Пять лет спустя.
Петя вошел в родительский дом и замер на пороге. На первый взгляд, дома ничего не изменилось, но потом он понял, что поменялось многое. Дом выглядел еще богаче и роскошнее, чем раньше, но казался чужим и холодным.
В груди у Пети что-то затрепетало, как будто туда посадили маленькую птичку. Сколько он не был дома? Года три или больше? Мысли текли в голове медленно, лениво, и Петя никак не мог сосчитать, сколько лет он пробыл на лечении. Состояние его то улучшалось, то ухудшалось по мнению доктора, и он снова и снова менял тактику лечения.
Читать с начала:
Петя помнил, как его увозили отсюда - плачущего и умоляющего отца оставить его дома. Ему тогда было очень страшно. В лечебнице его определили в одноместную комфортабельную палату, за которую, как он потом узнал, отец платил немалые деньги.
Петя тогда так яростно сопротивлялся, что порвал ремень, которым санитары привязывали его к узкой кровати. Глупый был, пугливый. Если бы ему хоть кто-то заранее сказал, что ему полегчает от первой же пилюли, он не надрывался бы так от дикого крика. Тогда он действительно вел себя, как сумасшедший. А потом и сам поверил в это. Потому что, когда все вокруг считают тебя сумасшедшим, ты волей-неволей будешь считать себя таким.
Пете начали подавать успокоительное - таблетки для душевнобольных. Он послушно пил волшебные розовые пилюли, от которых хотелось улыбаться всем вокруг и спать, спать, спать... Порой ему казалось, что он тогда проспал целый год, а то и больше.
Потом дозу препаратов уменьшили и у Пети начались бесконечные поездки в санатории и оздоровительные пансионаты. Пете вместо этого всего хотелось вернуться домой, но доктор Иванцов настаивал на том, что ему нужна длительная и качественная реабилитация. Отец поддерживал мнение доктора и не скупился на лечение для сына, Пете даже казалось, что доктору Иванцову очень выгодно лечить такого пациента. Но потом он устыдился этих мыслей. Наверняка, отец желает ему добра.
Лечение, реабилитация, отдых на южных берегах и минеральных источниках, и снова лечение - повторный курс. Отец позаботился о том, чтобы за Петей осуществлялся лучший уход. Петя постоянно был под присмотром, но ему все равно очень сильно хотелось домой. Когда родители навещали его, он слезно просил забрать его, но отец был непреклонен, ссылаясь на запрет доктора.
— Лечение длительное, но эффективное, так сказал мне доктор Иванцов. Крепись, Петр. Чтобы вырасти достойным человеком, нужно сейчас, пока еще не поздно, поправить свое здоровье.
После этих слов Петя понял, что назад ему дороги нет и смирился со своей участью. Родной дом ему снился лишь во снах, и постепенно он привык к своей новой жизни, единственной целью которой было вовремя принять лекарства.
Когда Петя перестал проситься домой, доктор Иванцов вдруг сказал ему, что состояние его стабильно, и он может возвращаться домой и жить обычной жизнью.
И сейчас, на пороге родного дома, Петя не на шутку разволновался. Его утешала мысль, что розовые пилюли, как и всегда, лежали в котомке за спиной. Без них он, наверное, уже никогда не сможет жить. Они давали ему уверенность в том, что он нормальный человек.
Маменька, увидев Петю, бросилась ему на шею со слезами. Когда Петю увозили из дома, он едва доходил ей до плеча, а сейчас был уже на две головы выше нее. Брат вышел поприветствовать Петю, пожал руку, а затем крепко обнял его. Колька редко навещал Петю в больницах и пансионатах, поэтому сильно удивился тому, как вырос и возмужал брат. Семнадцатилетний Петя и вправду выглядел почти как взрослый мужчина.
От переизбытка эмоций, у Пети задрожали руки, и маменька взволнованно заглянула ему в глаза.
— Петенька, доктор Иванцов говорил мне, что твое состояние стабильно, и что у тебя есть все необходимое на случай непредвиденного стресса или волнения.
— Да, есть, не переживай, маменька, я уже давно научился справляться со своими эмоциями и сильными переживаниями. А препараты, выписанные мне доктором, помогают мне в этом.
