9,5 ЛЕТ— Извините, сегодня больше нельзя, участилось сердцебиение, а это нам совсем ни к чему. – в палату зашла медсестра и включила свет, в руке у нее был маленький шприц. – Я прошу вас выйти…
Матвей поднялся с кресла для посетителей в палате и улыбнулся:
— Слава богу, а то он нас не отпускает. Мы приедем завтра, надо поспать, Валер…
Но Лиза не повернулась к медсестре. Склонившись над кроватью, держала Валерия Яковлевича за руку, осторожно всматривалась в его глаза.
— О чем вы хотите меня попросить? Что принести?
— Девчонку свою. Я придумал новое слово… Частушку... Выучит она... Всё, что скажешь - выучит.
Он поднял руку, которую гладила Лиза, и положил её на грудь в область своего сердца.
— Хорошо! Завтра! Я приведу Катю, только не пугайте её, она боится в больничке сдавать кровь.… Вы накройте руку, хорошо? Там, где система, капельница… Только нас, наверное, не пустят с ребенком, да?
Медсестра кивнула, что пустят.
Валерий Яковлевич снова поднял руку, только теперь приложил к губам и поцеловал пальцы, послал ей воздушный поцелуй.
Лиза улыбнулась, помахала ему, вышла и заплакала тихо, беззвучно. С каждой неделей становилось хуже.
Они услышали голос медсестры:
— Вот и все! Теперь точно спать! Вам надо успокаиваться и доверять, ведь золотые руки у Владимира Ивановича. Он столько операций успешно провел, еще более сложных!
Вам уже точно надо оперироваться, уже пора… Сколько еще тянуть? Всегда будет мало времени, так всем кажется...
— До понедельника подпишу!
— Что? А раньше не подпишете? – спросила ворчливо медсестра. – Что еще хотите? Давайте я подам! Сегодня вы мало спали, очень мало!
Лиза вздохнула и сделала несколько шагов от палаты.
Матвей отошел от неё, стоял у окна, смотрел в небо. Жена просила не трогать, не обнимать, чтобы она не начала рыдать в голос еще при нём.
Конечно, никто этого не хотел. Матвей оказался на месте влиятельного человека и понимал, насколько Валерий Яковлевич много проделал работы, чтобы добиться высокого положения и заработать свое состояние. Сашка помог проверить, всё ли действительно чисто, нет ли каких тайных, темных мест, нет ли документов, подтверждающих нарушения, пройдены ли на производстве необходимые проверки.
Всё было под контролем, штатные юристы консультировали, он слушал быстрые доклады руководителей, помогал и сам звонил Валерий Яковлевич, брал на себя часть работы, пока не заходился кашлем…
Объем информации в день, которую Матвей должен был контролировать и регулировать, был серьезным. Но ему не хватало времени и тишины, если находился дома, а господин убеждал, что всё держится на таком уровне именно потому, что он не доверяет полностью своим управленцам. Каждую компанию Валерий Яковлевич растил, как дитя, и поддерживал сам.
А Матвей не мог уложиться в обещанные им два часа. Минимум шесть часов в день, а максимум все двенадцать. Ему было сложно, имея право подписи, ставить эту резолюцию. Да, приезжали на дом и привозили документы, сертификаты, но это не меняло положение вещей.
Он стал серьёзно уставать, понимая, насколько легкий и приятный ресторанный бизнес. Как там всё просто и со вкусом. Работать приятно и управлять тоже, а если хороший администратор в ресторане появляется, то ему можно доверить всё, что угодно, а ошибка стоит, к примеру, ухода какой-нибудь не слишком довольной пары или потери небольшого ассортимента продуктов по более выгодной цене.
Там, где производственный цикл – каждое звено в цепи очень важное, и если на каком-то этапе начинает скапливаться еще не готовая продукция – встают все, и огромное количество заказов не исполняется. Малейшее колебание цен на материалы значительно сказывается на общем доходе предприятия, поэтому каждый раз подтверждая своим согласием эти изменения, он ждал, к чему приведет. Нервы не были стальными.
А еще – это был чужой бизнес, над которым его поставили самым главным.
«Хотел, чтобы всё было по-другому. Лиза заслуживала совсем другой жизни... Лизонька… Моя девочка. Я просто обязан хотя бы в будущем, через год дать ей все то, что она хочет, и что должен давать любящий муж. Жить так всегда – невозможно, обидно».
