-Танюха!.. Ну, чего ты прячешься! Он же из-за тебя заходит! Думаешь, не вижу, как он смотрит на тебя!
Татьяна Самарцева, заведующая шахтёрской столовой, чуть краснела, сердито отмахивалась от подруги:
- Ты давай лучше… Первая смена скоро поднимется, а у тебя капуста для борща не готова.
- Ой, Танька!.. Что ж ты счастья своего не видишь!
- Ну, какое счастье, Ань. У меня дочка – в девятом классе. И муж… – Татьянины губы вздрагивали.
- Особенно – муж, – кивала Анютка. – Весь Заярский знает, а ты…
- Морковки не мало почистила? Хватит?
- Тань!.. Я ж – никому, ты ж знаешь. Ну?.. Ты встречаешься с ним?
- Я тебе что, девка на выданье – с парнями встречаться! – Татьяна отводила взгляд от назойливой Анютки. – И у него… тоже дочка взрослая, с моей Маринкой в одном классе. И жена у него. Приедет, говорят.
-Кто говорит-то! – Аня недоверчиво качала головой: такого ещё не случалось, чтобы поселковая новость прошла мимо неё незамеченной. – Гаранин у нас директором шахтоуправления – второй год. Приехал, – помнишь? – девчонка его птенцом осиротевшим выглядела, а сейчас Максим, старший Калединых, на мопеде в степь катает её… А она, жена эта… и мать, ни разу в посёлке не показалась.
- Это их дело. – Татьяна хмурилась, а Анютка понимающе вздыхала: в зеркало бы взглянуть Таньке, – глаза туманятся в беспросветной грусти…
… Юрий снова вернулся под утро. Выпивший. Долго гремел на кухне чашками, что-то ронял из холодильника. Потом остановился на пороге спальни, пошатывался. Облокотился о дверной косяк, ухмыльнулся:
- Когда научишься мужа встречать? Вернёшься… из забоя, а тебе жена кружку воды не подаст.
Татьяна быстро поднялась, набросила халат:
- Тише. Маришка спит. Ужинать будешь?
-Ты хотела сказать, – завтракать?.. Ужином меня без тебя покормили.
Можно было не спрашивать…
-Куда ты денешься! – Впервые эти слова Татьяна услышала от Юрия ещё перед свадьбой. Замерла от обиды, а он нагловато прищурился, с горделивым превосходством повторил: – Ну, куда ты денешься!..
Татьяна была на третьем месяце беременности, – деться и правда было некуда. Мать о чём-то догадывалась, головой качала:
-Ох, Танька! Если что, – отец… Сама знаешь, и тебе, и мне места мало будет.
Юрка Самарцев работал в отделе материально-технического снабжения. Поселковые девчонки млели под его прищуренным взглядом. Юрка провожал девчонок нахальными светло-карими глазами, а по посёлку разлетались новости: утром выходил Самарцев от Верки Лукьяновой, – Верка одна ночует в эти дни, мать с отцом в Васильковку уехали… А ночью видели Юрку с Дашкой Макаровой на берегу. Жениться Самарцев не спешил. Замужние бабы переглядывались, вздыхали: достанется же какой-то… счастье такое.
А крепко подвыпивший Самарцев однажды оглянулся на Танюшку Муравину, повариху из шахтёрской столовой. Вдруг оттолкнул повисшую на его плече Катюху Полякову:
- А женюсь я на Таньке.
Рослая кареглазая Катюха – под стать Юрке! – самоуверенно рассмеялась:
- Да тебе просто проспаться надо, Юрочка!
Татьяну Юрка до сих пор не замечал. А на что там смотреть: худенькие плечики, на лице чуть приметные веснушки… Ну, разве что глаза у Таньки, – синие-синие. В сентябре небо над степью таким бывает, – густая и глубокая, безоблачная синева. Но поселковые парни не очень-то замечали эту синь,– в глаза бросались Танюхины острые, совсем девчоночьи коленки, невзрачные рыжеватые волосы, собранные на затылке, – в столовой с этим строго…
- А вот на ней и женюсь! – Юрка исподлобья смотрел вслед Татьяне.
