Каждый раз, открывая исторический роман, где действуют реальные персонажи, я умоляю мироздание, чтобы автор-искусствовед не вздумал нести чушь. И, представьте себе, каждый раз это происходит. Ну, почти каждый.
Нет, не думайте, я понимаю, что такое исторический роман и степень его достоверности. Возможно, понимаю даже лучше многих, потому что в последние 3 года не раз был вынужден отвечать на вопрос, почему в "моих" "Дегустаторшах" сплошное вранье, если написано "на реальных событиях".
Почему вранье, спросите вы? Да потому что автор, Розелла Посторино, не взяла интервью у прототипа героини. Не успела: та умерла. Значит, всё выдумано, значит, враньё.
Мысль о том, что книгу об исторических персонажах можно писать на историческом же материале, воспользовавшись не только интервью (в "Дегустаторшах" они, кстати, использованы, и оттого, что брала их не сама Розелла, нисколько не теряют в "документальности"), но и многочисленными материалами: хрониками, протоколами, письмами, свидетельствами очевидцев, светлые головы таких критиков не посещают.
А как, спрашиваю я обычно, пишут исторические романы про Петра Первого? Про Клеопатру? Александра Македонского? Вряд ли же автор успел поговорить со своим героем и вызнать всю подноготную? (Если, конечно, не брать ситуацию, описанную в замечательном рассказе "Попытка" Томаса Шерреда.) Молчат критики. Один только раз, совсем недавно, я услышал: "Да, ты прав, теперь я вижу этот вопрос иначе".
Вот и Стефани Стори пишет о людях, которых никогда в жизни не видела: о Леонардо и Микеланджело, двух гениях Возрождения, об их соперничестве вокруг мраморного блока, из которого потом получился "Давид". Как же она это делает?
Биографическая справка с сайта МИФ:
Стефани Стори — писательница, сценарист и человек, увлеченный искусством. Она специально получила художественное образование и проводила исследования в течение 20 лет, чтобы написать эту книгу.
Имеет степень в области изобразительного искусства в университете Вандербильта и степень MFA в колледже Эмерсон. Изучая искусство в Италии, она отправилась в паломничество, чтобы лично познакомиться со всеми произведениями Микеланджело, выставленными в Европе. Узнать больше о ней и о книге можно на ее личном сайте.
Видите? 20 лет проводила исследования! Видела все произведения Микеланджело! Вот это подход! А в перерывах работала сценаристом на комедийных шоу, где (без всякой иронии, кстати) поднаторела в мастерстве диалога.
Впрочем, как мне кажется, читая роман, ни один человек не посмеет сказать, что работа над источниками не проделана: Стори тщательно сверяет даты (и если что-то меняет, говорит об этом в послесловии), старательно перечисляет произведения Леонардо (и, в меньшей степени, Микеланджело, "забывая", правда, интриги ради, что в описываемый период он закончил не только "Давида", но и ещё парочку работ), чётко "привязывается" к историческим событиям.
Это, конечно, не Мережковский, да и не Ирвинг Стоун. Но сюжет довольно бойкий: о соперничестве Леонардо и Микеланджело не наслышан только глухой, добавлена актуальная повесточка, пара катастроф разного масштаба, пресловутая "мечта о крыльях" и, конечно, любофф, как возвышенная, так и вполне плотская. Что ещё нужно для бестселлера?
Ну, лично мне нужно многое. Я вообще тот ещё придира, особенно когда дело касается Возрождения. Это у меня пунктик. А другой пунктик - не люблю, когда противоречат историческим источникам.
Ладно, я допускаю, что 48-летний (в начале книги) Леонардо - мужчина в самом расцвете сил. Это странно, но мне даже льстит: мы ведь с ним ровесники. Немного смущают слова о "первых серебряных нитях в тёмно-русой шевелюре": этим даже Брэд Питт в 48 похвастать не мог, ну да бог с ним, бывают уникумы. Хотя вот и гонфалоньер Пьеро Содерини показан "глубоким стариком", а он всего на 2 года старше...