Но какие бы сложности не встретились, он не откажется. Иначе себя не простит и Лиза его не простит… Уже понимали, что это за человек лежит на больничной койке, и как он старается обеспечить работой всех сотрудников его компаний, всех, кто ему доверился.
— Матвей? Как ты думаешь, он рад, что может тебе доверять свои дела вот так, полностью? – словно почувствовав мысли, все еще расстроенная Лиза подошла и прижалась со спины, – Пойдём? Пора Машку забирать из садика…
— Да, кошка. Ты успокоилась, теперь можно тебя обнять?
— Не обижайся. Я с тобой очень слабой становлюсь, мне хочется спрятаться на твоей груди и дать волю чувствам, а нельзя. Иначе, он тоже разволнуется. Не понимаю, как это могло случиться с человеком, который занимался бегом… Одно радует, что это не из-за несчастной любви. Моя мама не виновата, и Элька, и мы с тобой, да?
— Да, любимая. Это единственное, что радует, когда такое случается. — Он с оглянулся на дверь в палату и повел Лизу по коридору к выходу.
— А почему ты всё-таки хочешь на море? Матвейку свозить? Он уже намного реже болеет, слава богу, мы врача хорошего нашли. Кате еще рано, я тоже… могу подождать. Тебе будет сложно и отдыхать, и работать, милый.
— Лиз, я тебе обещал.
— Возьми свои слова назад, я тебя прощу и даже поцелую за это. У нас будет много лет, мы сможем с тобой еще поехать!
— Лизонька, я смогу, не волнуйся. Всё будет хорошо, отдохнем и вернемся… Я уже решил, мы поедем!
— Да, Матвей, поняла. — Лиза изменила тон с просящего на серьезный, — Ты решил, а меня дед ждет. Любимый мой дедушка и бабушка. Очень ждут, отец прислал фотографии – дом для нас купили… Там так интересно... Я поеду с детьми!!!
Увидев ошарашенный взгляд мужа, она улыбнулась и отступила, а он словно вспомнив все, что между ними произошло ночью, попросил:
— Повтори, что ты сказала? Ты поедешь? Одна?
— Я сказала, что ты решил, но я не подчиняюсь твоим приказам. Можешь уволить…
Она не отвела взгляд, не понимая, что ранит этими словами.
— Лиза, ты не пошутила? Мне это не приснилось?
— Ты имеешь право обижаться, я имею право просить у тебя прощения. Нет, я не пошутила.
— Кошка…. Я думал, это приснилось мне, очень устал вчера, ты сказала, что хочешь поехать, а я решил… Но это же не отдых, а, как твой отец сказал, испытание… для любой женщины, никаких удобств, тяжелая работа и …
— Значит, я хочу испытаний. Там хорошо, я всё детство приезжала, правда, всего на недельку. Маме нашей не нравилось, она возила меня на море, и мы отдыхали в комфорте всегда. А сейчас я хочу! Тебе это не нужно, а мне нужно… Отпусти! Не будь, как моя мать… Пожалуйста, Матвей. Ты избалован богатством, но … у сына каникулы, мы побудем немного и приедем! Там просто интернет очень плохо ловится,… ты не сможешь работать, милый. Отпусти нас.
Сердце разрывалось от одного лишь предположения, что она хочет отдохнуть от него, одна. И это не сон.
— Лиза, все хорошо, – Матвей осторожно протянул руки к ней, пытаясь снова обнять.
— Нет, мне не хорошо, – отчаянно прошептала Лиза, – Я ведь не этого хотела с тобой. То есть… Я хотела с тобой поехать после моря, и мы могли бы, но не сейчас. Ты работаешь совсем не так, как раньше…
Когда я сказала тебе вчера ночью, я просила, конечно, в такой момент… Когда ты может быть не понимал, что я прошу…
Извини, но мне это так нужно.
Я хочу там подумать, погулять, вернуться в детство, я скучаю по своей семье... Думаешь приятно только слышать голос и смотреть постоянно прерывающееся видео, потому, что там связь плохая?
Дед меня ждет, и бабушка…
Я как увидела Максимку в своей старой детской одежде, ... они её до сих пор хранят, я хочу туда, очень. Неужели, чтобы быть счастливой мне нужно выбирать, кого слушать тебя или себя?
