И всё же надо было вспомнить, что она – учительница. А мальчишка этот, хоть и синеглазый… и такой самоуверенный, – одиннадцатиклассник, её ученик, к тому же, кажется, двоечник. Марина Валерьевна постаралась представить себя со стороны: кажется, получилось принять строгий вид – учительский. И она сказала:
-Посмотрим. В среду у нас практическая работа. Напишешь… – Марина Валерьевна на секунду задумалась, – на четвёрку напишешь, потом подумаем.
Марина Валерьевна ушла в учительскую. Ермаков побрёл в спортзал. Озадаченно размышлял: вот эту ерунду – про цвет гусениц… или про то, какие цветки шмелям удобнее опылять, – на четвёрку?.. Ладно бы, про электрическое и магнитное поле, про прямолинейную траекторию движения протона – на четвёрку! А про гусениц, тому подобных бабочек и шмелей – это ж кем надо быть, чтоб – на четвёрку!
Тренировка была не в радость. В спортзале Саня уселся на скамейку, с угрюмым равнодушием смотрел, как пацаны отрабатывали технику ведения мяча. А ту ещё малый этот, Вадик Зуев из 6-го Б… Остановился напротив, делано сочувственно вздохнул, – чтоб скрыть притаившуюся на веснушчатом лице ехидную улыбку:
- Влюбился, да?..
Саня вдруг покраснел, – вместо того, чтоб щёлкнуть малого по носу:
- Кто влюбился? В кого это?..
- Так ты ж и влюбился, – снисходительно ответил Вадик на сбивчивые Санины вопросы. В училку эту… что ящериц боится. В Марину Валерьевну. Только зря ты это.
- Почему – зря? – Саня сам не заметил, как этим вопросом признался: да, влюбился… В училку, что боится ящериц…
Вадик постучал мячом об пол. С той же небрежной снисходительностью, – словно из них двоих он, Вадик Зуев, был одиннадцатиклассником, а Санька Ермаков… ну, так себе, на шестиклассника тянет, – объяснил:
- Вредная она. Я-то знаю, что в таких лучше не влюбляться.
Тут уже Санька скрыл улыбку:
- В каких – таких?
- Таких, как Катька Третьякова и она… училка эта. Я-то знаю. – Вадик изо всех сил старался сохранить свою небрежность, но обида на Марину Валерьевну у него всё-таки прорвалась: – Ящериц боится… А сама чуть что – двойку! И – дневник на стол!
Саня поднялся, всё же легонько щёлкнул Вадика по лбу:
- Уроки учи, – чтоб не канючить у Катьки домашку.
Вадик презрительно сощурился:
- Больно надо, – списывать у неё!
- Вот и мне – больно надо… – мысленно попробовал убедить себя Санька.
А сам видел перед собой её тёмно-серые глаза…
Нет, тренироваться сегодня не хотелось:
- Ладно, Вадик. Катюха – хорошая девчонка. Ты давай, тренируйся. А я домой.
Вадик вмиг забыл и про Катюху, и про свою небрежную снисходительность… Заторопился:
- Сань, Сань!.. «Восьмёрку» покажи!
… Марина Валерьевна уже не в первый раз просматривала поурочные планы на завтра… Отчего-то взгрустнулось. Мальчишку этого вспомнила, из 11-го Б, Ермакова. Наверное, не стоило про четвёрку… Пусть бы на тройку постарался.
Когда он предложил съездить в степь, к Орлиному кургану, – на мотоцикле!.. – Марина вдруг почувствовала какую-то защищённость. На мотоцикле, конечно, страшно… Но от его слов: так со мной же! – захотелось сесть к нему на мотоцикл, закрыть глаза… и – до самого счастья!
Марина вообще трусихой была. Боялась не только ящерицу,– гусениц боялась, особенно тех, что маскируются под веточку. Такие любят сидеть на вишнёвых ветках. Даже на велосипеде боялась ездить, – не то, что на мотоцикле. И ей всегда хотелось, чтобы у неё был брат, – старший. Может, тогда бы она не боялась ни ящериц, ни гусениц… Ни быстрой езды на мотоцикле.
Рослый, такой красивый мальчишка из 11-Б, конечно, не брата ей напомнил. Скорее, – её девичье желание, чтобы у неё был старший брат. Понятно, что одиннадцатиклассник не тянул на старшего брата, но так хорошо было вспоминать его неуклюжее, грубовато-застенчивое приглашение в степь съездить… И надо же было ей – про эту четвёрку за практическую работу!..
На заочное Марина перевелась неожиданно. Может быть, в том числе и потому, что не было у неё старшего брата… А вообще, – из-за курсовой работы. На летней полевой практике студентов-биологов однокурсники вдруг заметили, что Маринкин научный руководитель, преподаватель кафедры экологии Быстров, слишком часто остаётся с ней наедине. Марина поначалу отмахивалась: у нас консультация по курсовой! А с Анюткой, лучшей подружкой, даже разговаривать перестала – после того, как Анютка спросила:
- Марин! Ты и правда не видишь, как Быстров смотрит на тебя? Всем стыдно становится от его взгляда!
Быстров был самым молодым преподавателем – ещё учился в аспирантуре, готовился защищать кандидатскую. Но главным достоинством Дениса Евгеньевича были не успехи на кафедре экологии, – если честно, то никто толком не знал, в чём заключались его успехи… Бесспорным, надёжным преимуществом Быстрова был папа – декан биофака. В институте – по секрету всему свету – говорили, что Полина Моисеева и Вика Лагутина остались работать на кафедре и поступили в аспирантуру, потому что были подружками Дениса Евгеньевича… Девчонки завидовали Полине и Вике больше, чем жене Быстрова, – она работала лаборанткой, очень редко поднимала глаза, вообще, была незаметной и бессловесной, в отличие от Вики и Полины, которые чувствовали себя уверенными, несомненными победительницами – правда, не совсем понятно, что они считали своими победами… Наверное, то, что им, как большинству однокурсниц, не пришлось ехать работать училками биологии куда-то в отдалённые посёлковые школы.
Во время полевой практики, по вечерам, устраивали дискотеки – прямо на поляне, за палатками. Танцевали чуть ли не до рассвета. Денис Евгеньевич не сводил с Марины откровенно любующегося взгляда, приглашал танцевать. А однажды, в самом начале дискотеки, нахмурился и серьёзно, даже суховато сказал, что пора уточнить некоторые моменты в будущей Марининой курсовой работе:
- Завтра с утра… и днём у нас будет много работы. Давайте сейчас займёмся Вашей курсовой. Возьмите материалы, – всё, что у вас готово. Я жду Вас в своей палатке.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»