Весь следующий день, дабы не упражнять силу воли в отношениях с тёщей, Манин бродил по городу. Он собирался пройти по нескольким адресам в поисках новой работы, но безуспешно осведомился о ней лишь в двух малоинтересных для него местах: в соседней конторе завода по производству сварочных электродов и в управлении по ремонту автомобилей. К вечеру, накупив кипу газет с объявлениями, он решил заглянуть в известное ему бистро и узнать, не сидит ли снова там Свинаренко, и не сошёл ли он и вправду с ума после похорон Машталира и смерти Птухина.
Не сильно он желал его тут увидеть, однако Свинаренко, спивающийся до основания, по-прежнему сидел за своим любимым столиком и сверлил глазами дырку в стакане. Он уже не излучал восторг от появления Манина, как ранее. Узрев его боковым зрением, небритый и непричёсанный Свинаренко небрежно пнул ногой соседний стул, что полагалось понимать, как приглашение.
- Всё пьёшь? – спросил Манин, оставаясь стоять.
Свинаренко налил из полупустой бутылки себе в стопку и резким движением продвинул её ближе к Манину.
- Я не буду, - отказался тот. – Я зашёл не за этим. Просто хотел проведать – узнать, всё ли в порядке.
- Сядь! – приказал Свинаренко.
Манин повиновался и сел, упершись локтями в стол.
- Твои разухабистые манеры становятся мне неприятны. Ну да ладно. Как обошлось с врачами? Тебя отпустили в тот же день?
- Отпустили? Хе-хе. Отпустить себя могу лишь только я сам… и то прямёхонько на тот свет. Ты понял? Всё решаю только я. Я, а не ты. Не те люди за соседним столиком, не бармен плешивый, не доктора с санитарами… Эх, Манин… Всю жизнь я внутренне бичевал себя, хоть и казался весёлым, всю жизнь пытался снять с себя паутину - и вот результат: ту же паутину я зрю на других - и на тебе, в том числе.
- Что ты мелешь? Я не понимаю.
- Не прикидывайся невинной овечкой, всё ты прекрасно понимаешь.
- С тобой припадок случился, и я зашёл узнать, как твоё состояние, вот и всё. Но вижу я, что состояние твоё плачевное.
- Какой заботливый! Аж душу щемит. А о себе ты уже позаботился? – Свинаренко ухватил пальцами щеку Манина и потеребил её… – И что ж ты такой живучий оказался, а? Все кругом по могилам прячутся, а ему хоть бы хны. Не поделишься ли секретом, какой такой эликсир жизни тебя бережёт?
- Не тот, который у тебя на столе.
- А какой? – допытывался Свинаренко. В глазах у него блеснул внезапный, неподдельный интерес.
Манин заёрзал на стуле. Свинаренко явно что-то про него знал.
- Чего ты от меня хочешь? У тебя самого здоровья хоть отбавляй. Ласты склеишь, разве что, когда кирпич на голову свалится.
- А как ты предпочитаешь ласты склеить? На костре испечься? В сугробе замёрзнуть? В болото провалиться? А может, вы желаете благородно застрелиться сами?.. Ладно, не трясись. – Свинаренко по-свойски похлопал Манина по руке. - Такие, как мы долго живут, таким, как мы жизнь прожить, всё равно, что…
- Давай переменим тему, - посоветовал Манин.
- Ах, как ты боишься умереть… Сбежать хочешь, сукин сын! – Свинаренко грозно стукнул кулаком по столу и сразу же сник. – А не получится. От себя - не получится. Хотя нет, у тебя получится, у тебя всё получится, у тебя уже получилось… Живи себе спокойно, только в душу мне не лезь, а я уж, изволь, останусь безвольно подчиняться этой гадости в стакане, потому как в жизни всё есть подчинение. Когда ты безволен, то подчиняешься желаниям и обстоятельствам, а когда проявляешь волю – подчиняешься самому себе. Вот так вот.
Дверь в кафе сильно хлопнула, и Свинаренко повернул голову. Манин сидел к входу спиной и не видел, как в помещение зашёл Бонюк.
- Твоё чудо-юдо явилось, - сообщил Свинаренко. – Будет хоть с кем фары залить.
- Какое ещё чудо-юдо?
- Дружок твой, Василий. К нам идёт.
