– Порядок. Чин у вас с большой буквы: не понимаю, зачем ранним утром сверлить инспекцией обычную высотку?
– Хе, хе, не волнуйтесь. Вчера читал сводки по Земле. Пошлятина редкая, пишут без фантазии: убили, ограбили, сбросили вниз. Зато ваш рапорт сверкнул. Особенно понравилась идея с механической сиреной. Впечатляет.
– А вам подложат бомбу под дверь – то как?!
– Не вертитесь, лучше скажите, где прячете сердце разврата? – генерал подмигнул с кривой ухмылкой.
– Удачно вы женились, вон какая мотивация. Другой в нюни, сопли, а вы окунулись в работу. Нет у меня этих инкубаторных. Пластические хирурги есть, а борделя нет.
– Не понимаю, ерунда какая-то. Это что, я зря летел? Э-э, так не пойдёт. Вы только сами подумайте, во что превратится цивилизация, когда последние гермафродиты выйдут на пенсию? О медицинском аспекте можно и не вспоминать: сплошной садомазохизм!
Странные люди, вот что происходит с генералами, когда им мешают выспаться! Этот Альберт Иванович наверняка редкая заноза для подчинённых. Угораздило же Семаргу привлечь внимание эффектным докладом. Вот, правильно говорила прабабушка: «Прячь глаза, внучок». И что, спрятал? Нет бы соврать насчёт сирены, отговориться, что молчком сбежал по лестнице, и всё? Но нет, не мог Семарг, не такой он человек, решил отличиться! Да и как можно скрыть, когда телевидение во всех подробностях запечатлело его панику. Вот как? То-то и оно, что никак. Оставалось одно, стоически перенести государственный зуд генерала. Возьмись он сейчас узкоколейку строить [3], ещё неизвестно, что придёт в голову вздорному гражданину.
Так посудить, храпит и храпит себе начальник. Ну не нравиться его жене. Что такого? Обычное дело. Но срывать своё раздражение на Хранителе только оттого, что понравился доклад? Понравился! Вот песня! Петляло солнце, петляло, и напетляло. А тут ещё гермафродиты отличились. Форменный крюшон. Что им не рожается на планете любви? Семарг никогда не знал, что его высотка чем-то таким особенным отличается от прочих сооружений. Нет борделей. Что за ерунда! Ему вполне хватает проблем с наблюдателями, чтобы не думать о подобной ерунде. И вот те, пожалуйте, садитесь кушать устрицы, как говорится. Не хотел к печке – миром подвинули, да так, что дышать нечем. Вот, рассуждай после этого о благе цивилизации и прогресса. Да в чём нужда, когда такие гости прилетают? Вовсе без надобности. Хоровод идей строчил телеграммы в голове Семарга, и все казались пустыми и ненужными, сплошные точки в девственном серпантине.
«Подобные персонажи, что осенняя жигалка, никогда не знаешь с какой стороны ударит. Но, что на точно известно, так обязательно сделает больно. Теперь вцепится», – начал вязать в жгуты серые извилины Семарг.
Нетрудно представить: каждый раз, когда этот важный хлыщ будет слушать очередную тираду своей пассии, то немедленно вспомнит чашку кофе на морозном воздухе и рюмку водки с горячим бутербродом. Жуткая эквилибристика из чувств и в пищеварительную систему.
«Проклятые рефлексии! – чертыхнулся хранитель. – И как избавиться от пациента? А ещё эти гермафродиты. Принесла нелёгкая чужие помидоры в огород. Чтоб тля их поела и выплюнула десять раз мимо грядки! Ну хорошо, завезу дюжину кудесников из соседней высотки. Только, разве это исправит ситуацию? Ничуть не разу. Тогда зачем мне этот цирк?»
Если с тобой ничего не случается, значит, ты и не живёшь, значит, прозябаешь в объятьях пошлости. Хорошее утешение для друзей, но когда эта максима стучится в домой, то жестокая правда что-то не помогает. Семарг, не желая тратить на незваного гостя французский коньяк, достал литровую жестяную банку из неприкосновенного запаса и перелил в медицинскую колбу.
С подозрением посмотрев на пузатый сосуд с притёртой пробкой, из которой хранитель разлил в рюмки прозрачную жидкость, Альберт Иванович вопросительно поднял брови.
– Спирт.
– С вами не соскучишься, – покачав головой, Альберт резко выдохнул и одним глотком опрокинул внутрь организма обжигающую влагу.
Через несколько секунд, благодаря току крови, алкоголь достиг кончиков пальцев. Стало тепло, предметы обрели милые сердцу гармонию и полезность. Мозг, перестав замечать скандально действие адреналина, переключился на борьбу с ядовитым этанолом. Однако, профессиональный военный не забыл о цели визита:
– Правительству требуется приготовиться к будущему апокалипсису. Уверен, если ваши жильцы смогли устроиться, то и вся империя освоит уникальную методу. Слава Космосу, несколько лет у нас есть, пока не состарится персонал борделей.