Далее: учёные до сих пор спорят, был ли Леонардо гомосексуалом или асексуалом, но Стори делает его би:
Нередко восторг от лестного внимания художника настолько кружил гостю или гостье голову, что те с радостью соглашались заодно разделить с ним ложе.
Ну, почему нет, свечку, как говорится, никто не держал. А вот в вероятность бурного секса с Изабеллой д'Эсте, маркграфиней Мантуанской, да ещё беременной, да ещё "потому что старик-муж ею пренебрегает" (старик-муж на 14 лет младше Леонардо) верится куда меньше. Как, впрочем, и на открытое интимное сожительство с Салаи: Флоренция 1501-го - это, конечно, не Флоренция 1497-го под властью Савонаролы, но по головке за содомию тоже не погладят.
Но это всё вопросы к Стори как к сценаристу. Теперь будут вопросы к историку, магистру изящных искусств.
Впрочем, и место действия непростое – крупнейшая святыня всего христианского мира, базилика Святого Петра. Как же печально, думал он, что старенькая трехъярусная базилика дошла до такого жалкого состояния. Стрельчатые своды деревянного потолка вдоль западной стены того и гляди обрушатся, несколько колонн уже пошли трещинами.
Как может выглядеть трёхъярусная базилика? Честно говоря, мне ничего в голову не приходит. Может, Стори имеет в виду ярусы фасада? Внутри-то точно никаких "ярусов" нет. А какие стрельчатые своды могут быть у деревянного потолка? Там же балки и стропила...
Донателло уже создал две статуи Давида; та, что была отлита из бронзы, особенно полюбилась флорентийцам
Нынешним флорентийцам - вполне вероятно: это первая "круглая" статуя Возрождения (т.е. её можно обойти по кругу, а не смотреть исключительно спереди), она красива и эстетически совершенна настолько, что стала символом главной итальянской кинопремии, которая так и называется, David di Donatello.
Однако первые несколько лет семейству Медичи, тогдашним хозяевам Флоренции, приходилось хранить статую на закрытой "частной территории", у себя во дворце-замке, поскольку обнажённая мужская натура церковью, мягко говоря, не поощрялась.
И он [Донателло] попросил Управу нанять для этой работы его более молодого собрата, скульптора Агостино ди Дуччо. Заказ передали Дуччо. К сожалению, ученик Донателло не мог похвастаться такой же уверенной, как у наставника, рукой. Первый удар его молотка по драгоценному блоку оказался варварски неуклюжим и беспомощным, второй был еще хуже.
Вот тут, прямо скажем, обидно. Агостино ди Дуччо был одним из больших мастеров в технике барельефа, да и статуи делал неплохие: не Микеланджело, конечно, так ведь и на полвека раньше. А его всю дорогу то неудачником, то криворуким...
Тем более что, по свидетельству Вазари, к порче мраморного блока Агостино отношения не имел:
[В этой глыбе] было девять локтей, и на беду некий мастер Симоне да Фьезоле начал в ней высекать гиганта, но так плохо, что продырявил ему ноги, испортил всё и изуродовал.
Но самое обидное, наверное: то, что Стори всё время называет Агостино "Дуччо". Тут нужно небольшое пояснение: в итальянском языке "ди" означает "из [рода]", т.е. обычно выступает аналогом отчества (реже упоминается имя деда). Скажем, Агостино ди Дуччо - это Агостино, сын Дуччо. Всё равно, что нашего Василия Ивановича Чапаева звать Ванькой - то-то он обрадуется...
