Вдохновенную речь советника ЦУП прервал требовательный звонок. На вопросительный взгляд Семарг развёл руками.
Отстранив Германа в сторону (адъютанта и в самом деле так завали), в зал вошла Мара.
– Это что за скунс? – вырвалось у неё при взгляде на Альберта Ивановича. Без мундира генерал и взаправду выглядел неубедительно.
Повисла неловкая пауза, прерванная мелодичным голосом:
– Альберт, Альберт Иванович, старший советник ЦУП. Оставьте ваши сравнения. Они могут оправдаться.
– Могут, – подтвердил Семарг. – У него редкой наглости амбре.
– Это, что это? Неправда!
Генерал понюхал свои подмышки и поморщился:
– Да, действительно. Но это дела не меняет, даже напротив, указывает на чрезвычайную важность визита. Итак, кто будем?
По-видимому, он ещё не сталкивался с бывшими начальниками таможни. А напрасно!
– Вы почему в пижаме? Семарг Львович, я полагала, что вы порядочный человек. И вдруг это?! Альберт! И почему бы не Альбертик?
– Так я не успел проснуться, как… – попробовал оправдаться Семарг.
– Не успели что? Великий Космос, и сюда докатилось!
Она ткнула квадратным горшком, из которого торчал бонсай стиля «Цитадель», в живот Германа, с растерянным видом слушавшего, как линчуют его начальника. Адъютант машинально подхватил карликовое растение.
– Немедленно проведу общее собрание жильцов по поводу вашей возмутительной ориентации, – с этими словами Мара выскочила за дверь. Через минуту над черепом Столыпина взметнулся колючий венец электрической плазмы:
– Уважаемый Семарг Львович, вынуждена предупредить, что лифт заблокирован для общественной безопасности.
– Это что за безопасность такая. Меня здесь изнасилуют навсегда! – закричал Семарг.
– Ничего страшного. Мы потерпим, – ободрила Мара.
– А как же Замок? – возразил Семарг.
– Мне без разницы. Вы знаете, я на пенсии. А остальные приспособятся.
– Взорву высотку, как штырь в бетон, взорву!
– Ага, щас. Подружки не против?
– Стоп, стоп, стоп. Погорячился. Мара Филипповна, вы моё всё! Не бросайте! – заскулил Семарг, не желая оставаться в компании хамоватого генерала.
– Может, зайдёте. Я не кусаюсь, – вмешался Альберт. – А то что через дверь разговаривать? У нас государственное дело. Вы, как ответственный пенсионер, должны понимать.
– В пижаме?
– Далась вам моя пижама! С женой поругался. Что непонятного! Выскочил в чём был.
– Чё-то не удивлена. Вредный вы человек, сразу видно. Вон какого борова за собой таскаете. Чистый Геринг.
– Оштрафую за оскорбление подчинённого!
– Не получиться. А это, извините, заслуженный пенсионер ВТС. Только суньтесь, мигом космодромы закроем на карантин.
– Повезло вам с жильцами, – заметил Альберт, передёргивая от досады плечом.
– И не говорите. Она ещё Домовой Комитет возглавляет, – с плохо скрываемым злорадством сообщил Семарг.
– Эй, вы ещё там? – раздалось из плазменной короны над государственным черепом Столыпина. – Рассказываете, зачем прилетели, или уйду навсегда.
– А она занятная. Мадам, речь идёт о катастрофе. Послушайте новости.
– Можете не стесняться. Сэкономим время, – поторопил председатель Домкома.
– Ну хорошо, гермафродиты отказываются рожать.
– А нам какая нужда? Пусть себе. Дел других нет, что ли. Вы лучше со своей женой разберитесь для начала.
– Экая вы жестокая женщина. Такой момент, а вы за больное дёргаете. Я уже объяснял вашему хранителю, что не отсидитесь. Насекомые и сюда долетят.
– Семарг, о чём это он? Переведи на нормальный язык.
– Сам растерялся. Оказывается, у нас нет борделя. Никогда не думал, что отсутствие двуполых, это преступление.
– Подожди, подожди, если надо, так найдём. Зачем Хранителя в плен брать?
– Брыкается, не хочет сотрудничать. Может, вы расскажите, как обходитесь без этих, чёрный космос в дыру, гермиков? – начиная терять самообладание, спросил Альберт.
И сделал он это совсем напрасно. Надобно держать в узде свои чувства при разговоре с женщинами такого калибра, как Мара. Потерю терпения они засчитывают себе в плюс. Значит, оппонент без стержня, значит, у него нет средств против женской логики, навсегда верной и непреложной. Слабак, одним словом.
