Как видим, кроме определения дальнейшей линии наследования, Тестамент противоречил Уставу Петра еще и в том, что включал в реестр наследников Анну Петровну – ту, кого сам Петр исключил определенно.
Косвенно, лишение права на престол лично за Анной, подтверждает теорию о том, что Петр не предполагал перехода короны к женщине (не исключая передачи прав по женской линии). И еще одна явная нелогичность Тестамента – с чего вдруг Великая Княжна, родная сестра человека, провозглашаемого императором, вдруг оказывается за ним третьей в очереди, за тетками Анной и Елизаветой?
Конечно, вследствие конъюнктурного компромисса, княжну поставили в «конец очереди», а с ее ранней смертью спорный вопрос и вовсе был снят с повестки дня. Уход княжны Натальи из жизни, по сути, точка бифуркации (применительно к альтернативной истории – переломное важное событие), направившая историю России по иному пути. С самого начала восшествия на трон Петр II, отменил и Указ о лишении своего отца трона, и сам Петровский Устав, 1722 года, вполне логично предположить, что останься его сестра жива – следующее за что бы он принялся, это аннулирование (даже не глубокая редакция) Тестамента.
Придраться там было много к чему, составлял-то его голштинец и четыре пункта из известных пятнадцати (всего пунктов шестнадцать, но самый интересный, № 12, в русской редакции кем-то вымаран), объемом примерно в треть от всего текста документа, наивно и бесхитростно посвящены герцогу Карлу Фридриху Гольштейн-Готторпу.
По тексту – России и новому императору, муж Анны Петровны ничем не обязан, а «сукцессор» Петр Алексеевич и Россия ему должны по самую маковку и по гроб жизни, в особенности поддерживать его наследственные права и на Шлезвиг, и на корону Швеции.
Разумеется, правительство Петра II и не думало исполнять этих пунктов, просто их игнорируя, но вот очередь в линии наследования дело более серьезное, и при живой Наталье, простая логика потребовала бы составления нового указа о престолонаследии, где Великая княжна, как минимум, была бы прописана наследницей, в случае отсутствия потомства у брата. И скорее всего, исходя из того, что Петр II уничтожал указы деда, новый закон имел бы принципиально иную базу для возможности получить корону.
Не назначение – а «право крови», как в старину, но с поправкой на возможность воцарения женщины. Скажем, что-то вроде «наваррского» варианта. И вполне можно предположить, что кто-либо из знати, предложил бы Петру II закрепить в новом законе и «французскую формулу» (а то и сам бы император до этого додумался, повзрослев - тема для него была больная) – право на корону дается свыше, «от Бога». И потому, «принца крови» этого права лишить нельзя (даже за преступление), от него нельзя отказаться самому (даже добровольно), любые отречения и договоры «переуступки» недействительны. Но вопрос угас сам с собой – с ветвью царевича Алексея, и не получил исторического развития.
Но самые любопытные пункты Тестамента – это № 11 и исчезнувший в русской редакции № 12 – последний был зачитан по оглашению документа (в частности, был опубликован в Швеции) и даже стал «претворятся в жизнь». Касались эти пункты никого иного как Меньшикова, а именно вопроса женитьбы юного Петра на его дочери.
Пункт 11 (опубликованный в редакции 1830 года, «Полное собрание законов Российской Империи) выглядит на редкость коряво, что поделать, не очень ясный и плохой перевод с немецкого оригинала – но ни для кого не секрет, о чем и о ком именно там идет речь. Дословно:
«Принцессу Елисавету имеет Его любовь Герцог Шлейзвиг-Голстинский и бископ Любецкой в супружество получить, и даем ей Наше Матернее благословение; тако же имеют Наши Цесаревны и Правительство Администрация стараться между Его любовью и одной Княжной Князя Меньшикова супружество учинить»
Если читать пункт буквально, то получается сущая бессмыслица. Елизавета должна выйти замуж за Карла Августа Гольштейн Готторпа, епископа (светского) Любека (1706-1727) и она же, с сестрой и правительством, должна способствовать браку того же Карла Августа с дочерью Меньшикова.
Дело, разумеется, в том, что «Его любовь» - это не герцог, а будущий император Петр II. То есть, Петр – выдает еще одну тетушку за еще одного голштинца, а сам в свою очередь обязывается жениться на дочери Меньшикова.