– Омоложение? – предположил Семарг.
– Слишком дорого. Несколько тысяч можем себе позволить для личного потребления, но не миллионы же? Здесь никакая экономика не выдержит. И учтите, мы окажемся в зависимости от клиник Венеры, а там недалеко и до власти Главного Тирана. Дальше можно не мечтать: самому страшно.
– Казалось бы, такая ничтожная вещь, и такие последствия.
– Тоже не понимаю, что ей в моём храпе? Даже если и храплю, то совсем чуть-чуть, так, самую малость. Правда, я никогда себя не слышал, но посмотрите на мой дизайн: кость тонкая, телосложение так себе, где звуку помещаться-то?
– Да, действительно. Чувствуется, не первое поколение живёте в стратосфере: полегчали на свежем воздухе. Пробовали отселить в персональную спальню?
– И буду я туда-сюда шлёпать по утрам. Скажите тоже. Кому как, а мне неудобно.
– Проблема…, затруднение, говоря нормальным языком. Вы меня удивили. Представляете, никогда не знал, что отсутствие дефективных может привлечь внимание.
– Вот, ваше счастье! Я вам медаль сделаю из палладия, если раскроете секрет. Адъютант, запиши.
– Что вы, что вы. Лучше охранную грамоту от подобных инспекций. Меня вполне устроит.
– Экий вы несговорчивый. Придётся самолично устроить дознание.
Альберт Иванович придирчиво осмотрел бункер. В большом зале с широким окном во всю стену стоял клавесин семнадцатого века на жёлтом паркете из корней марсианского дерева того-того. Одну из стен, обитой шпалерами небесной лазури, украшала картина новомодного подражателя творчеству Гауди[4], удачно трансформировавшего фантазию испанского архитектора в эклектичной манере пространственного кубизма[5].
– Пыточную сделаю, антураж очень даже подходит. Особенно картина этого художника нравится, как его? Адъютант?
– Корбюзье, мой генерал, Ле Корбюзье[6], француз. Недавно клонировали на Венере. Так себе объект, но модель рабочая. Проекты высоток, конечно, не доверили, не его уровень. Интерьерами занят, – уверенным тоном проинформировал раскормленный сверх всякой меры адъютант, похожий при ближайшем рассмотрении на Германа Геринга[7].
– Вот, вот, он самый.
Оно, конечно, нравственный садизм – это развлечение генералов, здесь ничего не скажешь, но устраивать балаган из объекта стратегического назначения? Семарг никак не мог допустить таких постановок. Разреши один раз, потом собьёшься со счёта. Да и какая нужда? Скажите на милость, зачем устраивать спектакль, когда дело проглоченной вишнёвой косточки не стоит? Ну не выспался начальник – обычное дело, только зачем жизнь целой высотки пускать под откос?
– Давайте особым чаем угощу. Выращен в теплицах Антарктиды. Редкий сорт, должен отметить. Сразу такая благотворительность в организме образовывается: вьюги, метели, пингвины там всякие.
– А как же Замок? Вам же на работу, кажется? Надобно вовремя объявиться.
– Вы о бомбе? Пыль пускал. Кто проверит? Очень надо собственный Замок взрывать.
– Как я вас понимаю. Тоже иногда хочется разобрать на молекулы министерство, но нельзя: присягал на верность. Вернёмся к вопросу.
– Может, ещё водки? – теряя последнюю надежду, предложил Семарг.
– Нет, демография прежде всего! Хранитель ключа, а того не понимаете, что совсем близко чёрная смерть машет кожаным крылом. Неужели надеетесь отсидеться в своём бункере? Пустое, поверьте на слово. Несколько лет и вас захлестнёт острая нехватка гермафродитов.
– Я чего-то не понимаю. Это каким образом?
– Демография, дорогой мой, обратная сторона демографии. Вот корень всех бед. Подумайте сами, куда ринуться толпы огромных насекомых после захвата Венеры?
– Всё-таки вы не выспались, что за фантазии. То гермафродиты, то гигантские жуки, запутали вконец.
Конечно, Семарг всё понимал, он отчаянно искал способ, как выпроводить без последствий имперского генерала. Шутка сказать, старший советник ЦУП. Это какая же власть сосредоточена в руках одного рафинированного субъекта – неимоверная! С демографией пусть сам справляется. Ещё не хватало, чтобы в его высотке устроили пыточную.
«А если придумает лабораторию сочинить? – мелькнуло в голове Семарга. – И прощай беззаботная жизнь. Начнут опыты ставить над гражданами, а причина – мой идиотский доклад!»
