(Продолжение. Часть пятая.)
По дороге в школу можно было выучить любой стих. Времени хватало, чтобы оттачивать произношение слов, отрабатывать интонацию и прислушиваться к ритму и сердцу стиха, не зная, что потом, когда-нибудь в последствии, прийдется поучаствовать в столичной Олимпиаде по художественному чтению.
По снежку идти было приятно. Снег поскрипывал под войлочной подошвой новеньких чукотских унтов. Это особая обувь — меховые сапожки с великолепным орнаментом — произведение искусства чукотских мастеров. Из кусочков оленьего меха был выложен сложный затейливый орнамент. Богатейшая музейная вещь!
Папа привез их мне из Певека, и пальто у меня было вишневого цвета с вышивкой на спине. Диво.. Это ничего, что голова была укрыта теплым пуховым оренбургским платком — и все равно и тепло и красиво. Я ходила в школу очень нарядная, блистала знаниями и любила декламировать стихи по школьной программе. Учительнице это не очень нравилось, а дети перестали ходить в школу со мной вместе.
Но все равно мне было интересно пересекать снежную тундру даже в одиночестве. А вот в непогоду меня встречал папа. Еще когда дети ходили в школу все вместе, папа выстраивал всех детей «гуськом» и вел всех нас, несколько человек, домой. Я шла первая за ним, держась за его одежду, чтобы не унесло ветром, за меня держался следующий, за следующего — другой, как в сказке про репку. Колючий ветер мог дуть и колоть в лицо ледяными иглами и рвать одежду только папе, а за его спиной мне было и уютней и безопаснее. Самый маленький прятался за спину всех впереди идущих.
Обещали южак. Это обычно был разрушительный высокобальный шквалистый ветер, а иногда и ураган.
Когда закончились уроки, я узнала, что ожидается страшнейший южак. Половина детей в школу не явилась. Из «Разведки« были только я и еще одна девочка. Учительница взяла ее в свою постель в каморке в углу класса. Девочка тихонько достала из кармашка мешочек с золотым песком, чтобы я понимала, что мешочек поможет уговорить учительницу, оставить меня в классе; она стала ее уговаривать не выгонять меня на улицу, но мешочка у меня не было, а учительница была неумолима. Старшие мальчики вывели меня из класса вон.
Я оказалась за дверью, мне бросили мой рюкзак. Я пошла домой через те самые три километра.
Невообразимая тишина.
В небе светло. Земля замерла и не дышала.
Мне стало страшно. Спрятаться было негде. Мир засыпало мелким снегом до самого неба. Ничего не видно. Мощный порыв ветра нежно обнял меня, приподняв высоко., и легко понес по воздуху. В мыслях четко обозначилось — ветер несет меня в сторону океана. Берег был высокий и скалистый. Меня вынесет на безбрежный морской лед. Все. Это все...
Холод казался адским. Хотелось только одного — согреться. Но окоченело все и руки, и лицо, и может быть, глаза... Спасения от холода не было.Вдруг постепенно стало теплеть. О, счастье! Становилось все теплее и теплее. Хотелось спать в этой неге, но заснуть мне не дали какие- то голоса. Я четко услышала: а вот— смотрите — дырочка в снегу — там кто-то дышит!Раскапывайте, только осторожнее. Не ударьте!
Я поняла, что кто-то куда-то меня несет...Внесли в дом. Приказали раздеть. Натерли спиртом...
К счастью ветер принес меня к тому одинокому огромному камню над океаном, у самого обрыва скалы, похожей на большой выдающийся зуб, где я впервые увидела белых куропаток.
Когда через продолжительное время я вышла к детям поиграть, они сильно испугались. Только самый маленький чей-то братик кубарем скатывался с горки. Я присоединилась к нему, но его сразу же от меня забрали.
Как же они забыли, что я показала им свое золото и позволила собирать золотой песок, сколько захотят...
Тогда мне не были понятны перемены человеческого поведения и я не разбиралась в природе предательства и зависти.
Но ответ не замедлил. Разве не легкомысленно доверять враждебным людям? Ведь я помнила, как они хитростью заманили меня в бурную реку в половодье, чтобы я пошла по тонкому козырьку льда за валиной варежкой, которую она бросила на тонкий лед над бурным потоком, зная. что я обязательно ее выручу ее, чтобы «мамка» не заругала». И когда лед вместе со мной провалился в клокочущие воды, тут же убежали все, и не подали руку помощи.
Я потом долго шла домой в мокром своем вишневом пальто по снегу, поливая бездорожье потоками воды.
Нужно ли продолжать дружбу с теми, кто жирно высморкнулся в мою тетрадь по математике, чтобы учительница в гневе поставила мне в этой тетради единицу, и многое другое... Детские проступки были близки к порокам взрослого населения этого ГУЛАГа.
Не так ли поступили с Иосифа его братья, когда бросили его в яму.
Моя находка золотого массива — это дар Божьего благоволения ко мне, не для того, чтобы подобно Прометею, я открыла тайну недостойным, для которых уровень добродетелей был недостижим. Или совершить преступление ради преждевременного познавания Божественного закона Добра и Зла, чего добивался змей в раю, соблазняя незрелых еще людей на высшее познание. Эти тайны могут быть открыты избранным. по определённому «Божественному» Замыслу.
