16 июля 13 танков (2 средних, 11 лёгких), мото-стрелково-пулемётный батальон (МСПБ), рота ПТР, миномётная рота, батарея ПТО 192 танковой бригады (ТБр) передислоцированы и переданы в оперативное подчинение командира 49 ТБр.
17 июля части 192 ТБр занимали оборону у развилки дорог Обоянь-Белгород-Ивня. От Ивни до развилки примерно 10 километров на запад, до Обояни от развилки примерно 10 километров к северу. То есть Ивня находится на западной стороне от шоссе Белгород-Обоянь. Получается, что советское командование создавала линию обороны на этом направлении, ожидая наступления немецких войск.
У 417 танкового батальона 192 ТБр матчасти нет. Все оставшиеся в строю танки были переданы в 416 танковой батальон.
18 июля к 22.00 192 ТБр передислоцирована в район 2 километра южнее Ивни.
Начало истории про Степку и его боевых товаришей, воевавших в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады, можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
После своей первой "боевой танковой ночи" Степка проспал практически до полудня. Члены экипажа танка днём оказались уж не такими и язвительными. Тем более, что они теперь с некоторой настороженностью ждали, какого нового командира экипажа им теперь пришлют. Да и вакансия наводчика "большой" пушки тоже оставалась пока свободной.
Новый командир экипажа, лейтенант Мерзликин появился "в расположении" ближе к вечеру. Вместе с ним прибыл и новый наводчик "большой" пушки, старший сержант Хигматулин. Как выяснилось, лейтенант и старший сержант раньше уже некоторое время воевали в одном экипаже.
Лейтенант с самого начала попытался всем остальным членам экипажа "поставить на вид". Недостатки он нашёл в " хозяйствах" и механика-водителя, и у Степки. У последнего ветошь для протирки снарядов лежала "не на месте" и под сидением заряжающего был найден мусор. Когда командир выговаривал членам эиавжа, от него сильно разило алкогольным "выхлопом".
Узнав, что Степка вообще был "мобилизован" в танковой экипаж "из пехоты" прошлой ночью, лейтенант Мерзликин охарактеризовал увиденное и услышанное одним словом:
- Бардак!
После этого он дал на устранение выявленных недостатков "два часа", назначил старшим старшего сержанта Хигматулина, сделал три больших глотка из своей фляжки и завалился спать, укрывшмсь танковым броезентом с головой. Из расспросов немногословного старшего сержанта выяснилось, что лейтенант за неделю боев сменил уже четыре танка и это у него будет третий экипаж. В бою он ведёт себя, "как зверь". После осознания этой информации и "обмена мнениями" почти все члены "третьего экипажа" совсем приуныли.
Подвезли снаряды. Работая в паре со старшим сержантом Хигматулиным, Степка уже "смеха ради" спросил его, видел ли он "тигров" и поделился своими мартовскими воспоминаниями. На удивление старший сержант к вопросу и рассказу Степки отнёсся вполне серьёзно:
- Если бы я видел "тигра", то с тобой бы уже наверное не разговаривал... А что до твоих мартовских приключений, то на войне чего только не бывает...
Ночь прошла спокойно. Члены экипажа сами наладили ночное "боевое охранение вверенной материальной части", в котором не участвовал механик-водитель. Утром командир экипажа, как и обещал вчера, "подал рапорт по команде", В раборте он требовал прислать в экипаж более опытного заряжающего вместо Степки, "который необученный и из пехоты". Об этом Степке "по секрету" сообщил старший сержант Хигматулин, проверив за одно Степкины навыки в подготовке снарядов к стрельбе и заряжании пушки. Кстати, лейтенант не стал утром проверять, как экипаж устранил замеченные им вчера недостатки. Завтракать он тоже не стал, только вскрыл банку американских рыбных консервов из офицерского доппайка, и закусил из неё рыбкой пару глотков из своей фляжки. Остатки консервов он отдал экипажу, а сам вместе с прибежавшим связным отбыл "на совещание к командиру батальона".
Ближе к полудню танки стали выдвигаться на исходные позиции. Теперь Степке в "его щель" был хотя бы виден "кусочек" внешнего пространства. Зачем это нужно ему было, он бы наверное объяснить не смог, но всё равно видимый "белый свет" добавлял каким-то образом уверенности. Наоборот, чувство неуверенности или скорее беспокойства возникало периодически теперь у Степки, когда он смотрел на переднюю часть "танкового выступа" (или в спину наводчика), в котором размещалась "большая" пушка. Старший сержант сказал Степке, что эта часть танка называется "спонсон", но слово было совсем не понятное и вскоре вылетело у Степки из головы.