– Семарг Львович, не сдавайтесь. Судьба такая. А вам, Альберт, я бы не советовала обижать Хранителя. У нас для этого, знаете, какие специалисты есть – Свои!
– Как вы не понимаете, нормальная жизнь Системы находится перед угрозой уничтожения.
– Минутку, щас вернусь. У меня идея появилась. Посоветуюсь с подругой.
Действительно, вскоре раздался дробный стук ногтями в стекло. На широком подоконнике стояла бывшая наблюдательница, бывшая секретарша Мары, а теперь Персефона, личная муза академика ВАСХНИЛ (новое имя учёный сам выбрал).
Семаргу пришлось отдать женщину для экспериментов, обменяв на решающий голос в свою пользу после случая с петардами, конечно, по обоюдному согласию: завещание на огромную квартиру перевесило очевидные неудобства.
– Осторожно, мадам! До земли двадцать три километра! Можете разбиться! – закричал Альберт, распахивая окно.
К изумлению гостей, у мадам за спиной раскрылись великолепные чёрные крылья, и она элегантно перелетела на трап имперского плазмолёта, где томилась в одиночестве морская чайка.
Искрящийся ореол над лысиной Столыпина вновь ожил:
– Семарг Львович, держитесь, Домовой Комитет вас не бросит!
– Мара Филипповна, ещё немного и я задохнусь от чувств. Сердце так и рвётся к вам сквозь бронированную дверь. Всё готов отдать, чтобы оказаться рядом.
– Голуби, – чертыхнулся Альберт. С трудом дотянувшись до телефона, висящего на металлическом противовесе, попросил соединить с госпожой Зыбиной. Антикварная механическая уборщица регулярно роняла с письменного стола карбоновый аппарат, пока Семарг не нашёл оригинальное решение.
– Зайчик, как настроение? Соскучилась. Почему улетел не позавтракав? Ты же скандал устроила. Я?! Конечно! Ещё что скажешь? Сам скандалист? Спать мешаю? До свиданья!
Бросить трубку рассерженному мужчине не удалось. Аппарат благоразумно взлетел к потолку, спасаясь от производственных травм.
– Стерва! – закончил Альберт, провожая взглядом трусливый механизм.
Несмотря на закалённый характер боевого генерала, Альберта Ивановича задели слова поддержки, сказанные Марой. Собственно, поэтому и позвонил жене, но супруга мгновенно угадала по интонациям его интерес и с удовольствием отомстила за утренний демарш.
«А как не демарш? Что такого я сказала? Ну храпит, спать мешает. И что теперь – в бок локтем нельзя двинуть?! Вот ещё! Я для него всё, а он концерт закатил, хорёк доморощенный!» – мысленно возмутилась генеральша, заваривая себе бразильское кофе.
«Семейные дрязги не должны влиять на службу. Если всё принимать близко к сердцу, то планета покроется дурнопахнущими орхидеями в ржавых бассейнах. По утрам вместо трамвайных звонков голодные коты будут орать с вытянутым хвостом, требуя на завтрак дальневосточную сёмгу. Впрочем, это уже происходит на Земле, оттого и смог клубиться на десять километров в небо! Нельзя тащить подобную гадость сюда, в стратосферу, ни в коем случае нельзя!» – твёрдо решил для себя Альберт Иванович.
Тем временем летающая муза притащила из кладовки для спортинвентаря автомат для стендовой стрельбы по тарелкам и нацелила на бункер. Голодная чайка тут же клюнула в малиновую кнопку, приняв за креветку. Семарг в испуге отпрянул от калёного стекла. Слишком близко разлетелись коричневые осколки.
– Извините, – смущённо закричала профессорская муза. – Это не я, это вот она, – и показала на птицу ногтем из хромированной стали, сверкнувшим безжалостным пятном в глаза невольных узников бункера.
– Какие у вас все ответственные. Это ненормально. Давайте ещё спирта. Чуть-чуть, грамм тридцать, нет, лучше тридцать пять.
– Что баловаться-то? Тридцать, тридцать пять. Я вам что бармен?
– Не злите! Сок у вас в хозяйстве есть, томатный?
– Ещё и сок, – открывая прямоугольный ящик из оксидированного железа, чертыхнулся Семарг.
________________________________________
Внимание! Знак Ер (Ъ) – указывает на вторую часть главы.
Глава 1 Инспектор Зыбин (Ъ)
Глава 2 Таможня не дремлет (Ъ)
#антиутопия #фантастика #стимпанк #детектив