Петя снял с плеч котомку, достал оттуда бутылек с пилюлями и попросил у горничной стакан воды. Приняв таблетку, он заметил, как маменька облегченно выдохнула, и ему вдруг стало неприятно от этого. Но уже через пару минут душу заполнил покой. Покой этот напоминал теплый, густой и тягучий кисель. Очень часто это ощущение погружало Петю в длительный сон, но уж лучше так, чем, как раньше, так ему казалось.
— Что-то я устал с дороги. Пойду прилягу, — сказал он, и голос его прозвучал спокойно и вяло.
Маменька с Колей переглянулись, но Петя уже не видел этого. Медленно переставляя ноги, он поднялся наверх по лестнице, направляясь в свою комнату - туда, откуда его, плачущего и напуганного, силой увезли четыре года назад...
***
За ужином отец расспросил Петю о том, как он себя чувствует, чем планирует заниматься. Разговор получился сухим, немногословным. За те пять лет, что Петя отсутствовал, у отца окончательно ссутулились плечи, он больше не держал свою горделивую осанку, как будто что-то тяжелое все больше и больше клонило его к земле. Петя смотрел на него, и ему казалось, что напротив него сидит кто-то чужой и незнакомый.
"Неужели так бывает, что самые родные люди могут быть настолько чужими, что даже самый обычный разговор с ними никак не вяжется?" — думал Петя.
Через несколько дней жизни дома, Петя пообвык, приспособился к обстановке, к домашним и к новому для него распорядку дня. Несмотря на внешнее спокойствие, Петя поначалу с опаской ходил по дому. Когда он впервые зашел в гостиную, то по привычке замер на пороге, но потом, желая доказать самому себе, что все детские страхи в прошлом, быстрым шагом подошел к старинному роялю, посмотрел в его нутро и судорожно выдохнул. Внутри ничего страшного не было, лишь туго натянутые на чугунной раме струны.
— Нет никаких призраков. Это было всего лишь детское наваждение, — сказал Петя сам себе слова, которые ему часто повторял доктор Иванцов.
Он провел ладонью по теплым клавишам, а потом нажал на до-диез второй октавы. По комнате разнесся мягкий, печальный звук, напоминающий женский плач. Петя присел на банкетку и задумчиво уставился на клавиши. Когда за его спиной раздались легкие, слегка шаркающие шаги, он не вздрогнул, не повернул головы. Он знал, кто стоит за его спиной.
— Раньше тебя невозможно было заставить сесть за рояль, — тихо произнесла маменька и положила теплые ладони Пете на плечи.
— Сейчас я сильно жалею об этом, — ответил Петя и с тоской посмотрел на маменьку.
— Хочешь, пригласим учителя музыки? Никогда не поздно научиться! — с воодушевлением предложила маменька, и в глазах ее загорелись маленькие огоньки, — помнишь тетю Ульяну? Она научилась играть на рояле в пятьдесят шесть лет! Отец будет только рад этому, Петенька!
Петя опустил голову и кивнул. Никогда не поздно научиться играть. Никогда не поздно преодолеть детский страх.
"Нет никаких призраков. Их нет. Нет. Нет..." — снова и снова повторял он про себя.
Через пару дней к Пете пришел учитель музыки - молодой, веселый мужчина, который при знакомстве так крепко пожал ему руку, что Петя поморщился.
Петя стал усердно заниматься музыкой, садился за рояль каждую свободную минуту, словно хотел наверстать упущенное в детстве время. На самом же деле, он хотел занять свой мозг, чтобы у него не оставалось времени на другие мысли. В пансионате мысли его не мучили, а дома ему время от времени было неспокойно. Чтобы заглушить эту тревогу, Петя раскрывал ноты и разучивал новую пьесу. И это помогало до поры до времени.
Но как-то особенно душной ночью Петя проснулся от того, что в горле у него пересохло. Он встал с кровати, спустился на кухню и налил себе стакан воды. Залпом выпив воду, он некоторое время смотрел в окну - на темный сад. Где-то в его глубине пели соловьи. Когда Петя пошел обратно к лестнице, то увидел ЕЕ. Полупрозрачный силуэт, замерший во мраке, длинные темные волосы, светлое платье - все, как из его детского воспоминания.
Девушка стояла на лестнице и смотрела на Петю, склонив набок голову. Сердце у Пети подскочило, а потом замерло. Он зажмурился, потер кулаками глаза, больно ущипнул себя за щеки, а потом снова открыл глаза. На лестнице никого не было.
— Призраков нет. Их нет. Призраков нет! — яростно и зло шептал себе под нос Петя, пока шел к своей комнате.