Танки сначала постреляли немного с места, а потом двинулись редкой цепью в атаку на Новосёловку. В шлемофоне у Степки часто звучали команды нового командира экипажа. Ничего "звериного" в этих командах пока не слышалось. В носу опять стало сильно щипать от кислого запаха "взрывных газов", распространяющихся внутри спонсона и выходящих из артиллерийского затвора.
Первый вражеский снаряд, попавший в танк, пришёлся по башне с "маленькой" пушкой. Башню снаряд не пробил, но наводчик пушки закричал, что ранен в руку осколком брони. В ответ он получил приказ командира "продолжать бой".
Танк переваливался на ухабах и периодически менял направление движения, двигаясь вперёд зигзагами. Степка уже почти научился при таких "кульбитах" в бок, вниз или вверх не стукаться о выступающие части пушечного затвора "тушкой" или головой, а амортизировать руками. Но часто при этом у него руки были заняты очередным снарядом. Тогда уже удар от жёсткого соприкосновения с танковыми внутренностями принимали плечи или голова.
В начале атаки, как понял Степка из команд, танк вёл дуэль с закопанным в землю немецким танком. Из этой дуэли танк вышел победителем, так как старший сержант Хигматулин обернулся к Степке и улыбаясь, показал большой палец.
Через несколько минут практически синхронно в шлемофоне у Степки прозвучали крики командира экипажа и механика-водителя:
- "Тигр" слева на десять часов рядом с крайней хатой!
За этим возгласом почти сразу последовала уже только команда командира:
- Вперёд двести метров.
По тому, как дёрнулся и затем вжал голову в плечи сидящий чуть впереди и правее Степки старший сержант Хигматулин, можно было допустить, что это и была та самая "звериная" команда. В то время, пока танк преодолевал эти самые "двести метров", по его броне, как показалось Степке, "чиркнули" несколько снарядов.
Второй "звериной" командой лейтенанта Мерзликина оказался приказ механику-водителю развернуться к "тигру", который оказался теперь впереди и "слева по борту", таким образом, чтобы по нему могла стрелять "большая" пушка. Хотя бы после первого выстрела лейтенант Мерзликин скомандовал "по-людски" не вперёд, а назад, а затем опять "короткая". Вторым снарядом старший сержант, как понял Степка, попал в "тигр". Из "маленькой" пушки раненый наводчик тоже "занёс свои пять копеек", что-то повредив двумя австрелами в левой гусенице вражеского танка.
И тут прилетела "ответка". Бронебойный снаряд небольшого калибра пробил броню танкового "выступа", в котором размещалась "большая" пушка, а потом пробил правое плечо наводчика "большой" пушки. Громко вскрикнув, старший сержант сразу обмяк, потеряв сознание. На Степку вид окровавленной снарядной "головки", торчавшей из разорванного рукава комбинезона вместе с бело-розовым обломком кости, произвёл завораживающее впечатление.
Механик-водитель попытался вывести машину из-под обстрела и даже сумел её "отогнать" на пару десятков метров назад. Но тут ещё один снаряд попал видимо в башню с "маленькой" пушкой или в командирскую башенку с пулемётом. По крайней мере, Степке давануло воздухом в уши откуда-то сверху. Третий снаряд попал в "машинное отделение" танка. От его разрыва Степку сильно толкнуло в спину и подбросило на сидении. Запахло гарью, внутри танка появился дым. В шлемофоне прозвучала наконец вторая "людская" команда командира:
- Экипаж, к машине!..
Ещё один снаряд попал сразу после этой команды в танк опять выше Степкиной головы. От сильного удара о броню головой у Степки появился вкус крови во рту.
Боковую "люк-дверь", через которую можно было быстро покинуть танк и вытащить потерявшего сознание наводчика, заклинило. Степка стал бить в неё обеими ногами, уже сильно кашляя от дыма. Но это не помогло. Дверь "открыл" ломиком снаружи механик-водитель. Как только внутрь танка большим потоком хлынул свежий воздух, Степка успел сделать пару глубоких вдохов и вытереть слезящиеся глаза.
В этот момент фугасный снаряд разорвался рядом с горящим танком. От взрывной волны "дверца" снова захлопнулась. С одной стороны это было хорошо, так как осколки и камни уже пробарабанили по броне закрытой "дверцы", а с другой Степке снова пришлось её открывать изнутри, задерживая при этом дыхание и закрывая глаза от дыма, насколько это возможно.
"Дверца" в конце концов поддалась и Степка вывалился наружу, держа за туловище раненого старшего сержанта. От удара об землю снарядная "болванка", застрявшая у того в плече, выпала. Из огромной раны с двух её сторон сильно потекла кровь. Надо было быстро оттащить раненого подальше от разгорающегося и грозящего взорваться танка. Благо состояло в том, что по уже сильно дымившему танку противник прекратил вести огонь.
