В машине Татьяна села на заднее сидение. Гаранин чуть приметно усмехнулся. До самого Татьяниного дома ехали молча, – не получался разговор… Татьяна осторожно спросила о результатах проверки на шахте, Александр Степанович устало и кратко ответил:
- Всё хорошо.
У дома Гаранин помог Тане выйти из машины, снова задержал её ладонь в своей:
- Спасибо Вам, Татьяна Андреевна. – Секунду помолчал. В свете уличного фонаря нашёл её взгляд:
- Можно… я зайду к Вам?
На берегу Луганки, в зарослях ольшаника, сквозь привычный гул работающей шахты заливался-щёлкал соловей. Колыхался над Заярским, кружил голову горьковатый запах молодых, ещё клейких, тополиных листьев, смешивался с запахом повлажневшей за ночь угольной пыли, с затаённой нежностью тихого дыхания цветущих по берегу диких яблонь. И земля чуть колыхнулась, – от неясного, но такого желанного волнения в голосе Гаранина. А ответила Татьяна сдержанно и суховато:
- К нам всегда можно. Мы же в круглосуточном режиме работаем.
Вошла во двор, а в дом не торопилась, – пусть хоть сердце перестанет стучать так громко… Присела на скамейку у колодца, прислушалась: директор не уезжал. Видно было, как вспыхивает огонёк его сигареты…
А в столовую он не зашёл, – ни в этот день, ни на следующий… Татьяна ждала его до позднего вечера. От обиды и от стыда хотелось плакать: ей казалось, что все видят и понимают, как она ждёт Гаранина. Конечно, можно было что-то придумать, чтобы зайти к нему в кабинет… Ну, про замену штор в зале… или про поставки овощей. Но Татьяна хорошо представляла, как он отправит её к своему помощнику по кадрам и быту Кудинову или к Зазхарову,заместителю по АХЧ.
А встретились они уже в начале лета, случайно. Татьяна возвращалась в Заярский после совещания в отделе общепита. На автобус опоздала, – следующий только через два часа. А около автобусной остановки остановилась машина директора шахтоуправления, – Гаранин тоже возвращался с совещания по выполнению планов добычи и поставки угля. В машине снова молчали. Уже недалеко от Заярского, около криницы на склоне Терновой балки, Гаранин остановился. Татьяна почему-то прикрыла глаза, а он взял её за руку. Негромко, глуховато сказал:
- Я… думал о Вас.
Татьянины пальчики чуть шевельнулись в ответ на его осторожное пожатие. Совсем неслышно она прошептала:
- Я… тоже.
А когда он поднёс к губам её ладошку, она мягко освободила руку:
- Я замужем.
- Я знаю, Таня.
Голос его неприметно вздрогнул, и Татьяна вдруг расплакалась. Гаранин бережно прижал её к себе. Ни о чём не спрашивал.
А в столовую стал заходить. Сначала – просто, чтоб узнать о поставках молока и овощей, уточнить, как работает новая морозильная камера… Как-то Татьяна несмело предложила:
- У нас сегодня картошечка… с мясом томлёная. С помидорами, с перцем… Хотите?
Александр Степанович застенчиво обрадовался:
- Хочу. Только с Вами.
Сидели вместе за столиком, напротив друг друга, на виду у Анютки и её помощницы, смешливой Галки Савиной. Томлёная картошка и правда была очень вкусной и ароматной, – Гаранин и стеснялся, и понимал, что, наверное, надо есть как-то степеннее, как положено директору шахтоуправления. И не сдерживался, – ел, как обычный мужик после смены в забое. Татьяне так так нравилось, как он ест, так хотелось смотреть на него… Но видела его стеснение, и лишь изредка поднимала взгляд, – чтоб подать ему кусочек хлеба и поближе придвинуть тарелку с салатом.
Потом вышла проводить его, – тоже на глазах у Ани и Галки. А она думала только о том, что сейчас он уйдёт… и на любопытные взгляды подруг не обратила внимания. Сердце замирало, – она ждала, когда он снова возьмёт её за руку. А он сказал:
- Я буду Вас ждать… после работы.
Татьяна испуганно оглянулась, покачала головой:
- Нет. Мне надо… я домой тороплюсь сегодня.
Гаранин проводил совещание с главным инженером и начальниками участков. Григорий Михайлович внимательно присмотрелся к директору,– какой-то он рассеянный… одно и то приходилось повторять несколько раз, а потом Гаранин ещё раз спрашивал об этом же… Главный инженер негромко и сочувственно заметил:
- Устал ты, Сань.
