куртку набросила.
Они медленно шли по тополиной аллее вдоль школы. Гаранин остановился, легонько повернул к себе девчонку, застегнул «молнию» на её куртке. Марина хотела что-то сказать, но лишь удивлённо дрогнули её бровки.
- Марина! Я люблю твою маму.
-Догадалась уже, – хмуро и неприветливо бросила Маринка. – И что?
- Я хочу, чтобы она стала моей женой. Ты не против?
Ожидал услышать от девчонки что-то насмешливое, колючее… А она промолчала. Поймала тихо сорвавшийся с ветки пожелтевший тополиный листочек:
- А Вы не будете её обижать?
Столько невысказанной горечи было в её голоске, что Гаранин не сдержался, прижал её к себе… Даже сердечко её услышал:
- Марина! Я очень люблю твою маму. И она меня любит.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Навигация по каналу «Полевые цветы»