Так что ни Дуччо (применительно к Агостино ди Дуччо - потому что был ещё великий живописец Проторенессанса Дуччо ди Буонинсенья, которого как раз и звали просто Дуччо), ни, тем более, "камня Дуччо" никогда не существовало. Особенно странно выглядит этот факт, вынесенный в заглавие: оригинал романа называется "Oil and Marble" ("Масло и мрамор"), что как раз и приводит нас к противостоянию живописи Леонардо с его "Джокондой" и скульптуры Микеланджело с "Давидом".
Кто-кто, а Боттичелли знал толк в прекрасном. В его «Весне» и «Рождении Венеры» запечатлены самые изысканные образы, когда-либо создававшиеся в искусстве.
Хорошо сказано, не поспоришь. Действительно, "Рождение Венеры" и "Весна" для многих определяют всю изысканность Возрождение. Правда, есть одно "но": написаны они для частной виллы Медичи, причём размещены в спальне, так что, в отличие от сегодняшнего дня, посмотреть их в музее или на выставке, а значит, и судить об изысканности, было невозможно. То же касается и многих других картин, упомянутых в книге: с них делают многочисленные копии, на которых учатся художники, но где можно было получить такую копию с картины из частного собрания, автор умалчивает.
Но, допустим, с искусствоведением в университете Вандербильта не очень. Или Стори пропускала слишком много лекций - может, была занята на съёмках? Как известно, достоверность историческому роману придают бытовые детали.
Вот, например: Микеланджело
одевался как обычный работяга-каменотес – в длинную льняную тунику, широкие штаны и тяжелые башмаки.
Мне одному кажется, что в длинной тунике (Леонардо носил "короткую, до колен") заниматься вырубкой камня неудобно? Вот и источники меня поддерживают:
Кончаловский в "Грехе" тоже солидарен:
Или вот:
Леонардо сел за стол, достал деревянную коробочку для сигар и откинул крышку.
Для чего, простите? Для сигар? 1502 год! Что курил автор?
И правда, в последние годы многие путешественники, возвращаясь из дальних странствий, рассказывали удивительные истории об огромных неизведанных пространствах суши по ту сторону океанов.
Оно, конечно, Колумб уже 10 лет как сплавал, но Америго Веспуччи, доказавший, что великий генуэзец открыл под испанским флагом Америку, а вовсе не побережье Азии, из своего путешествия ещё не вернулся, следовательно, "огромные неизведанные пространства" могли быть только другим концом той же Евразии, а не землями "по ту сторону океанов".
Вторит автору и переводчик Елена Лалаян, в основном переводящая в МИФе нонфикшн. Так, Микеланджело у неё
подтянул тунику под самый подбородок
(пожалуй, эту картинку я не буду вам показывать, чтобы Дзен меня не заблокировал), а колокола на Торре Вакка, высокой башне Палаццо Веккьо,
своим звоном оповестили флорентийцев о восстании в Чомпи
(если кто вдруг не знает, чомпи - флорентийское название чесальщиков шерсти, которые восстали в 1378 г. в черте города Флоренции).
Отдельного упоминания заслуживает решение переводчика (и, скорее всего, редактора) вообще не переводить вставки итальянских и латинских слов, а то и целых длинных предложений - ни в сносках, ни в комментариях, ни в тексте. Для меня, конечно, итальянский проблемы не составляет, да и латынь на уровне стандартных молитв я разбираю, но все ли такие, как я?
В общем, приходится констатировать: искусствоведы, как обычно, несут чушь. По крайней мере, некоторые из них. Причём останавливаться Стори не собирается: по-английски уже вышла её книга "Raphael: painter in Rome" с интригующим подзаголовком "Michelangelo versus Raphael, in the deadly halls of the Vatican". Судя по всему, нас снова ожидает схватка двух якодзун.
P.S. Разумеется, я не был бы блогером, если бы не попытался напоследок втюхать вам что-нибудь своё. В данном случае, это очень короткий курс по живописи итальянского Возрождения, на которую я предлагаю взглянуть своими глазами, без искусствоведческих теорий и концепций. Не роман, конечно, но тоже местами завораживает.