А когда начальники участков разошлись, Григорий Михайлович остался в кабинете директора. Помолчал, поднял на Гаранина взгляд:
- Сань, как у тебя с Полиной? Не приезжала?
Александр Степанович пожал плечами:
- Это имеет отношение к монтажу нового проходческого комбайна?
- Имеет, Сань. Ты ж ничего не слышал на совещании.
Александр Степанович провёл ладонью по глазам.
- И это, Сань… Говорят… В общем, говорят, что ты с Татьяной Самарцевой встречаешься.
Гаранин взглянул тяжело, исподлобья:
- И давно ты по базару ходишь… новости собираешь?
- Александр Степанович, в Заярском и без базара – любая новость разлетается с космической скоростью. Ты ещё сам не знаешь, а в посёлке уже вовсю подробности обсуждают. Особенно, Сань, те, что тебя касаются.
Гаранин усмехнулся:
- И чем же вызван… такой интерес?
- А ты, Александр Степанович, как думал?.. Ты – в зоне повышенного внимания. Мало того, что директор, так ещё и неженатый. И… пока Раиса Тихонова из бухгалтерии с телефонисткой, Марией Широковой, выясняли, на кого из них ты чаще смотришь, – вдруг оказалось, что ты Татьяну Самарцеву с работы встречаешь… и вообще, в столовую заходишь.
Гаранин медленно побагровел:
- Мне что… Нельзя пообедать зайти?
Замятин вздохнул:
- Сань! Тося, техничка наша, тебе в кабинет обед приносила поначалу. Ты всегда отказывался. А тут вдруг такой аппетит у тебя появился.
- Ну?.. И что?
- А то, Александр Степанович, что замужем Татьяна. Не хочешь с Полиной отношения наладить – дело ваше. Только тебе что, – незамужних в посёлке мало?
Гаранин закурил:
- Разберусь. Проверку вентиляционной системы в третьей западной на когда назначил?
Заярский и правда всколыхнулся разговорами… Соседки и подружки Татьянины – те, что совсем недавно сочувствовали ей и настоятельно советовали уйти от Юрки, теперь осуждающе смотрели ей вслед, переглядывались:
- Вот уж действительно,– в тихом омуте черти водятся! Столько лет с мужем прожить!.. Дочка уж в девятом классе, а она…
Что – она, точно никто не мог сказать. Ну, подвёз Таньку Гаранин из города… Ну, обедал в столовой… Но для поселковых разговоров и домыслов хватало того, что Танька не сразу из директорской машины вышла… и за столиком сидела, когда он в столовой обедал, – мало, что ли?..
… -Что любовь с людьми делает!.. – За показным глубокомыслием в Алёнкином голосе слышалась насмешка: – Ещё недавно Самарцева десятой дорогой спортзал обходила… а теперь такой интерес у неё появился к спорту… Прямо готова, чтоб с первого по шестой урок – каждый день! – физкультура была!
Так Алёна Гаранина прокомментировала то, что Марина теперь тоже приходила на тренировки сборной школы по баскетболу. В общем, всё просто: у Марины с первых тренировок отлично получается забрасывать мячи в корзину. А главное, – Максим Валерьевич, физрук, всё время улыбается и хвалит Самарцеву… В физрука, как часто случается, были влюблены все старшеклассницы. И хорошо было до тех пор, пока он одинаково ровно и строго относился ко всем девчонкам. Каждая из них лишь в глубокой тайне – даже от себя самой – надеялась, что физрук смотрит на неё внимательнее, чем на других. А стоило Максиму Валерьевичу улыбнуться и похвалить Марину, тут же Алёна Гаранина скептически прищурилась:
- Самарцева!..Ты уж определись, – баскетбол или любовь…
Марина тоже за словом в карман не лезла, усмехнулась:
- По себе судишь, Гаранина?.. Всё думаешь, что самая неотразимая?
Глаза у обеих девчонок – синие-синие… Алёнка Гаранина знала, что глаза у неё – папины… И Алёнкой-то папа назвал её из-за синих глаз. А у Маришки Самарцевой в глазах – мамина васильковая синь. И сейчас синим холодом окинули друг дружку девчонки-одноклассницы. Кроме скрытой обиды из-за улыбок Максима Валерьевича, было то, что так и хотелось выплеснуть Марине в лицо. И Алёна не сдержалась:
- У тебя, Самарцева, видно, наследственное, – любыми путями добиваться мужского внимания…
Марина вскинула голову:
- Ну?.. Что умолкла? Договаривай!
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»