Через минуту нравственных страданий отыскался виновник похода с ручной сиреной по этажам – Мара, придумавшая устроить фейерверк в честь его дня рождения. Бестолковую секретаршу он не винил. Персоналом надо заниматься: инструктировать, поощрять, наказывать, пока не научится работать с должным прилежанием. Но теперь нагрянула беда похлеще связки петард, и имя этой засады – Альберт Иванович. Судя по хлипкому телосложению и цепкости, породистый, как алтайский хорёк. Почему «алтайский»? Других Семарг не знал, да этого видел только в детстве, когда летал с классом на экскурсию в Московский зоопарк. Похож до невероятности, побрей, и вылитый он.
«Может, батюшку из 913 на него натравить? Тот ещё демагог. Может, заболтает?» – наблюдая, как хозяйничают в гостиной незваные гости, размышлял Семарг.
Тем временем адъютант Альберта Ивановича с лёгкостью передвинул тяжёлый клавесин к выходу на балкон, на пол упали ноты с пюпитра, на которые тот не обратил внимания.
– Вы что, концерт решили устроить? – поднимая ноты, спросил Семарг.
– Эти пирсы чрезвычайно помогают при доскональном расследовании.
– Дело более чем деликатное. И чем эта выдвижная штука может оказаться полезной?
– Вот, сразу видно, что неспециалист. Как вам только жильцы Ключ доверили при такой слабой теоретической подготовке?
– Справлялся до вашего появления.
– Не дерзите. Идёмте, покажите, где здесь управление. Ага, вот. Ну-ка, встаньте на него. Отлично!
Съёжившись от холодного ветра, Семарг с неудовольствием наблюдал, как морская чайка, стоя на одной ноге, поставила зелёную кляксу на шершавом гидрофобном покрытии. Ему захотелось чем-нибудь кинуть в невоспитанную птицу. За неимением ничего подходящего нагнулся, чтобы снять тапок, но в это время пирс поехал.
– Вы что, с ума сошли! – закричал Семарг, бросаясь внутрь бункера, но его нос встретила бронированная дверь от «СтальПромНебо». Повернулся к имперскому плазмолёту в надежде уцепиться за трап. Напрасно. Корабль остался недвижно висеть на своём месте при помощи ртутного гироскопа Хартмана. Совершать рекордные прыжки в стратосфере не имело смысла. Внизу тринадцать километров разряженного воздуха, потом ещё десять зловонного смога от жителей поверхности. Его передёрнуло.
Дверь открылась и Семарга в последний момент, когда оставалось несколько дециметров до полёта в девственно-непорочные облака стратосферы, подхватил адъютант Альберта Ивановича.
– Нут-с, оценили методу? – искрясь слезами на коротких ресницах, поинтересовался Альберт. В балконную дверь свистел холодный ветер, от которого генерал закрылся нотами Рахманинова.
– Вы что себе позволяете? Это мой дом!
– А вот и нет. Государственное имущество. Так-то. Вам здесь принадлежат исключительно личные вещи.
– А как же право на жилище?
– Вот им я и воспользуюсь. Временно. Не злитесь. Что за ерунда. Проведём следствие, и прощайте, как здравствуй.
Желание похитрее выпроводить бесцеремонного гостя уступило место чувству праведного гнева. Это что получается, дышишь себе беззаботно стратосферным воздухом, дышишь, и вдруг оказываешься на чужой территории. С балкона хотят выбросить, прикрываясь имперским интересом. Ничего себе, ёлки в дугу без игрушек! Тоже мне, бронепоезд!
– Взорву и в чёрную дыру затолкаю! – пообещал в отчаянии Семарг.
– Не-а, не получиться. Охранная система приняла тинтурию, теперь без моего приказа ни одна лампочка не вспыхнет. Не кобеньтесь, если не знаете, как население живёт без гермафродитов, то настало время выяснить. Подумайте сами, винить будут ЦУП, не вас же. Сплошные выгоды…
[3] Узкоколейку строить (жаргон обитателей высоток) – обманывать, вводить в заблуждение
[4] Антони Пласид Гильем Гауди-и-Корнет – известный испанский архитектор, страдал ревматизмом, вследствие чего дико ненавидел углы и прямые линии. Сбит трамваем обывателя, не разглядевшего в задумчивом старике великого архитектора.
[5] Пространственный кубизм – не знаю, сам придумал, родина ждёт своих Беллинсгаузенов и Крузенштернов.
[6] Ле Корбюзье – пионер архитектурного модернизма и практичности. Обожал прямые линии. Умер в 77 лет, утонув во время заплыва, огибая мыс Рокебрюн, что лишний раз указывает на его гениальность.
[7] Герман Геринг – заядлый морфинист и ближайший соратник Гитлера. В силу специфических знаний руководил Люфтваффе в Третьем Рейхе.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) – указывает на вторую часть главы.
Глава 1 Инспектор Зыбин
Глава 2 Таможня не дремлет
#антиутопия #фантастика #стимпанк #детектив