В 1921 году на советское Поволжье навалился голод. Связан он был с засухами, которые преследовали советские регионы (пострадало 35 губерний Поволжья, Южного Урала, Зауралья, Башкирии, Казахстана, Южной Украины и др.) и с перегибами на местах, вызванных повышенными объемами продразверстки в 1920-1921 гг.
Советское руководство предлагало различные меры по решению этой проблемы в государстве, с экономикой, разрушенной Гражданской войной. В том числе экстравагантные. Так, В.И. Ленин, в частности писал:
"Если район, охваченный неурожаем и голодный, обнимает территорию с 25 миллионами населения, то не следует ли рядом мер самых революционных взять с этого именно района молодёжь в армию в количестве около 500 тысяч штыков? (и даже может быть до 1 миллиона?)
Цель: помочь населению до известной степени, ибо прокормим часть голодных, и, может быть, посылками домой хлеба поможем до известной степени голодным. Это первое.
А второе: поместить эти 1/2 миллиона на Украине, чтобы они помогли усилению продработы, будучи сугубо заинтересованы в ней, особенно ясно сознавая и чувствуя несправедливость обжорства богатых крестьян на Украине..."
За границей массово закупалось продовольствие (золотой запас страны Советов таял).
Советское руководство обратилось за помощью к мировому сообществу. В ноте говорилось:
"Российское правительство примет любую помощь, из каких бы источников она не поступила, совершенно не связывая её с существующими политическими отношениями..."
Но все эти принимаемые меры не решали проблемы полностью. К тому же на межправительственном уровне не особо горели желанием помогать Советской России. Так, например, представитель югославской короны М.Спалайкович, выступая с трибуны Лиги Наций, заметил:
"Мы не дадим ни пенни парням из Москвы… из двух зол — голода и большевизма я считаю последний худшим..."
Именно голод 1921 года породил массу детей беспризорников, которые покинули отчий дом и скитались по городам в поисках еды. Усилий советского правительства по борьбе с детской беспризорностью не хватало. И уже летом 1921 года последовали первые предложения от общественных организаций европейских стран и США по размещению пострадавших от этого явления советских детей за границей.
Так, например, Английский комитет помощи детям Центральной Европы предложил вывести для временного проживания в английских семьях тысячу детей. Аналогичные предложения последовали от правительств и общественных организаций Германии, Чехословакии, Болгарии, США, Британо-Американской комиссии помощи и др. Советскому правительству пришлось принять эти предложения и сотни обездоленных детей отправилось за границу.
В Чехословакию удалось отправить 439 ребят возраста до 14 лет. Из них 292 ребенка прибыли из Симбирска, остальных набрали в Москве, из числа беспризорников. Улучшение дети почувствовали сразу, едва пересекли государственную границу.
Председатель Педбюро В.Н. Шульгин докладывал:
"Эта атмосфера заботливости, внимания, сопровождала детей всю дорогу и не только со стороны сопровождающего персонала, но и со стороны посторонних поезду людей."
Детей разместили в прекрасно оборудованном лагере под Прагой в Пардубице. Каждый зал отапливался двумя печами, вечером включалось электрическое освещение. Кормили 4 раза в день, вкусно, сытно и разнообразно. Вот пример типового меню, который привел в отчете Шульгин:
"На завтрак — какао с белым хлебом; в 12 часов — суп, мясное блюдо с подливкой и картошкой или макаронами; через полтора-два часа после обеда — сладкий кофе или какао и белая булка с вареньем; на ужин —каша, галушки с мясом и хлебом. В честь празднования Рождества была организована елка, во время которой детей угощали колбасой с рисом. Помимо еды, восторг у детей вызвало купание в ванной..."
Но имелись и проблемы. Так, для адаптации жизни за рубежом, чехи решили составить педагогический и преподавательский состав из русских... врангелевцев, бывших офицеров Белой армии, и их жен. Все они питали ненависть ко всему советскому, от этого доставалось и детям.
Когда советская делегация Педбюро прибыла для проверки в лагерь, выяснилось, что тут наказывают прутами и розгами за обращение "товарищ" и вообще за любое упоминание всего советского. Офицеры ввели в план обучения "Закон Божий", заставляли учить молитвы, осуществляли практику запугивания и наказаний.
После возмущения советской делегации, все врангелевцы от воспитания советских детей были отстранены, а детей передали на опекунство в чешские семьи. Не все дети прижились в чешских семьях, а один мальчик и вовсе исчез. "Трудновоспитуемых" детей чехи направили в специальное закрытое учреждение тюремного типа, в связи с чем последовало возмущение представителей Педбюро.
Детей в Чехословакию привозили на год. Но через год выяснилось, что половина из них не горит желанием возвращаться в Советскую Россию.
Еще 5 января 1922 года представитель Педбюро Московенко писал в Москву:
"Большинство желающих взять детей, уже сейчас настаивает на их усыновлении, и, надо думать, большинство ребят мы в результате потеряем. С этим уже ничего не поделаешь".
Но советское правительство отказало всем попыткам чешского правительство получить разрешение на усыновление русских детей. Более того, чтобы оградить детей от влияния буржуазного общества, было принято решение провести реэвакуацию досрочно. Несмотря на то, что советские организации, занимающиеся обустройством местных беспризорников, не справлялись с потоком детей, прибывающих самостоятельно или отловленных милицией.
Более того, на местах, узнав, что "голодная кампания" окончена, просто расформировали детские дома и отправили детей в губернии, едва оправляющиеся от последствий голода. Эти дети пришлись не ко двору, многие из них просто пополнили армию беспризорников, воровали и нищенствовали. В итоге детские учреждения снова были переполнены, а продовольственными пайками было обеспечено менее 50% детей.
Но и с возвращением детей из Чехословакии возникли проблемы. Деткомиссия ВЦИК настаивала на том, чтобы чехи за свой счет и самостоятельно доставили детей к советско-польской границе, при этом все реэвакуироваемые дети должны были обеспечены за счет чешской стороны продовольствием и одеждой на 4-6 месяцев жизни на Родине. Такая категорическая позиция вызывала в МИД Чехословакии недоумение.
Полпред РСФСР в Чехословакии Л.Нимен еще в августе 1922 г. сообщал:
"Сами дети, быстро привыкшие к новой обстановке, часто обласканные и не имеющие никаких родных в России, по большей части не проявляют никакого энтузиазма при разговоре об отъезде в Россию. Наоборот, были случаи, что дети, узнав о приезде русских, желающих их проведать, прятались, думая, что приехали забрать их обратно в Россию. Один семилетний ребенок встретил нас таким плачем, что сбежались соседи из ближайших дворов".
В марте 1923 года Нимен сообщал в Москву:
"Я не знаю, по чьей инициативе дети затребованы в Россию. Мне, казалось бы, что едва целесообразно тащить ребятишек, когда нет уверенности в том, что они будут поставлены у нас в сколько-нибудь сносные условия".
Тем не менее, к январю 1924 года в СССР удалось вернуть 185 детей. В 1929 году из Чехословакии удалось вытребовать еще 66 детей-переростков. Все остальные возвращаться на Родину отказались категорически. К тому времени они почти забыли русский язык, приобрели специальности, а некоторые из них сочетались браком с местными гражданами.