— Не нужно выбирать, я согласен и поеду с тобой!… – поймав её в объятия, Матвей погладил спину, волосы и прижал голову к груди. Желание успокоить стало невыносимым. – Мы будем вместе, если там плохая связь, я утром буду уезжать туда, где она лучше и … работать в машине, да черт возьми, где угодно, хоть на обочине дороги. Я просто не понял, не запомнил, что ты сказала. Обещаю, слушать внимательно даже в такие моменты, когда у меня разум отключается. Слышишь, кошка? Я просто не понял тебя!
— Но как ты сможешь? Как? Ты, правда, согласен? Поедем вместе? – тихо спросила Лиза.
— Я всё могу. Мы не расстанемся с тобой из-за работы, из-за комфорта и нет ни одной причины, чтобы ты куда-то исчезла из моей жизни даже на одну ночь!
— Рожать придется дома, да, Матвей? – Лиза скрыла улыбку. – Я не беременна, не радуйся так, уже чувствую твоё сердце, успокойся. Всё хорошо… Я расслабилась под твоими ласковыми поглаживаниями. Мы что-нибудь придумаем.
— Усилитель куплю для сотовой связи, а ты меня … не пугай больше… Скажи, что любишь.
— Ладно. Люблю. Обожаю. Но ничего страшного бы не случилось, если бы мы поехали сами. Мы с мамой ездили в отпуск, когда отец работал…
— Нет! И не напоминай, сама знаешь, что случилось, когда вы отдыхали отдельно.
— Но я не такая, Матвей!
— Я знаю, но всё равно не отпущу. От греха подальше…
— Да, вдруг там, в деревне какой-то великолепный теленок мне встретится. — Лиза задумчиво посмотрела ему в глаза, – И я ему сена подкину… Всё, молчу. Никаких больше шуток.
— Когда поедем?
— Дождемся ясности после его операции и поедем. Ты же еще не покупал нам заграничный отдых или куда мы на море собирались?
— Это не имеет значения, могу отказаться в любой момент. Или перенести на конец августа. Там же интернет отличный…
— А может быть такое, что Эля сможет тоже… управлять вместе с тобой?
— Эльза? Нет, я так не смогу! У меня условие, чтобы её там не было.
— Но она же должна… Ладно, молчу, я вижу, как ты спешишь, еще работать будешь…
— Лиз, скажи, что ты меня любишь…
— Я тебя люблю…
Матвей резко завел машину и как только Лиза села, быстро сорвался с места. Взял в руки телефон на светофоре – пропущенные звонки. Он кинул мобильный на заднее сиденье.
— Что с тобой, так устал?
Матвей, не отрывая взгляда от дороги, равнодушно проговорил.
— Я ничего не могу запомнить. Сейчас приедем, открою ноут и перезвоню.
Лиза не стала больше ничего спрашивать.
«Пусть успокоится. Еще меня ему не хватало… Жалко, как жалко, что он пообещал, но если действительно всё так, как сказал Валерий Яковлевич, это всего на год, а дальше – будет лучше. Сначала они вместе, а потом…»
— Лиз, что ты притихла, милая? Я в порядке, хочу услышать твой голос.
— У тебя всё получится, еще и месяц не прошел, ты только начал запоминать. Всё слишком быстро, ты же никогда этим не занимался! Вот если бы тебе дали еще один ресторан, я думаю, ты бы не только всё запомнил, но и … просто радовался жизни, что у тебя два ресторана!
— Спасибо! Это то, что мне нужно от любимой жены, когда мы не можем целоваться, — он улыбнулся, — Лиз, я только хочу тебя попросить – расскажи мне, что во мне не так? Твой взгляд изменился.
— Как это?
— Ты смотришь на меня так, как будто тебе не нравится.
— Ах, ты ничего не запомнил, но это заметил?!!! Ну ты даёшь, Матвей! Еще и Полинке с Сашкой успел пожаловаться? Я тебя люблю, котик!
— Скажи, что не так?!
— Твой новый имидж такой… необычный… Я немножко в шоке. Конечно постараюсь к нему привыкнуть… Буду очень стараться, не обращай внимания, — Лиза улыбнулась и похлопала мужа по плечу. Он одарил её таким взглядом, что девушка растерянно засмеялась.
— А теперь с этого момента поподробнее, кошка.