Бонюк проковылял к столику и положил руку на плечо Манина.
- Зачем ты тут возник? – спросил Манин, не оглядываясь. – Пенсию выдали?
- Шёл мимо, думаю, дай загляну, вдруг вы тут опять обосновались. Я присяду?
- Садись, Василий! – Свинаренко проявил неподдельное дружелюбие. – Садись, родной!
Он подозвал официантку и сделал заказ на три персоны, включающий коньяк, оливы и разную дорогостоящую мелочь.
- Хватит гулять, мот, - попытался умерить его пристрастие к выпивке Манин. – Где ты деньги берёшь сидеть тут каждый день?
- Сами ко мне льнут. Кстати, я тоже решил с работы уйти. Как ты на это смотришь? Трудится тот, кому больше нечего делать. Верно говорю? Я перестал работать и предался размышлениям. Кую из собственного дерьма подковы радости и железный характер.
- И получается? – спросил Манин.
- В отличие от тебя, кузнец я неважнецкий.
- Кажется мне, у Гены сегодня хорошее настроение, шутки умные выдумывает. Я его вполне понимаю, - встал на сторону соседа по столику Бонюк.
- Вот видишь, человек с цыпками на пальцах меня понимает, не то, что ты. Ну, Василий, давай тогда выпьем за… за…- Свинаренко запнулся.
- За жизнь! – воскликнул Бонюк.
Свинаренко поставил стопку на стол, посопел немного, потом снова взял её в руку и тихо провозгласил, поднявшись:
- За смерть!
От такого тоста Бонюка, у которого коньяк был уже на полпути к желудку, одолел кашель со спазмами. Изо рта его потекла слюна, а вывалившиеся из орбит глаза переполнились кровью.
Манин же отнёсся к тосту более спокойно; с такой же невозмутимостью он наблюдал и за корчами соседа Василия, который по его предположениям должен был с минуты на минуту свалиться на пол и навеки затихнуть.
- Постучи ему по спине, пока не окочурился, подобно Птухину, - посоветовал Свинаренко.
- Ну ты, Гена, нашёл, за что пить, - просипел Бонюк, снова проявив невиданную живучесть. Так, по крайней мере, показалось Манину, ждавшему его смерти уже не первые сутки.
- Выжил? Молодчина! – похвалил Свинаренко. – Сейчас это считается бесценным даром. Но в то же время вызывает подозрение. А вдруг и ты используешь один из современных способов выживания?
- Много ты знаешь о жизни и смерти, - произнёс Манин и тут же уловил стремительный взгляд Свинаренко.
- А ты? Давно ли ты стал знатоком?
Уклонившись от вопроса, Манин налил себе коньяку.
- Видишь, Василий, как легко человека пить заставить, - сказал Свинаренко.
В последние дни Манина мучил один немаловажный для него вопрос. Он никак не мог понять: если Свинаренко, как и он, попался на удочку смерти – а, судя по его поведению, скорее всего, так оно и было – то откуда он может знать, что и он, Манин, также замешан в этом деле? Не могла же смерть не сдержать своего слова и проговориться Свинаренко о его предательстве? А ведь Свинаренко определённо располагал какими-то сведениями по этому поводу, как минимум уж точно о чём-то догадывался.
- Раз уж вы снова о смерти заговорили, - сказал оживший Бонюк, - могу сообщить, что час назад на соседней улице авария случилась, и я при этом присутствовал – видел собственными глазами. Водитель маршрутного такси потерял управление и на скорости врезался в рекламный щит.
- Жертвы, конечно же, имеются, - безучастно проговорил Свинаренко.
- Девять человек погибло. Семь женщин, мальчик и мужчина. Чудом уцелел только водитель.
- Во, видал! – поднял палец Свинаренко специально для Манина. – Девять человек! А сколько будет ещё?
- Чего?
- Аварий. Аварий и трупов, трупов и аварий, аварий и трупов, трупов и…
- Хватит балясничать! – одёрнул Манин. – Держи себя в руках.
- Как ты? – Мигом ухватился за фразу Свинаренко. – А я не хочу себя держать в руках. Я не могу держать себя в руках. Понятно? И этим – только этим - я от тебя и отличаюсь. И ты это знаешь превосходно.
- Ничего я не знаю.