Сев на кровать, Петя прижал вспотевшую ладонь к груди, как будто хотел этим прикосновением унять бешеное сердцебиение.
— Мне показалось. Просто показалось, — успокаивал он сам себя.
Потом он встал, порылся в прикроватной тумбочке и положил в рот розовую пилюлю, вторую за вечер - на всякий случай. Доктор говорил ему, что в периоды обострений можно удваивать дозу успокоительного, это обязательно поможет снять напряжение. Петя верил доктору, поэтому спокойно лег в кровать, накрылся одеялом и вскоре, под воздействием лекарства, крепко уснул.
***
Увы, это был не мираж. ОНА стала являться ему снова и снова. В следующий раз он увидел ее, когда прогуливался вечером по саду. Сначала мельком - между деревьями мелькнуло что-то светлое, а потом она появилась прямо перед ним, возникла ниоткуда и замерла между деревьями.
Петя зажмурился, стал яростно бить себя по щекам, но в этот раз видение не исчезало. Он стал судорожно оглядываться по сторонам, а потом резко развернулся и побежал по тропинке к дому.
Но ОНА была быстрее - каким-то образом, сумев опередить его, она вновь преградила ему путь, встав посреди садовой дорожки. Она не изменилась, была точь-в-точь такой же, какой ее помнил Петя.
— Зачем ты убил меня, Илюша? — голос прозвучал трагично.
— Я не убивал тебя... И я... Я не Илюша. Меня зовут Петр, — прошептал Петя, почувствовав, как дрожат его руки и ноги.
Ему срочно нужно принять лекарство. Ему срочно нужно домой. Он видит призрака посреди бела дня, он говорит с призраком. Неужели болезнь вернулась? В груди у Пети неприятно заныло.
— Зачем ты убил меня? — вновь спросила девушка.
Из ее глаз покатились кровавые слезы, Петя в ужасе прижал ладонь ко рту, пытаясь сдержать вопль ужаса. Не надо ничего отвечать, все это - проделки его больного мозга. Призраков нет. Если его услышит отец, то снова отправит в лечебницу, и тогда Пете можно навсегда забыть о доме и о нормальной жизни, они упекут его туда навсегда. А он только привык к дому, только стал строить планы на будущее!
— Пожалуйста, перестань мучить меня! Ты не существуешь, ты плод моего больного воображение! — взмолился Петя.
Девушка сильнее склонила голову набок, убрала волосы и по ее шее и светлому платью потекла густая, почти черная кровь.
— Мне очень больно, Илюша. Зачем ты убил меня?
Девушка медленным шагом пошла по направлению к Пете. Он попятился назад, зная, что в конце дорожки - тупик, выхода из сада в этой стороне нет. Волна паники накатила на него, и он не выдержал, сдался.
— Аааааа! Аааааа! Помогите! — изо всех сил закричал Петя.
Он кричал до тех пор, пока на его крик не прибежала испуганная и бледная, как снег, маменька.
— Что случилось? Петенька, сынок, ответь мне!
Петя, растрепанный и бледный, сидел на земле, обхватив руками голову и раскачивался из стороны в сторону, совсем, как в детстве. Маменька сначала гладила Петю по голове, а потом обхватила ладонями его лицо, повернула к себе. Когда Петин взгляд, наконец, сфокусировался на ее лице, она взволнованно спросила:
— Неужели ЭТО началось снова?... О, Мальчик мой... Бедный мой мальчик...
Не сдержав эмоций, маменька заплакала. Петя поднялся с земли, посмотрел по сторонам. Потом трясущимися руками отряхнул с брюк пыль и опавшую листву. Они с маменькой шли к дому, держась за руки - так, как будто Петя был маленьким, и, если маменька отпустила бы его руку, он бы непременно потерялся.
— Не говори пока ничего отцу, маменька, — попросил Петя у входной двери, — мне просто нужно удвоить дозу. Так советовал доктор.
Маменька внимательно посмотрела на Петю и неуверенно кивнула. С тех пор Петя стал пить в два раза больше таблеток. Он ходил по дому, словно во сне. Реакция его замедлилась, его все время клонило в сон, в редкие часы бодрствования он был таким заторможенным и оторванным от мира, что с ним невозможно было о чем-либо разговаривать. Музыкальные занятия тоже пришлось прервать, сославшись на его плохое самочувствие.