— Представь, милый, что я такая… прихожу домой в костюме, например полосатом или сером. Юбка ниже колен, туфли – такие башмачки училки, пиджак… ну как у Эльки, безразмерный, блузка …. С брошкой! Точно, с такой старомодной винтажной брошкой, а на носу очки, такие большие. Для умных. И пучок не как я делаю, а такой из косички… хотя ты не поймёшь, ладно.
И вот я была одна Лиза, а потом резко стала Елизавета Витальевна. Такая красивая, серьёзная, прихожу и на кухню с умным видом: «Так, почему посуда не помыта? Чья это тарелка? Кто ответственный? Матвейка, иди-ка сюда! И почему не убрали масло, оно растаяло… А, специально растаяли? А зачем? Для печенья? Что, купить нельзя или заказать? Маша, поправь носки! Матвей, как у тебя дела? Вы гуляли или дома сидели? Дождь шел? Ну, и под дождем тоже можно, даже нужно!»
Матвей молчал, а Лиза ждала, какая будет реакция.
— Я что, правда такой?
— Очень такой!
— Дак… это… Мне что делать-то? Лиз? Я на себя не похож… Ужас
— Матвей Сергеевич, вы прелесть, а не ужас, а когда спите – я налюбоваться не могу! Знаю, знаю, милый… прости, я люблю тебя. Тебе надо отдыхать, можешь дома не думать о работе? Нет? Не можешь? Ничего, всё пройдёт, ты столько вопросов задаешь, такой неспокойный, мне хочется как-то тебя приласкать, чтобы ты расслабился…
— Лиза… Мне не смешно. Приласкай сейчас, ты же моя девочка. Я для вас и для них, и для детей … стараюсь. Очень стараюсь, там все такие деловые, с умным видом. Понимаю, что я не такой и хочу хотя бы …соответствовать.
Чувство стыда накрыло её с головой. Ведь Матвей прав, нельзя быть легкомысленным и свободным, когда такая ответственность на плечах, когда на тебя смотрят с умным видом важные люди, и ты должен быстро стать над ними таким, чтобы они приняли…
Она вздохнула и сказала:
— Я придумала. Ты можешь на мне тренироваться, чтобы я тебя понимала и слушалась! Смотри на меня, как будто я одна из них, а ты самый главный. И разговаривай так, как нужно.
Будешь давать мне указания важным уверенным голосом, чтобы если тебе вечером позвонят по работе, ты оставался деловым.
А когда уже пойдешь в душ или в кроватку спать, снимешь маску Валерия Яковлевича и станешь собой.
Детей я пока возьму на себя, вообще всё, и весь сентябрь тоже, Катя в садике будет…
Мы с тобой сделаем так, чтобы никому не стало хуже. Я постараюсь потише, и, зайчик, ты разговаривай по телефону сколько хочешь, могу в спальню вообще не пускать никого, чтобы случайно не закричали девочки… Лишь бы тебе было легче.
В машине воцарилась тишина, наконец, она услышала извиняющийся голос мужа, который словно не слышал о чем она ему говорила и думал о своём:
— Мое место рядом с тобой Лиз. Если ты поедешь куда-нибудь, значит и я тоже поеду. Постараюсь сделать все, чтоб стало легко в этой временной жизни, где я задаю вопросы... и не понимаю, о чем ты говоришь, потому, что вспоминаю, что еще надо сделать и кому позвонить….
— Извини, я не хотела. Ты прав абсолютно во всем, ты именно такой, как всегда, Матвей… Сашка сказал, что ты можешь управлять крокодилами, то есть… охотится за крокодилами и всё равно оставаться собой….
— Я могу управлять крокодилами! Это комплимент? — Матвей, наконец, улыбнулся.
— Любимый мой, единственный… Сладенький… Охотничек… за крокодильчиками… Тебя ждут великие дела… Я тебе костюмчик выберу по размеру, мой ангел…
— Кошенька, ты не могла бы убрать руку с моей ноги, я сейчас потеряю управление, мы на скоростной дороге… Спасибо. Господи, Лиза, спасибо!!!
«Слава Богу! Значит еще не все потеряно! Сделаю всё, чтобы она не обижалась, главное, чтобы она меня… узнавала.
Поверила в меня.
Позволила стать еще сильнее, чтобы было всё у неё и детей.
