«Лысая Гора, три версты».
Триза стоял перед указателем, указывающим на еле видимую в траве тропинку. Тропинка уходила в редкий лесок, покрывающий невысокий холм. На холме совершенно ничего не просматривалось, да и навскидку идти до вершины было всяко меньше трех верст. Триза постоял, осматривая окрестности, но ничего подозрительного или хоть сколько – нибудь заслуживающего внимания не обнаружил. Да и странно было ожидать, что на Лысой Горе круглосуточно толпятся ведьмы, ожидая какого-нибудь случайного путника.
Триза еще раз осмотрел окрестности и пошел по тропинке.
Лесок, в котором пролегала тропинка, был совершенно заурядным, но какое-то неосознанное беспокойство не покидало ведьмака. Что-то странное было в лесе, и Триза не сразу понял подвох. Лишь присмотревшись, увидел причину беспокойства – в лесу не было времен года. Под дубом скромно цвел подснежник, а возле соседней березы на прогалине голубели цветки душицы, рядом с которыми розовел буйный иван-чай. В общем, странное было местечко, самое подходящее для ведьминых забав.
Поднявшись на вершину холма, Триза увидел сквозь редкие стволы цель своего путешествия. Совершенно голый холм виднелся невдалеке, отливая камнями и редкой травой. Деревья редели у его подножья, словно не в силах подняться на вершину. Сама же верхушка холма заканчивалась совершенно ровной площадкой, поросшей низкой густой травой. Не увидев никаких признаков обитателей холма, ведьмак вздохнул и приступил к спуску, торопясь к Лысой Горе до наступления темноты.
***
Как ни торопись – на Лысой Горе свои порядки. На вершину Триза поднимался уже почти в полной темноте. Только ущербная луна светила на камни и низкую траву, освещая слабым светом зыбкие силуэты причудливых камней у входа на площадку.
Никаких следов нечисти Триза не обнаружил. Ни обычное, ни ведьмачье зрение не помогли – площадка словно издревле была необитаемой, не считая мелкой и не очень мелкой живности, проскакивающей изредка по краю вершины. Хотя, отметил Триза, на саму вершину зверь не заходил. Даже сова, вынырнув из темноты, старательно облетела Лысую Гору на почтительном расстоянии.
Присмотрев с краю поляны небольшую нишу возле высохшего ствола какого-то древнего дерева, Триза постелил плащ и, достав сухарь, задумчиво смотрел на луну…
Минут через пять Триза поморгал, протер глаза и снова посмотрел на луну. Она росла, становясь полной. Причем не просто росла – ущербный полумесяц на глазах превращался в желтый диск. И как только в небе засветилось полнолуние, Триза увидел проступающие на вершине следы. Черная цепочка следов пересекала поляну, уходя вниз по склону. А вокруг них по поляне вились светящимся маревом многочисленные следы поменьше – старые, бледно-розовые прерывистые тропки проступали среди камней и травы, становясь незаметными там, где их пересекали недавние, отливающие красным огнем яркие дорожки.
Триза подошел к самой яркой дорожке и внимательно рассмотрел следы. Некрупные, явно человеческие, кто-то неторопливо прошел по площадке необычным зигзагом, словно что-то искал. Триза решил пойти по следу – все равно других вариантов что либо выяснить про Лысую Гору не наблюдалось.
Следы, нырнув на склон, ровной дорожкой шли к огромному стволу высохшего дерева, обрываясь у его подножья. Ведьмак задумчиво рассматривал ствол, прикидывая, куда мог деться оставивший следы. Ни дупла, ни потайных дверей в стволе не наблюдалось.
- Ты что здесь делаешь, дяденька ведьмак? – звонкий детский голосок едва не заставил Тризу подпрыгнуть от неожиданности.
Оглянувшись, Триза нос к носу оказался с маленькой девочкой. Девочка словно сошла с лубочной картинки – аккуратное чистенькое платьице, белый фартучек, совершенно непригодные для ходьбы по лесу красненькие туфельки. В руках девочка держала тонкий прутик.
Триза смерил девочку взглядом и усмехнулся.
- Для тебя мужчина моего возраста скорее ровесник.
Учитывая видимую ведьмачьим зрением ауру собеседницы, «ровесник» - это была отчаянная лесть.
Девочка вздохнула и, взмахнув прутиком, обратилась в весьма симпатичную молодую женщину.