- Ты представляешь рядом с собой Таньку, – урезонивала Юрия Катерина. – Людям – на смех.
- А вот возьму, и женюсь! – Самарцев ухмыльнулся: – Зато только моя будет. – Объяснил: – На тебя, Катюха, другие пялиться будут… А на Таньку, кроме меня… А ты не горюй, Катюха. У нас с тобой всё по-прежнему будет. А женюсь я на Таньке.
Катя отмахнулась: завтра не вспомнит, что молол… А Самарцев не забыл. Под вечер пришёл к шахтёрской столовой, стоял на крыльце, курил. Дождался Татьяну, домой проводил. И каждый вечер встречал Таню у столовой. А в Заярском как-то не обратили внимания на эти встречи, – о чём тут говорить. Ясно же, что Самарцеву скоро надоест встречать-провожать Таньку Муравину. Да и отец у Татьяны суровый, не позволит, чтоб такой балабол, как Юрка, задурманил дочке голову.
Потому и не поверили в посёлке, когда Муравины и Самарцевы стали к свадьбе готовиться, – на Покров назначили. Андрей хмуро отмалчивался, Тося незаметно слёзы вытирала. Надежда Самарцева недовольно поджимала губы: они с Дарьей Поляковой, Катерининой матерью, уже свахами друг дружку называли, а Юрка вдруг заявил, что на Таньке Муравиной женится… Чтоб к свадьбе готовились. Мужики делали навес на улице, – от края до края, чтоб – как положено. Татьяна с двоюродными сёстрами за свадебным платьем в город ездила, – как не поверить в скорую свадьбу.
А уже незадолго до свадьбы соседка , Елизавета Матвеева, увидела, как Юрка вошёл за Катериной в летнюю кухню Поляковых, а вышел оттуда перед рассветом.
Так, чтоб всему посёлку, Елизавета всё же не решилась: и Самарцевых побаивалась, и Андрея Муравина, – так прямо и поверили , что не привиделось тебе!.. А Татьяне потихоньку сказала:
- Ты всё ж подумай, Танюша. Не на беду ли свадьба эта.
И прятала Татьяна заплаканные глаза… С Юрием как-то быстро у них случилось. Не слушал он, как она умоляла:
- Юр, не надо… Батя узнает…
- А мы что с тобой, – школьники, Танька? Отца спрашивать!
От Юркиных поцелуев Танюшка задыхалась. Прикрывала ладошкой вспухшие губы, а Юрий снова находил их:
- Вижу, – ты ж влюбилась в меня. Чего ломаешься? Сказал, женюсь, – значит, женюсь. – Юрка откидывался на примятую лебеду, прикусывал травинку, усмехался: – Если не хочешь за меня замуж, так и скажи. Плакать не буду.
А Юрка нравился Татьяне, – так, что не замечала его пьянок-гулянок с друзьями. И счастью своему не поверила, когда он стал домой её провожать. Склонялась лицом к нему на грудь, стыдливо шептала:
- Я согласна, Юрочка. Только… ну, чтоб после свадьбы.
Юрка приподнялся на локте, притянул её к себе… Стебельком лебеды надломилась Танюшка в его руках.
А потом Юрий приходил к ней каждую ночь. Бесшумно перемахивал через забор, осторожно стучал в окно её комнаты. Танюша открывала окно, и он подтягивался на руках, в момент оказывался в её спальне… А уходил – тоже через окно – под утро.
Днём у Татьяны глаза закрывались. И голова кружилась. К соскам больно было притронуться, – от Юркиных губ, думала Татьяна. А во время медосмотра поселковая акушерка, Мария Захаровна, строго брови свела:
- Когда ж успела? Похоже, недель семь-восемь.
Ночью в затаённой радости сказала Юрию о беременности. А он закурил, ухмыльнулся:
- Я подумаю. А вдруг – не от меня?
Снова закружилась голова, захотелось подойти к открытому окну. Но Юрий властно удержал её в постели…
Заявление всё-таки подали, родители стали готовиться к свадьбе. А после разговора с Елизаветой Танюша расплакалась:
- Юр, может, не надо нам… свадьбу?
Тогда впервые и хлестнули так больно Юркины слова:
- А куда ты денешься!
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»