Она учится дома, и я не трогаю её, я буду работать дома, но пусть она меня трогает сколько угодно, и Катя с Машкой… Сын … с ним надо мягче, она меня просила. Я его начинаю воспитывать, как меня отец, который знал, что он на самом деле не отец… Надо помнить об этом и вести себя с ребенком, как любящий самый близкий человек, он и так растёт без родной матери! Хотя Лиза… Лиза умница. Он иногда называет её мамой, хотя уже ростом почти одинаковые. Нет, дело не в росте, он чувствует любовь…»
— Матвей, я могу говорить?
— Конечно, солнышко… Ты что?
— А давай, как будто я беру слово, и ты мне разрешаешь. Можно по имени отчеству.
— Да, Елизавета Витальевна Аксёнова, передаю вам слово.
— Мне стало так легко, хорошо, что я призналась… твой костюм ужасный, он широкий и кажется, что это не ты… Твой голос становится таким холодным, строгим, что я тоже думаю – это не ты. А когда вздрагиваешь во сне, мне кажется, что рядом со мной кто-то смеется… или бежит… Я просыпаюсь, смотрю на тебя и начинаю тихонько поскуливать от жалости, а потом шлю воздушный поцелуй, чтобы не разбудить тебя, любимый!!!
— Я тебя ужасно люблю, детка. Буди меня…
—Зачем? Чтобы ты не выспался? У меня каникулы, а у тебя работа… Мы спим, а ты уже там… едешь. Не уж! Зачем будить…
— Я люблю тебя, Лизонька.
Через несколько минут Матвей свернул, доехал до кафе и припарковался.
— Ты что? Нам за Машей!
— Есть хочу… С утра ничего не успел… Я куплю что-нибудь быстро себе и вам.
— О! Купи мне сосиську в тесте, а Машке пирожок с вишней! Или ладно… что хочешь купи! И сок! Или поешь в кафе, кофе, что-то вкусное… Я подожду ...
Матвей поцеловал неожиданно, когда она еще не успела договорить, а потом быстро вышел из машины.
— Остался только вкус клубничной жвачки… от моего мужа, — расстроено проговорила Лиза. — Это прекрасный вкус. Он еще и не ест на работе… Ну почему так, а? За что ему это? Наверное, потому, что он хороший.
Друг в беде не бросит, лишнего не спросит и не попросит. … Я о нём позабочусь сама!
Лиза подумала именно сейчас, что её муж всегда нуждается в подтверждении её любви. Всегда. И это будет до тех пор, пока они оба живы. Хоть ревновать перестал, понял, что ни на кого она не смотрит с такой любовью и желанием.
Почти три недели прошло, как они встретились с Максом в квартире Элеоноры. И сейчас Лиза ехала с мужем в машине и вспоминала, думала, что у них есть теперь благодать и доверие.
Эта встреча началась очень по-дружески. Они выпили за здоровье Валерия Яковлевича, за то, что Макс, так правильно ушел на время, ведь если его женщина выгоняет, значит она сомневается. Значит, всем надо подумать, стоит ли продолжать отношения.
Вспомнили, как он украл Лизу, и Матвей посоветовал ему ограбить винную лавку, чтобы сесть, как рецидивист и тогда будет время подумать над своим поведением.
Все было хорошо, мужчины пили и закусывали, улыбались, как друзья. Лиза расслабилась, обнимала мужа, слушала их шутки.
А вот закончилась встреча признанием, которое едва не стоило ей свободы, а Максу здоровья.
Макс ни с того, ни с сего сказал, что никуда не поедет и к Лене не вернется, пока она сама не позовет, но даже если позовет ему не хочется её видеть. Он невесело улыбнулся и посмотрел на Лизу: «Ты знаешь, какое у нее лицо? Ты знаешь… Оно.. искажается. Её глаза становятся ледяными, я всё время вижу его теперь и не могу забыть, как она превращается в какого-то злобного человека. И у меня нет сил, кажется, что если я сделаю что-то не так, сразу станет другой.
Лиза кивнула и сказала, что понимает, все люди, когда злятся становятся страшными, а потом у них проходит и они снова красивые. Но если Макс помнит мамино злое лицо, тогда не надо её мучить, лучше сказать честно, всё, как есть. «Она такой человек, что поймет, и вы что-нибудь придумаете. Вы простите друг друга, больше не будете злиться».
