По дворцу Топ-капы быстро разнеслась весть о происшествии с Дайе-хатун. Наложницы на каждом углу судачили об этом. Главному евнуху Сюмбюлю-аге никак не удавалось призвать девушек к порядку и заняться делами.
Валиде-султан, узнав о случившемся с Дайе-хатун, расстроилась и немедленно пожелала навестить пострадавшую. Повелитель с большим трудом убедил мать не делать этого, пока с Дайе не поговорит Ибрагим-паша, которому султан поручил расследовать дело о нападении и найти виновных. Тогда валиде-султан приказала послать главного дворцового лекаря Мошу-эфенди осмотреть Дайе-хатун.
Лекарь Моша-эфенди, захватив свой лекарский сундучок, быстро засеменил к карете, в которой его уже ждал Ибрагим-паша. Карета отправилась к дому Нигяр-калфы.
Дайе-хатун, увидев вошедшего Ибрагима-пашу, попыталась встать, но паша жестом остановил её.
- Здравствуй, Дайе-хатун, да поможет тебе Аллах. Нигяр-калфа принесла во дворец эту ужасную новость о тебе, и Повелитель приказал мне расследовать это дело. Я хочу, чтобы ты мне помогла, Дайе-хатун. Постарайся вспомнить всё, о чём я тебя спрошу.
Ибрагим-паша начал беседу с пострадавшей. Дайе-хатун рассказала всё, что ей удалось вспомнить, и обстоятельно ответила на все вопросы паши. Ибрагим-паша был удовлетворён беседой. Закончив, он встал, поблагодарил Дайе-хатун, пожелал ей скорейшего выздоровления и направился к двери, как вдруг услышал уставший голос пострадавшей женщины:
- Ибрагим-паша, есть ещё кое-что, думаю, это важно. Разбойники сорвали у меня с пальца перстень, подарок валиде-султан, он очень дорогой и заметный.
- А ну-ка, Дайе-хатун, - сказал, вернувшись, Ибрагим, - давай поподробнее. И они проговорили ещё не менее получаса.
Наконец, Ибрагим-паша вышел, пригласив к Дайе-хатун лекаря. Не выпуская из руки дверную ручку, он задумался о рассказанных Дайе-хатун подробностях нападения.
- О, эфенди, уважаемый, поздравляю тебя, иншалла, совсем скоро у тебя появится здоровый крепкий наследник, - вдруг услышал женский голос Ибрагим-паша. Он повернулся и увидел подходившую к дому Нигяр-калфы улыбающуюся женщину.
- Кто ты, хатун, и о чём ты говоришь? – спросил Ибрагим-паша.
- Я лекарка, уважаемый, на днях приходила к твоей супруге и порадовала её благой вестью о беременности. Твоя супруга щедро одарила меня, поэтому я принесла ей очень хорошее снадобье, которое укрепит её и придаст сил, ведь очень скоро они ей понадобятся, - с этими словами лекарша улыбнулась и подала Ибрагиму склянку с лечебной жидкостью.
- Передай это ей, эфенди, я сама приготовила, пусть принимает по столовой ложке с утра. Ну я пойду, пусть Аллах пошлёт в ваш дом счастье!
Ибрагим-паша ошарашенно смотрел на оказавшуюся в его руке склянку с жидкостью. Наконец, до него стал доходить смысл сказанного лекаршей. Нигяр беременна…по словам лекарши, срок уже немаленький. Почему она скрыла это? Да как она могла скрыть это от меня! Как она могла не сказать мне о моём ребёнке! Ибрагим закипал от ярости, когда вдруг увидел приближающегося к нему всадника, который что-то кричал на ходу. Всадник был срочно послан из дворца за лекарем, так как валиде- султан почувствовала себя плохо и потеряла сознание. Ибрагим-паша громко позвал лекаря, приказав тому поторопиться. Моша-эфенди, давая на ходу последние наставления Дайе-хатун, поспешил к карете.
Слышавшая всё Дайе еле дождалась вечера, чтобы узнать у Нигяр-калфы, как здоровье валиде- султан.
- Слава Аллаху, Дайе-хатун, валиде стало лучше. Она пришла в себя, вот только слабая очень, лекари не отходят от неё и никого к ней не пускают.
- Благодарю тебя, Аллах, ты услышал мои молитвы! – с радостью промолвила Дайе.
На следующий день, придя во дворец, Нигяр первым делом спросила о здоровье валиде- султан. Услышав обнадёживающий ответ, она собралась заняться делами, как вдруг увидела неизвестно откуда возникшего возле неё Ибрагима-пашу.
- Нигяр-калфа, зайди-ка ко мне, - грубый тон паши не предвещал ничего хорошего. Нигяр стала вспоминать все свои оплошности на службе, но не нашла сколько-нибудь важной. Тихонько постучав, она робко вошла в кабинет главного визиря, поклонилась:
- Слушаю вас, Ибрагим-паша.
- Нет, это я тебя слушаю, Нигяр-калфа, - с угрозой в голосе парировал Ибрагим.
- В чём моя вина, паша хазрет лери, чем я провинилась, что так разгневала вас? – недоумевала Нигяр.
- А покажи-ка свой живот, Нигяр-калфа, что-то он растёт у тебя не по дням, а по часам, слышал я, дитя ты носишь, - притворно ласково спросил Ибрагим.
Услышав это, Нигяр оторопела, она готова была провалиться сквозь землю. Мысли лихорадочно зароились у неё в голове, и она, уцепившись за одну из них, неуверенно произнесла:
- Это ребёнок Матракчи Насуха эфенди, я беременна от Матракчи.
- Не смей мне лгать, хатун, - гаркнул Ибрагим, - Матракчи уже более года в Египте. Говори, - сквозь зубы прошипел он, приблизившись к Нигяр-калфе.
- Простите, Ибрагим-паша, я недавно узнала, подумала, зачем вам говорить, ведь мы уже не вместе, - залилась слезами Нигяр.
- Мы не вместе, но это мой ребёнок, моя кровь, Нигяр-калфа, как ты могла скрыть это от меня, - голос Ибрагима немного смягчился.
- Паша, что теперь будет? Или…вы хотите забрать у меня дитя? – Лицо её побелело от страшной догадки. Она рухнула на колени, обняла ноги Ибрагима и запричитала:
- Только не это, Ибрагим-паша, умоляю, только не это.
- Успокойся, Нигяр, - Ибрагим помог хатун подняться. Сердце его смягчилось при виде слёз женщины, любовь к которой он закрыл в душе на ключ, а ключ выбросил в море. – Иди домой, мне надо подумать. Береги дитя, хатун, - буркнул он, закрывая за Нигяр дверь.
Нигяр вышла, почувствовав облегчение. Прямо рядом с дверью, в коридоре, её насторожил знакомый аромат терпкой благовонной воды, но она не смогла вспомнить, откуда ей знаком этот запах. “Наверное, это причуды моего состояния”, - отмахнулась она от навязчивой мысли и, весёлая, пошла домой. От неё не ускользнуло, с какой радостью и даже восторгом Ибрагим смотрел на её живот, хоть и старался это скрыть. К тому же, он обещал помочь и поможет, она была уверена.
