Подробности этого ночного рейса баркаса «Абхазец» в Сталинград мало известны. Между тем, они настолько ошеломляющи, что заставляют оглянуться на себя. А доведись оказаться там, как бы я повёл себя? Смог бы перебороть страх, обыкновенное желание жить?
И трудно ответить однозначно…
Будто прожектор вспыхнул
Капитан баркаса «Абхазец» Анатолий Хлынин получил приказ отправляться в рейс уже за полночь. То есть, 10 октября 1942 года. Надо было доставить с левого берега баржу с людьми, боеприпасами, взрывчаткой в Сталинград.
Надо — значит, надо. Дело знакомое. «Абхазец» совершал такие рейсы по нескольку раз в сутки, сталинградские речники считали его заговорённым. Он первым начал ходить по Волге туда и обратно не только ночью, когда было относительно безопасней, но и днём, под непрерывным фрицевским обстрелом.
И — без потерь! Ни разу не был подбит, хотя борта иной раз напоминали решето от попаданий пуль и осколков. Правда, была ранена матрос — 19-летняя девчонка Маша Ягупова. Да и та, через несколько дней упросила капитана, разрешить вернуться на борт.
…Баркас почти неслышно подбирался к месту встречи, хлюпала вода под носом. Левый берег надвигался тёмной полосой, баржа притаилась под нависающими ветвями большого дерева, её трудно было различить.
Как бы желая помочь разглядеть, из-за туч выскочила дурёха-луна. Будто прожектор вспыхнул. Осветил и берег, и дерево, и баржу, и забегавших по палубе людей.
Тут же взорвался правый берег, немцы палили, не жалея снарядов и мин. Водяные столбы вздымались, падали, окатывая людей холодным душем.
Привычно завели буксирный трос, баркас ходко потянул баржу от берега. Обстрел не унимался, наоборот — с каждой минутой делался яростней. С баржи вдруг донёсся многоголосый крик — там что-то случилось.
Хлынин приказал развернуться. Когда «Абхазец» подошёл вплотную к барже, капитан перемахнул на палубу. Здесь готова была грянуть паника. Из путаных выкриков капитан понял, что в трюме стремительно прибывает вода.
Метнулся вниз, осмотрелся. Вот оно что: чуть выше ватерлинии зияли две пробоины. Видимо, повреждения получены были при начале обстрела, во время движения в них захлёстывала вода, судно уже ощутимо просело.
Под рукой ничего, чем можно было бы заткнуть пробоины. Крикнул наверх, чтобы кидали шинели. Там не сразу поняли. Лишиться шинели в холодную октябрьскую ночь, да на воде — почти что жизни лишиться.
— Кидайте, говорю, кидайте, иначе потонем все! — Хлынин ещё в нескольких кратких, но энергичных выражениях прояснил ситуацию.
Поняли. В трюм полетели шинели, ватники, бушлаты. Даже — шапки. Хватило на ликвидацию прорыва с лишком. Хлынин выбрался наверх, крикнул своему помощнику, отдавая команду, сам снова спустился в трюм, поглядеть, как получилось.
Перерезать ниточку надежды
Баркас аккуратно выбрал трос, набрал ход, баржа послушно пошла за ним, как на поводке. Вода больше не прибывала. Капитан перевёл, было, дух, но сверху донёсся новый разнобой криков. Хлынин пробкой вылетел наружу.
Вражья «зажигалка» нашла-таки цель. Палуба горела в нескольких местах. Огонь подбирался к смертельно опасному грузу. Если рванёт, мгновенная смерть накроет всех.
Кто-то из бойцов, совсем юных, кинулись к бортам с явным намерением выпрыгнуть в чёрную Волгу. Более опытные, понимая, что в воде спасения не будет, пытались сбивать пламя заготовленным песком.
— Руби буксир! — перекрывая разрывы и людской гвалт, загремел голос капитана.
И снова его поняли не сразу. Буксирный трос — единственная ниточка, связывающая с надеждой на спасение. И самим перерезать её?!
Хлынин сам, схватив, валявшийся неподалёку топор, перерубил трос. Баркас по инерции тут же ушёл далеко вперёд. Капитан принялся засыпать островки пламени. Сейчас было не до объяснений.
Да и что тут объяснять? Всё просто. Если бабахнет на барже — ну что ж, значит, судьбина такая. Значит, каждый здесь сделал для Сталинграда всё, что мог. А баркасу ещё трудиться и трудиться на победу.
Всё мгновенно взвесил, всё рассчитал капитан Хлынин.
Только одного не учёл.
Того, что в русском воинстве исстари живёт суворовский девиз: сам погибай, а товарища выручай.
Забыл капитан это учесть. Поэтому очень удивился, когда очередное ведро с песком ему подал непонятно откуда взявшийся собственный его помощник Голдобин.
— Ты как?.. Ты откуда?.. Почему?
— А мы все тут, — ответил помощник. — Куда мы без вас?
Хлынин огляделся и только сейчас заметил, что вся команда буксира отчаянно тушит огонь. В горячке он и не заметил, как «Абхазец» вернулся. И сейчас не знал, то ли ему обматерить ослушавшийся экипаж, то ли обнять каждого.
И что-то горячее подступало к глазам…
— Да всё путём, Анатолий Николаевич, не волнуйтесь— торопливо сказал Голдобин. — Потушим тут всё и пойдём в Сталинград.
Луна, словно устыдившись того, что произошло по её вине, спряталась, больше не показывалась. И обстрел заметно стих.
Баркас с баржей на буксире благополучно дошли до правого берега.
И снова — на службу
Из политдонесения военной комендатуры Сталинградского водного района и пристаней города: «С 1 сентября по 14 октября 1942г. баркасом перевезено около 60 тыс. людей (главным образом, войска и раненые), 2500 автомашин с грузом, 2200 повозок с грузом, 2200 тонн боеприпасов, 1800 тонн продовольствия, 300 тонн разного груза».
14 октября 1942 баркас «Абхазец» попал под жестокий обстрел. В этот день немцы, не жалея сил, пошли на третий штурм позиций защитников Сталинграда (об этом мы расскажем в следующей статье). Прямым попаданием у баркаса была снесена корма, он затонул.
Но и здесь сказалось его легендарное везение. Никто из команды не пострадал, она вовремя сошла на берег.
В феврале 1943 года, когда Волга ещё была подо льдом, «Абхазец» был поднят и снова заступил на службу, прослужив ещё 20 лет. После войны, в знак признания его заслуг, на нём установили мемориальную доску с надписью: «В дни великой Сталинградской битвы команда баркаса «Абхазец» во главе с капитаном Хлыниным совершила беспримерные подвиги. Под огнём вражеских батарей и разрывов снарядов команда баркаса мужественно доставляла частям Советской Армии оружие, боеприпасы, продовольствие и пополнение».