Тут Макс посмотрел на неё тоже как-то по-другому и медленно произнес:
«Сказать честно, как есть? Да я об этом мечтаю. Быть честным, всегда, говорить всё, что на душе, быть тем, кем мне хочется…»
Матвей его поддержал, тоже признался, что мог честно сказать Лизе: «Я влюбился в тебя, когда приехал пугать». Мог честно подняться в её комнату с цветами, зайти в институт и обнять. А в тот день поцеловать её и признаться, еще до того как они приехали в эту квартиру Элеоноры впервые вместе.
Макс поднял невинные глаза и сказал, что он честный теперь, и будет сражаться за свою любовь.
Лиза вздохнула радостно, но оказалось, что он имел в виду не маму, а её, Лизу. Он стал говорить, что только когда видит, слышит её шаги, знает, что она рядом, с ним происходит то, что заставляет сердце биться в груди, как сумасшедшее. Хочется плакать и смеяться, жить, любить, делать всё для неё. И еще он признался, что в тот день, когда ему пришло сообщение «Детка приехала» – его сердце просто сошло с ума.
Был готов жениться на ком угодно, даже на Валерии Яковлевиче, чтобы стать богатым, и у него была квартира, деньги и ...Лиза.
Пока был в армии только и думал, когда вернется и увидит её.
Мечтал о том дне, когда приведет Лизу к себе домой, станет на одно колено, подарит ей кольцо, и она согласится выйти за него замуж.
Он встречался с её матерью и готов был делать всё, что Лена захочет, потому, что … всё еще ждёт Лизу. Ждет, когда она останется одна, а Матвей вернется к своей обычной жизни.
Макс признался, что долго стеснялся об этом сказать, боялся всё испортить, все отношения, но был готов ждать до старости и верил, что она тоже его полюбит.
Когда снова сказал, что девочку Катю готов удочерить и её растить, как свою дочку, Лиза не удержала Матвея, он вскочил и быстрым движением руки приложил Макса об стол. Раздался страшный грохот, полетели бокалы, поток слов прервался, и наступила тишина.
Матвей пытался успокоиться, тяжело дышал и шептал: «Милая… солнышко… любовь моя…»
Она заливалась слезами и показывала на лежащего Макса рукой с просьбой его поднять, а Матвей только покрывал поцелуями её лицо и повторял: «Да, я дурак. Дурак! Жестокий, агрессивный. Называй меня, как хочешь, только ты из дома не выйдешь без меня никуда! Я не позволю выйти, и если он тебя тронет или украдет, я убью его в ту же секунду. Я же так тебя люблю…»
Лиза помнила, как в огромном волнении успокоила мужа, поцеловала его дрожащими губами и попросила страшным голосом поднять Макса, но оказалось, что друг просто решил полежать и отдохнуть, опасаясь, что ему еще больше влетит.
— Ты, Матвей, не умеешь держать себя в руках, такой же, как Элька. Вы с ней одинаковые.
Так сказал Макс совершенно невозмутимым голосом, а Матвей возражал ему: "А ты хоть знаешь, что эта дружба мне поперек горла стоит?… Я готов тебя убить каждый раз, когда ты «по-дружески» пытаешься притереться к моей жене! Я ненавижу тебя за это… Но и прогнать тоже не могу, потому что ты, … козел, такой делаешь невинный взгляд! Телок, настоящий телок! Мне просто жизненно необходимо, чтобы ты исчез и провалился.
Макс не соображал, что говорит и продолжал настаивать: "А я не хочу исчезать! Я хочу её видеть, хоть издалека! Ну что тебе стоит, представь, что я фанат твоей жены. Дай мне хоть ей цветочек подарить! Такая милая она…"
И когда Макс пошел к вазе, достал из нее декоративный искусственный цветок и встал на одно колено, протягивая его...
Лизе показалось, что у него текут слюни, и она не смогла сделать ничего лучше, чем заливисто засмеяться.
Макс хлопал ресницами, смешно косился на Матвея, который обнимал Лизу.
Он не замолкал, а будто причитал: "Хочу просто знать, что с тобой все в порядке, что ты… дышишь… живешь… сдаешь экзамены… рожаешь… плаваешь… цветочки нюхаешь… Что тебя дома никто не бьет и не обижает, я Машку допрашиваю. Да, спрашиваю не плачет ли твоя Лиза, не обижает ли её дядя Матвей… А в следующей жизни…"
"Никаких следующих жизней, она моя!!!" – Матвей клацнул зубами. И сам от этого звука засмеялся.