- Ты мне испортил рассказ про злую мачеху, которая выгнала меня в темный лес собирать цветочки для ее оборзевшей дочки, - ведьма насмешливо посмотрела на ведьмака.
- Ну хоть не про безумную мать, которая послала дочку в лес с волками нести пирожки для бабушки, - кивнул Триза.
- Ну да, - согласилась ведьма, - это тоже забавная история. – Но, с другой стороны, волка тоже кормить нужно. Он на весь лес один.
Триза поежился.
- А другого пропитания для волка не нашлось? Какого-нибудь поросенка, или курицы, на худой конец.
Ведьма махнула рукой.
- Ты лучше задумайся, почему старая карга жила в лесу одна-одинешенька.
- Наверное, характер у женщины был тяжелый, - предположил Триза.
Ведьма звонко рассмеялась.
- Характер у нее и правда был не сахар, но это не главное. Она промышляла травками, да грибочками. Только деревенские травницы ее обходили стороной, да и она к больным не очень-то спешила. В основном к ней захаживали обеспеченные лоботрясы. И после того, как парочка из них пережрала грибочков, и вместо сказочного вечера в компании веселых фей оказались в деревянных ящиках, старушке пришлось очень старательно заметать следы. Промысел свой, разумеется, она не бросила, но с тех пор все травки и грибочки лоботрясы получали только через внучку.
Триза покачал головой.
- Неплохой семейный подряд.
- Был неплохим, - ведьма улыбнулась. – Конкурентам надоело, что скучающие бездельники вместо тайных будуаров и закрытых клубов повадились проводить время наедине со своими фантазиями, и наняли охотников. Или еще кого, кто прикинулся охотниками. В общем, процесс выхода бабки и внучки из промысла был бурным и не совсем добровольным.
- И при чем здесь волк? – заинтересовался Триза.
Ведьма махнула рукой.
- Волк в этой истории – единственный невинно пострадавший. Насколько я поняла, на кого-то надо было повесить внезапно скончавшихся бабку с внучкой, и местный судья ничего не имел против волка.
Триза задумался.
- Интересная сказка. А я все время не понимал, как мать могла отправлять девочку в лес, где бродят волки. И зачем бабушка живет в лесу.
- И зачем бабушке носить пирожки, - рассмеялась ведьма. – Обычно бабушки внучек угощают пирожками, а не наоборот.
- Кстати, - спохватился Триза, - не желаешь перекусить? Не бог весть что, но сухпай от барона Перийского вполне годится для ужина.
- Барона Перийского? – Ведьма заинтересовалась. – Ты не похож на егеря.
- Ну, не только у егерей имеется сухпай, нам тоже перепадает.
Триза достал коробку и, предложив ведьме вместо стула свою сумку, попытался сервировать что-то похожее на ужин с дамой из утилитарного пайка. Ведьма с интересом наблюдала за приготовлениями. Достав пару яблок из маленькой сумочки на боку, она положила их среди стола и решительно открыла горшочек с тушеной кашей и мясом.
- Отличный ужин. – Ведьма облизнула ложку. – А теперь давай, рассказывай ты свою историю.
- Ты не поверишь, но я при егерях, - ведьмак разлил из термоса чай. – И совершенно неожиданно, мне нужно вернуть одной ведьме потерю. А заодно разобраться с одним ходячим кактусом, от которого немало беспокойства. В том числе – у барона Перийского.
Ведьма пристально посмотрела на Тризу.
- А с этого момента поподробнее. Не всякую пропажу ведьма возьмет из рук ведьмака. И не всякий кактус будет радоваться посланнику от барона Перийского.
Триза кивнул. Ведьму не обманешь, да и смысла не было хитрить. Он неторопливо, опуская ненужные детали, рассказал ведьме про ежика, Священную Рощу и обочину миров, где в окружении невообразимо недружелюбных тварей дожидались освобождения его друзья.
Ведьма слушала его молча, без эмоций и комментариев, а после того, как Триза замолчал, встала и обвела рукой стол.
- Посуду и женщин, как говорится, придется сменить. Готовь новое угощение, а я поищу того, кто тебе нужен.
Ведьма легким шагом направилась к дереву, а ведьмак порылся в сумке и приступил к сервировке стола.
- Ждем гостей всех мастей, из всех волостей. – Триза заскучал по анчутке.