- Нет, знаешь. Знаешь, что ты такая же сволочь, как и я. Я сначала думал, что сволочь только я, а оказалось, не всё так плохо, оказалось, есть ещё одна – ты, Манин.
- Думай, что говоришь.
Свинаренко продолжал напирать:
- И таких сволочей, как мы, будет ещё немало, поверь, я-то знаю. Только ты ещё почище сволочь, чем я. Спросишь почему? Да потому, что я хотя бы переживаю из-за своих поступков, из-за своей слабости, из-за предательства, а ты делаешь вид, будто ничего не случилось. Интересно, ты и наедине с собой делаешь такой же вид?
- Перестань, или я уйду!
- Отчего же? Снова дрейфишь, гниль? А ну-ка, давай поговорим о твоих и моих – о Машталире, о Распопове, о Птухине, о…
- Прекрати немедленно! – вскричал Манин. Участилось сердцебиение, он стал массировать себе грудь. Свинаренко же весь раскраснелся, было видно, как на его висках надулись жилы – вот-вот лопнут. Видя это, Бонюк стал суетливо стрелять глазами по обоим и поправлять воротник на вспотевшей шее.
- Чего вы сцепились? Вы живы-здоровы и радуйтесь тому! – Василий отважился требовательным тоном примирить товарищей и сразу же попал под их строгие взгляды.
Свинаренко по своей привычке подался к нему лицом.
- А у тебя хороший сосед, Василий! Раз ты ещё белый свет видишь, тебе с ним можно идти в разведку.
Манину стало совсем плохо и это не ускользнуло от глаз Свинаренко.
- Что так? Моторчик забарахлил? А ты выпей ещё стопочку, чуть попустит. А может, мне добавить ещё пару слов и забрать тебя с собой в адское пекло?
- Умоляю, прекрати! – стоная, взмолился Манин.
- А ты знаешь, Василий, я могу убивать словом. Сказал слово – бац, и ты готов. Хочешь проверить? Сейчас я расскажу один занятный эпизод из своей жизни, и мы втроём дружно сдвинем пятки.
- Верю, верю, -хрипел Бонюк, - не нужно никаких экспериментов. Зачем всё это?
- А затем, чтобы на двух сволочей на свете меньше стало. А чтобы тебя не задеть, ты накати ещё стопочку и вали отсюда подобру-поздорову. Понял?!
Свинаренко налил ему коньяку и устрашающе крикнул:
- Давай! Пей и катись отсюда!
Бонюка в десять рук начала душить астма. Задыхаясь, он всё же умудрился допить коньяк и затем, волоча за собой ногу, ринулся к выходу.
- Зачем ты так, Гена? – еле живой выдавил Манин, надеясь на то, что благоразумие в конце концов одержит над ним победу.
Пунцовый Свинаренко стал беспокойно вращать в руках стопку и, глядя на её дно, брезгливо процедил:
- И ты иди отсюда. Иди, пока не поздно… Пошёл вон!
Полуобморочный Манин, доселе привязанный к стулу невидимыми узами, оторвал заднее место и с трудом дотащился до дверей, за которыми по-прежнему тяжело дышал перепуганный Бонюк. Вместе они доплелись до своего дома и упали на скамью возле подъезда.
- Тебе легче? – участливо спросил Бонюк.
- Вроде отпускает. А тебе?
- И я уже почти свободно дышу.
- Значит, будем жить.
- Конечно, будем.
- Наверное, коньяк липовый попался. Вкус какой-то приторный. – Манин неуклюже попытался скрыть от Бонюка истинную причину их внезапного недомогания.
- Ага, - согласился Бонюк. - Или оливы.
Они разошлись по домам и мирно проспали до утра. А утром Манин узнал, что Свинаренко покончил с собой – повесился в собственной квартире.
Продолжение следует:
- 8 часть (03.10)
Автор: L. D. Spilarke
Источник: https://litclubbs.ru/articles/6519-sdelka.html
Содержание:
- 2 часть (27.09)
- 3 часть (28.09)
- 4 часть (29.09)
- 5 часть (30.09)
- 6 часть (01.10)
- 7 часть (02.10)
- 8 часть (03.10)
- 9 часть (04.10)
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#смерть #фантастика #договор #мистика #жить
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.