Макс же сказал, продолжая нежно хлопать ресницами: "Я вас люблю, ребята. Вы такие невозможно хорошие люди… Особенно ты, Матвей. Тебе можно сказать правду, но лучше сразу падать и лежать. Лежачих ты не бьёшь. Помогите мне, пожалуйста. Я хочу видеть вас и Машку, хочу с вами общаться хоть иногда, по праздникам, но не могу я с Леной жить. А с вами могу. А без вас не хочу.
Круг замыкается, и я хочу в нем остаться. Матвей, ты можешь меня стукнуть, я могу что-то ляпнуть, но вы же знаете, что настоящую любовь никто и никогда не сможет убить словами и вообще ничем. Вы только не думайте, что я хочу, чтобы вы расстались и были несчастными.
Я ушел и стал думать, могу ли я жить с ней, с Леной.
А я не могу.
Я с твоим отцом, Лиз, жил счастливо, а с ней – хотел утопиться. Но меня какой-то негр вытащил или он просто был такой загорелый… Я ему спасибо по-русски сказал, а хотелось послать и наорать по негритянски, чтобы понял".
Лиза слушала этот волнительный бред, чувствовала, что Матвей посмеивается, поэтому осторожно предупредила: "Если мой добрый и хороший муж еще раз скажет, что я буду из-за тебя сидеть под замком, лишенная свободы, это на твоей совести".
В ответ услышала: " Узнал, что ты и Матвей с Элькой общаетесь и тоже хочу. Я - безопасный".
Когда он закивал, что безопасный, Матвей вздохнул:"Черт с вами, с фанатами! В который раз я соглашаюсь. Но если ты… посмеешь…"
"Я её уважаю. Понимаешь? Я уважаю эту девушку. И тебя тоже. Не посмею. Но хочу быть честным и свободным. Мы можем с тобой, Матвей, общаться? Ты мне дай по голове, если что, и я затихну".
"Макс, хватит… Затихнешь и снова, как чёрт появишься". — Матвей попытался прервать его поток признаний, но парень не останавливался.
— А я знаю! – Макс снова выпил и у него загорелись глаза еще больше, – Твой отец Эльку в деревню увез! Коров доить! Она затихнет, провалится, он решил её там оставить навсегда, наверное, хотел, от греха подальше… Так Валерий Яковлевич сказал. Он мне тоже звонил, спрашивал, не в обиде ли я на него…
"Да, оставишь её там, … она быка подоит и не чухнет, что это не вымя…" – Матвей возмутился, а Лиза уже совершенно не могла скрывать смех.
Она фыркала и пряталась, пока все не начали смеяться.
Макс тут же начал дальше рассказывать, что когда он был очень сильно пьян, ему приснилось, как Валерий Яковлевич сказал: «У соседей есть ключи от этой хаты. Если тошно жить там, где близко кладбище, туда… перебирайся». И вот, он приехал, смотрел на темные окна, смотрел, смотрел... и вспомнил про сон, решил счастья попытать. А женщина, соседка отдала ключи и сказала, что её хозяин предупредил".
Дальше последовал разговор по существу, который привел к решению проблем.
Матвей спросил: "Слушай, Макс, а тебе не приснилось, что Яковлевич тебе сказал: «Тошно жить, перебирайся ко мне в особняк!» Ты так к нему на шею окончательно переберешься… А почему нет?"
Лиза прижималась к мужу, сидела на коленях, поэтому Матвей был уже совсем спокойным, даже веселым, а Макса продолжало нести, словно он год не разговаривал. В конце концов, после нескольких историй, как он прекрасно жил с господином Валерием Яковлевичем признался: "Посоветовал ... массаж делать. Ему. Но только шейно-воротниковой зоны. На самом деле, всегда был добрым и около меня сидел, когда ранили. Я благодарен ему за всё".
"Кажется, он переберется скоро на шейно-воротниковую зону к Валерию Яковлевичу. Они с Элькой внешне похожи... В халате будет ходить и молчать, бедный Валерий Яковлевич и не поймет, кто у него дома живет. А Элька с папой вместе… У неё такой халат есть, большой, непонятно мужской или женский, как кимоно… черный с золотым кантом" - так думала Лиза и тогда между ними наступила какая-то благодать.
Матвей в тот день сам пошел к Елене и долго не возвращался. Вынес вещи Макса, бросил в багажник, с силой захлопнул его, и Лиза поняла, что муж очень злится.
