«Дом Дракона» смотрят все. Среди его аудитории есть профессора истории и социологии, политики и политологи, марксисты и поклонники Айн Рэнд, современные художники и писатели, активистки и мужчины-консерваторы, сценаристы и режиссеры. Придуманная Джорджем Мартином вселенная имеет множество параллелей с нашим миром, а создатели сериала зарекомендовали себя как настолько смелые экспериментаторы, что пространство для анализа, интерпретации и рефлексии тут кажется безграничным. Мы обратились к экспертам в самых разных областях с просьбой взглянуть на «Дом Дракона» своим профессиональным взглядом и рассказать нам об увиденном. Так родилась эта серия материалов, одним из которых стала колонка Виктора Голышева — российского переводчика англо-американской литературы, президента Гильдии литературных переводчиков и патриарха отечественной школы художественного перевода.
Виктор Голышев
Переводчик англо-американской литературы, автор переводов книг Джоан Роулинг, Филипа Пулмана, Джорджа Оруэлла
Жанр фэнтези без натяжки можно назвать главным развлечением XXI века, который начался с невероятных успехов экранизации «Властелина колец» и серии книг и фильмов о Гарри Поттере. Спустя десятилетие «Игра престолов» стала самым популярным сериалом, за которым мир следил чуть ли не с большим вниманием, чем за событиями за окном. Этой осенью общее внимание приковано к их продолжениям — «Дому Дракона» и «Кольцам власти», судить которые будут уже куда более строго. Чем можно объяснить такой рост интереса к воображаемым мирам за последнее двадцатилетие?
Казалось бы, с появлением интернета стало возможным исследовать самые дальние уголки планеты, не выходя из дома. То, о чем весь XX век размышляли писатели-фантасты и сериал «Звездный путь», начало с пугающей быстротой сбываться. От звонков по видеосвязи до искусственного интеллекта и полетов на Марс — людей стало трудно чем-то удивить, и научная фантастика потеряла былую популярность. Возможно, главная причина в этом. Большой и загадочный земной шар, покрывшись Всемирной паутиной, оказался не таким уж волнующим, а иногда и попросту скучным. А мир волшебников или эльфов с орками позволяет окунуться во что-то совсем незнакомое. Сталкиваясь с ним, каждый испытывает радость первооткрывателя — исследует законы, по которым существует воображаемый мир. Эту радость встречи с неизвестным мало чем заменишь. Можно, конечно, заняться молекулярной биологией на досуге, но это будет куда затратнее и без участия драконов.
Чем больше подробностей открывают для себя поклонники того или иного фэнтезийного мира, тем сильнее их желание составить его наиболее полную картину, как у картографов. Возможно, поэтому вселенные Дж. Р. Р. Толкина и Джорджа Мартина ничуть не теряют своей популярности, ведь авторы продумали их до мельчайших деталей. Читатель чувствует, что, если у него возникнет какой-либо вопрос, автор теоретически сможет (или смог бы) на него ответить. И потому же подвергается критике Джоан Роулинг, когда в последних произведениях или высказываниях меняет правила хорошо известного поклонникам мира.
Очевидно, в какой-то момент эти огромные и сложноустроенные конструкции перестают принадлежать авторам и становятся достоянием их почитателей.
Другая составляющая успеха и причиной, по которой пример с молекулярной биологией кажется неудачным, — это психологическая достоверность происходящего. Читатели должны отождествлять себя с действующими лицами, чтобы поверить в окружающие их невероятные события. Не случайно Фродо в начале повествования — обыкновенный хоббит без выдающихся способностей, а Гарри Поттер вообще забитый мальчик-сирота. Им обоим предстоит стать спасителями всего живого, но эту трансформацию мы должны пройти вместе с ними (об этом подробно пишет Джозеф Кэмпбелл в книге «Тысячеликий герой»). Соотнести себя с готовыми героями не выйдет — где они, а где мы.
Совсем по-другому устроены произведения Джорджа Мартина, в чем и кроется большая доля их успеха. Вместо классической фабулы, которую с оговорками можно сократить до «из грязи в князи», «Песнь Льда и Пламени» демонстрирует нам множество князей, охотно купающихся в грязи. Мы оказываемся в многофигурном аморальном мире, где правят личные интересы, а благородство сродни глупости. Главная интрига здесь не то, как герой преодолеет трудности на пути, а доживет ли до следующей страницы.
Неудивительно, что экранизация пришлась так к месту в начале XXI века — ко времени, ознаменованному повсеместной цифровой слежкой, теориями заговоров и доминирующим в настроениях цинизмом.
Поверить, что кто-то доберется до Роковой горы и уничтожит Кольцо Всевластия куда сложнее, чем в то, что соседи строят козни и планируют отрубить тебе голову. Поклонники единодушно разругали последний сезон сериала именно потому, что он превратился в более или менее классическую историю благородного героя, который всех спас и к тому же посмел остаться в живых. Как и в случае поттерианы, права на вселенную быстро перешли от создателей сериала к его зрителям, которые и признали финал неубедительным.
Говоря об «Игре престолов», историк Тамара Эйдельман отмечает, что сюжет во многом повторяет Войну Алой и Белой розы (но не только). Можно считать это той самой привязкой к нашей реальности, без которой произведения в жанре фэнтези не вызывали бы столь широкого интереса. Сложно с ходу погрузиться в выдуманный мир, существующий по собственным, совершенно непонятным нам законам. Поэтому мир волшебников находится в тесном соседстве с современным Лондоном: вместе с Гарри Поттером мы понемногу открываем магическое за знакомым нам фасадом. Первые главы трилогии Филипа Пулмана «Темные начала» происходят будто бы в викторианской Англии, но чем дальше, тем больше мы видим различий с нашей реальностью. И только в третьей книге, когда читатель окончательно привык к разнообразным путешествиям Лиры, мы оказываемся в довольно абстрактном мире, который населяют Мулефа — слоноподобные существа, передвигающиеся на колесах (параллелей с нашим миром не удастся избежать и здесь: Мулефа переживают из-за исчезновения деревьев, от которых зависит их жизнь).
Фэнтези удовлетворяет извечную тягу человека к эскапизму — желанию сбежать куда-нибудь от серого, часто жестокого мира. Толкин, безусловно, был потрясен Второй мировой войной, но воплотил эти переживания в волшебных мирах. Напиши он реалистичную книгу о войне, кто знает, имела бы она хоть толику популярности «Властелина колец». Еще нагляднее это в «Хрониках Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса, где дети сбегают из Англии времен Второй мировой в сказочный мир и становятся его правителями. Эти тексты дают человеку возможность отвести взгляд, когда уродство окружающего мира делается невыносимым, и поверить в существование другого, пусть неидеального, но хотя бы более понятного мира. Этой осенью мы узнаем, могут ли миры Толкина и Мартина до сих пор дарить человечеству надежду или противостоять множащимся вызовам реальности должны уже новые авторы.
Иллюстратор: Александр Черепанов
[data-stk-css="stkrDDb5"]:not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px; margin: 0 auto } [data-stk-css-m="stkgCLYz"]:not(#stk):not(#stk):not(#stk):not(style) { width: 100px }
Признана в России иноагентом.