Из небольшой воронки Степке призывно кричали наводчик и заряжающий "маленькой" пушки. В конце концов заряжающий помог Степке дотащить старшего сержанта до укрытия и потушить тлеющий на спине у Степки танковый комбинезон.
Степкиных двух санпакетов не хватило, чтобы остановить кровь у старшего сержанта. Оглядываясь по сторонам, он заметил, что механик-водитель, тело которого до этого лежало рядом с танком неподвижно, начал подавать признаки жизни. Его надо было тоже срочно тоже оттащить подальше, потому что на корме покуинутого танка уже вовсю резвился огонь, а дым валил из всех открытых люков.
Переглянувшись с заряжающим, Степка выбрался из воронки и "на карачиках" двинулся к горящему танку. Сзади он слышал сопение заряжающего. Раненый теперь уже и в руку, и в ногу наводчик "маленькой" пушки, остался в воронке добинтовывать старшего сержанта.
Механика-водителя они вдвоем довольно быстро дотащили до соседней воронки и стали осматривать в поисках ран. К удивлению, крови нигде не было. Механика-водителя видимо только контузило разрывом снаряда, который "закрыл" танковую "дверцу". Он стонал и странно "дёргался" руками и ногами.
В итоге танк, оставленный экипажем всё-таки не взорвался, а вскоре пожар у него на корме "мирно" догорел, и танк стал просто дымить. Тем временем, оставшиеся танки бригады снова пошли в атаку. Наблюдать за ходом этой атаки из небольшой воронки, находящейся фактичеки "меж двух огней", Степке никакого удовольствия не доставило.
Вторая атака закончилась после того, как противнику удалось поджечь ещё два "трёхэтажных" танка. За это время Степке с заряжающим "маленькой" пушки удалось перетащить по очереди двух других членов экипажа метров на сто "в свою сторону". Но потом их такие "передвижения" на поле боя были замечены противником. Рядом разорвалось несколько мин, просвистела пулемётная очередь. Пришлось на время "замереть" в новой, более глубокой "двойной" воронке. За это время перестал дышать старший сержант Хигматулин, которого они тоже только что перетащили в новое укрытие.
В конце второй атаки в эту воронку приползли два танкиста в прожженных комбинезонах и с большими волдырями на лицах и ладонях. Они были экипажа из "свежеподожжённого" танка. Вчетвером им стало чуть спокойнее. Во время третьей безуспешной атаки на Новосёловку, которая завершилась уже почти в полной темноте, удалось дотащить периодически теряющего сознание механика-водителя до санитаров. На этом уже не таком опасном переходе Степка поинтересовался у своего нового напарника судьбой нового командира их экипажа. Тот, утирая пот и размазывая по лицу копоть, ответил:
- Голову ему оторвало, а тело в танке наверняка сгорело. Он, видать, смерти искал, вот и добился своего...
Степка решил уточнить:
- Почему он смерти искал?
Напарник вытер пот, пожал плесчами и отантил:
- Не знаю... Говорят, письмо он из дома получил пару недель назад.
После того, как Степку напряженение боя немного "отпустило", он почувствовал, как у него болит кожа на спине под лопатками. Санитар после беглого осмотра спины констатировал у Степки "небольшой, но обширный" ожог" и помазал спину какой-то вонючей мазью, распорядившись пару часов походить "без гимнастёрки и нательной рубахи, чтобы мазь впиталась". Ночной холодок стал приятно холодить Степкину спину. Они сидели с заряжающим "маленькой" пушки на пустом снарядном ящике, "отдышивались" и утоляли жажду из одного котелка. Пробегающий мимо красноармеец, остановился рядом и спросил Степку:
- Это ты же младший сержант Чернышов?
Степка не стал запираться. Красноармеец удовлетворённо кивнул, побежал дальше, махнув рукой в темноту:
- Тебя там у санитаров связной командира батальона ищет...
Степка собрался было сразу идти сам на поиски связного, стал одеваться, но заряжающий "маленькой" пушки, которого, как оказалось тоже звали Степан, придержал его рукой:
- Да погоди ты... Ночь на дворе ужо... Сегодня боле ничего не будет. Пойдёшь через пять минут.
Степка согласно кивнул и снова присел рядом. Его тёзка продолжил:
- Вот тебе фрицевский кинжал в ножнах. Это...
Степка, увидев на ножнах характерную царапину, перебил тёзку:
- Я знаю, чей он был... Не возьму.
Вечная Слава и Память солдатам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