А потом ОНА вновь появилась. На этот раз она пришла в его спальню. Бледное лицо нависло прямо над Петей, когда он лежал на кровати и бесцельно смотрел в потолок. Петины ресницы дрогнули. Словно в замедленной съемке он увидел, как девушка подносит прозрачную руку к его лицу.
— Зачем ты убил меня, Илюша?
Петя смотрел на нее и не мог сообразить, что ему делать, мозг отказывался слушаться. Он чувствовал на своем лице сметельный холод, но не мог пошевелиться.
— Кто ты? — медленно проговорил он, чувствуя, как лицо его немеет от холодного прикосновения призрака.
— Я Ариана, разве ты забыл меня?
Лицо девушки стало грустным и задумчивым. Она склонила голову и на Петю капнула кровь. Ярко-алые пятна оставались на пододеяльнике и Петиной рубашке.
"Маменька рассердится," — подумал он.
— Я не знаю, кто ты, и кем ты была... — ответил он девушке.
Петя чувствовал, как ее кровь капает все быстрее. И вот уже тонкая струйка потекла по его телу, а потом вдруг рана на шее девушки открылась и кровь фонтаном брызнула Пете в лицо, заливая рот и нос, не давая ему дышать.
Усилием воли он поднялся с постели и закричал, что было сил. Отец был дома, но Пете уже было все равно. Пусть слышит. Пусть отправляет его обратно в лечебницу или в пансион для душевнобольных - куда угодно, только подальше от дома. Он здесь жить не сможет. Не сможет!
Когда отец с маменькой забежали к нему в комнату, Петя бился головой о стену с криками: "Кем была Ариана? Кем была Ариана?" Кое-как уложив яростно сопротивляющегося сына на кровать, едва удерживая его, отец закричал горничной, прибежавшей на шум и в недоумении и застывшей на пороге комнаты, чтобы та со всех ног бежала за доктором.
Последнее, что слышал Петя - шумное дыхание отца над собой и тихие всхлипывания маменьки. А потом сознание покинуло его.
***
В комнате горела одна-единственная толстая восковая свеча в серебряном подсвечнике. За окном шел проливной дождь - Петя слышал, как крупные капли стучат по стеклу.
Он лежал на кровати: безвольный, безразличный ко всему происходящему. Его бледное лицо не выражало ни единой эмоции, волосы были растрепаны, а рубашка на груди порвана.
Петя слышал, как около его постели отец разговаривает с доктором Иванцовым, его психиатром, а маменька по-прежнему лишь тихо всхлипывала, сидя в изножье кровати и вытирая слезы кончиком белого кружевного платка.
— Лекарства, которые принимает Петр, достаточно сильные, — задумчиво произнес доктор, — для меня пока что остается загадкой, как такое продолжительное и эффективное лечение вдруг дало сбой.
Отец молчал, угрюмо смотря себе под ноги. Доктор подошел к Пете, пристально посмотрел ему в глаза, пощелкал пальцами около лица, но не получил никакой ответной реакции. У Пети просто не было сил что-либо сделать в ответ. Укол, поставленный доктором Иванцовым, парализовал его, он не чувствовал ни одной своей мышцы, ни одного члена.
— В таком состоянии он пробудет еще сутки. Но когда препарат закончит свое действие, приступ может повториться, — доктор подошел к отцу и взял его за локоть, — Илья Ильич, я настоятельно рекомендую вам привезти Петю обратно в пансионат. Будем менять тактику лечения, пробовать новые методики и препараты. Здесь вам с ним будет... сложно.
Маменька громко всхлипнула и прижала платок к лицу.
— Стоит рассматривать и тот факт, что Петр может остаться в стенах пансионата навсегда.
Петя почувствовал, как екнуло его сердце от этого ужасного приговора. Он очень сильно хотел избавиться от ненавистных видений, хотел перестать видеть эту жуткую окровавленную девушку, но чтобы провести всю жизнь в психушке.... Эта мысль заставила его ресницы дрогнуть. Маменька, заметив это, подошла к нему и погладила по голове.
— Не волнуйся, мой мальчик, я не допущу этого, — прошептала она Пете на ухо.
Отец откашлялся - так, как будто в горле его стоял комок, который не давал говорить. А потом ответил доктору:
— Я хочу отправить Петра на Воробьиный остров.
Маменька прижала ладонь к губам, а доктор непонимающе уставился на мужчину.
