Много лет назад я открыл для себя стихотворение Владимира Маяковского «Тамара и Демон». С тех пор я люблю читать подряд, одно за другим, сначала лермонтовское стихотворение «Тамара», а затем это стихотворение Маяковского. Очень интересно, как сюжет одного стихотворения используется в другом стихотворении.
Но если говорить об образе Тамары у Лермонтова и Маяковского, то я не случайно использовал слово «образ» во множественном числе в заглавии статьи. Потому что у Лермонтова есть две героини с именем Тамара, из его гениальной поэмы «Демон» и из столь же гениального стихотворения «Тамара».
И Маяковский остроумно использует обеих героинь. Вроде по сюжету в его стихотворении участвует вторая Тамара, из стихотворения. Но поэт обращается к героине со словами «Ну что тебе Демон? Фантазия! Дух! К тому ж староват - мифология». А затем слетает Демон («сам Демон слетел, подслушал и сник и скрылся смердя впустую»). Получается, что и он принимает её за свою Тамару, из поэмы.
Но начнем с поэмы «Демон», работе над которой Лермонтов посвятил чуть ли не половину своей короткой жизни, с 1829 по 1839 год. Эта поэма вдохновила Антона Рубинштейна на написание одноименной оперы, а художника Михаила Врубеля на написание нескольких картин с изображением Демона, а также иллюстраций к юбилейному изданию произведений Михаила Лермонтова 1891 года.
Все мы, наверное, помним со школы наизусть начало этой поэмы: «Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землей, И лучших дней воспоминанья Пред ним теснилися толпой, Тех дней, когда в жилище света Блистал он, чистый херувим, Когда бегущая комета Улыбкой ласковой привета Любила поменяться с ним…»
Как там замечательно описана природа Кавказа:
«И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел, – и горный зверь, и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали;
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы –
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!»
Перечитываешь строки Лермонтова и думаешь, чёрт бы побрал этого Мартынова (надеюсь, именно он его и побрал) с этой дурацкой дуэлью и преступно ранней гибелью поэта. Да, Лермонтов, судя по воспоминаниям, был не подарок в общении, язвительный и резкий. Но когда подумаешь, сколько бы он мог еще создать?
Понимаешь злость Маяковского в адрес Дантеса, убийцы Пушкина: «Сукин сын Дантес! Великосветский шкода. Мы б его спросили: — А ваши кто родители? Чем вы занимались до 17-го года? — Только этого Дантеса бы и видели».
Много раз приходилось мне в свое время проезжать по Военно-Грузинской дороге из Владикавказа (тогда город назывался Орджоникидзе) в Тбилиси. Думаю, надо этим впечатлениям посвятить отдельную статью. Проезжая мимо скалы, на которой была когда-то сторожевая башня, называемая «замком царицы Тамары», я вспоминал стихотворения Лермонтова и Маяковского, и Остапа Бендера с Воробьяниновым («Киса и Ося здесь были»), и, конечно, злоключения отца Федора.
Снимок справа для меня ценен тем, что сделан в 1972 году. Именно в этом году мальчишкой я впервые увидел это место, мы с братом даже попытались взобраться на скалу, но наш пыл быстро остыл. В общем, отцу Федору мы бы не составили конкуренции.
А когда, со стороны селения Квешети, я подъезжал к селению Нижняя Млета, началу подъема на Гуд-гору и река Арагви уходила влево, всегда бросал взгляд на ущелье этой реки, в верховьях которой и жил легендарный Гудал и его дочь Тамара.
Но вернемся к героине нашей статьи. Она «прекрасна, как ангел небесный», говоря словами Лермонтова, но обращенными к другой Тамаре. Нет, лучше поэта все равно не скажешь:
«Клянусь полночною звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока;
Гарема брызжущий фонтан
Ни разу жаркою порою
Своей жемчужною росою
Не омывал подобный стан!
Еще ничья рука земная,
По милому челу блуждая,
Таких волос не расплела;
С тех пор как мир лишился рая,
Клянусь, красавица такая
Под солнцем юга не цвела».
Эта красавица без особого энтузиазма ждет день своей свадьбы с властителем Синодала, видимо, современного города Цинандали.
«В последний раз она плясала.
Увы! заутра ожидала
Ее, наследницу Гудала,
Свободы резвую дитя,
Судьба печальная рабыни,
Отчизна, чуждая поныне,
И незнакомая семья».
Перечитывая поэму, обратил внимание на некоторые детали. Впрочем, о них мы поговорим в следующий раз, в статье «Образы Тамары у Лермонтова и Маяковского. Тамара в поэме Лермонтова «Демон». Часть 2».
Подписывайтесь на мой канал Юрий Салатов.
Лайки и комментарии способствуют развитию канала.
#михаиллермонтов #демон #тамара #владимирмаяковский #тамараидемон