Сел и обнял со словами: "Ты не кукла, ты моя жена. Ты моя!!! Лиз, не любит она его. Я вообще не понимаю этого человека, давай её на сканирование мозга запишем? Хочу посмотреть его размер.
Сказала, что она рада, Макс так улыбался, что она подумала – ей конец, он хочет её убить. Отомстить за всё…
Рассказала, что они сильно поссорились, но он встал за спиной и улыбался. Мириться она не умеет, получается....
Твоя мать в день после ссоры сама сбежала и даже домой возвращаться не хотела, боялась… И сейчас боится, что Безумный Макс её где-то за кустами поджидает. Она на самом деле его выгнала".
«Моя, моя»… Лиза пыталась успокоить круговорот мыслей и чувств, ехала и вспоминала. Она уже привыкла принадлежать мужу, и была рада этому. А еще она была очень рада, что Матвей согласился сначала поехать к родным.
Элька прислала столько фотографий, и каждая доводила её до слёз, щемило сердце, хотелось тоже чувствовать эту сладкую радость, когда в доме улыбается дед, бабушка ласково и тихо поёт, когда готовит, в баньке Лизу осторожно веничком похлопывает, дед от комаров веточкой обмахивает и рассказывает про лис и кабанов с кабанятами. Соседи радостно кричат поутру за калиткой: «А где ваша Лиса? Спит еще, соня? А кто будет ягоды собирать? Кто пойдет вашего теленка провожать?»
Этой ночью Лиза сказала Матвею в шутку:
— Представляешь, мама сначала безумно любила Макса, ради него была на всё готова, а теперь боится! Это же круто!!! Теперь я знаю, как мне от тебя избавиться, если надоешь! Я тебя напугаю!
— В смысле, избавиться? Как так-то?? … Лиз!
— Я буду ходить за тобой и улыбаться, страшно так, как безумная… Ты будешь волноваться за свою жизнь и выгонишь меня.... Макс действительно всё время глупо улыбается.
— Ты знаешь, а я не ревную... Посмотри на меня! — Он начал медленно раздeвaться. Я … наблюдаю за тобой всё время очень, очень пристально… Валера сказал, что только по глазам можно понять твое желание нравиться кому-то. Они бывают красивые, но спокойные, а если горят, как у дикой кошки, светятся, невозможно это не заметить и не понять истину., к кому у тебя чувства.
Ты же на всех смотришь спокойно, а на меня... огненным жаром по сердцу, и кое-что еще обдает.
Честно, когда первый раз увидел такой взгляд, дара речи лишился. Второй - ...чуть бокал не выронил. А потом вообще ... Твой взгляд пламенел, жег, и в секунду разогревал.
— Ну люблю я твои ласки, и очень счастливая! Смотреть на тебя... О, как это прекрасно. Обнять тебя всё время хочется, обнять и гладить твое лицо, плечи, ведь ты такой хороший, такой прекрасный человек.
Матвей, я сначала думала, что твоя с трасть,... она одинакова, неважно это любимая, доступная или купленная женщина, просто потому, что ты такой.
Но это было неестественно, ведь… ты был так нежен и чуток со мной всегда всегда!
— Лиз, я не могу без тебя ни дня! — прошептал он, уже целуя шею. — Я не хочу на тебя так сразу набрасываться, я хочу….
— У нас очень мало времени… Очень! Матвей!
— Почему ты так… почему, кошка?
— Тебе рано вставать! А если честно - у нас есть ещё целая жизнь впереди!
— Несколько жизней! В следующих, ты тоже моя!
***
Предстояло серьёзное событие - операция и восстановление. В том, что Валерий Яковлевич выживет, Лиза даже не сомневалась. Она сомневалась, что выживет мама.
Мама начала сама работать в салоне косметологом и проходила обучение. А еще сказала, что в сентябре будет учиться на медицинскую сестру, чтобы иметь право так работать.
Машенька начала помогать Лизе готовить. Они купили несколько разных формочек и каждый день стали делать печенье, а потом проверять – понравится ли это фигурное печенье Матвейке, и его друзьям. Рецепты были разные, а лепила и делала форму животных, всякие цветочки, листочки - Маша…
Сестра стала почти, как вторая дочка. О мальчике Лиза продолжала мечтать…
💖 Доброй ночи!!! С любовью, Автор💖