— Зачем? — в его вопросе прозвучала не то насмешка, не то ирония, — вы всерьез думаете, что вашего сына исцелит Бог?
— Люди говорят, что в монастыре на Воробьином острове происходят истинные чудеса, умирающие отправляются туда в последний путь, а потом возвращаются домой в полном здравии, — сказал отец, повернулся к окну и посмотрел в ночную темноту.
Пламя свечи вдруг задрожало, как будто от сквозняка, и Пете показалось, что ОНА снова здесь, но он не мог повернуть голову и посмотреть.
— Неужели вы всерьез верите в эти людские байки, Илья Ильич? — улыбнувшись, спросил доктор.
Отец резко развернулся в его сторону и строго ответил:
— Это мой сын, ради него я готов поверить во что угодно. В конце концов, в пансионат вернуться никогда не поздно.
— Да, но время без лечения будет упущено. Без лечения его состояние ухудшится, он может потерять остатки разума! — воскликнул доктор.
Отец прижал ладонь ко лбу и стал ходить из угла в угол. Остановившись возле Пети, он сказал:
— Я все же попробую.
Через неделю Петю отвезли в глухое, страшное и мрачное, по мнению маменьки, место - мужской монастырь, оторванный от мира, расположенный на острове в бескрайнем озере, воды которого были похожи на холодную, зеркальную гладь.
— Здесь он скорее окончательно сойдет с ума, чем излечится от своего недуга. Прав был доктор Иванцов, надо было продолжить лечение, — шептала маменька на ухо отцу, когда они подплывали на лодке к острову, на котором стоял старинный монастырь.
Отец словно не слышал ее слов, зато их очень хорошо слышал сам Петя. Он знал, что отец уверен, что в него вселился бес. Отец думает, что здешние монахи сумеют этого беса изгнать. Самому Пете было все равно, куда его отвозят на этот раз. Возможно, потому что успокоительные препараты еще одурманивали его сознание.
Но когда Петя осмотрелся, это место ему даже понравилось. Здесь было безлюдно и необычайно тихо.
— Все будет хорошо, маменька, не волнуйся за меня, — успокоил он взволнованную женщину, крепко обняв ее.
***
Первое, что Петя почувствовал, ступив на землю, - спокойствие. Спокойствие было здесь повсюду - в синей глади бескрайнего озера, в тишине, в безмолвии и величии старинного монастыря с облупившимися стенами, в добром и понимающем взгляде старого настоятеля. Петину душу заполнили эти спокойствие и благодать, которые витали в здешнем, густом и насыщенном ароматами природы, воздухе.
Пока отец разговаривал с настоятелем, Петя ходил по острову и осматривался. Остров был больше, чем ему казалось по пути сюда. Здесь было много мест для уединения и молитв. Монахи, занятые работой, смотрели на него внимательно, но в их глазах читалась искренняя доброта. Здесь было очень хорошо, и главное, здесь не было ЕЕ. Здесь ОНА его точно не достанет...
Через несколько часов Петя махал рукой на прощание родителям, которые уплывали в лодке все дальше и дальше от острова. Насколько на этот раз он с ними разлучался, Петя не знал и пока не хотел думать об этом.
Настоятель монастыря, отец Никон, выдал Пете старый подрясник, пояс и скуфью и, облачившись в черное одеяние послушника, Петя, наконец, почувствовал себя хорошо и спокойно.
— Ты знаешь, Петр, что твой отец предполагает, что в тебе сидит бес? — голос отца Никона звучал мягко и спокойно.
Петя кивнул.
— Честно говоря, я пока что не вижу никаких проявлений бесовства в тебе. Но буду наблюдать за тобой. Время покажет. Иногда бесы бывают хитры, на особо сильных не действуют даже святые места и святой крест. Ты тоже наблюдай за собой, за своими чувствами... — отец Никон помолчал, потом погладил свою бороду и продолжил, — монахи обучат тебя всему, что должен уметь делать послушник. Учись прилежно, работай от рассвета до заката, молись в положенное время, и недуг твой быстро пройдет. Помни, искренняя вера творит истинные чудеса.
Петя снова кивнул, взял из рук отца Никона толстую библию и отправился на берег, чтобы побыть в уединении с самим собой и с Богом.
***
Время в монастыре пролетало для Пети незаметно. Казалось, только вчера еще было лето, а сегодня уже наступила осень. Дни пролетали, Петя не считал их. Он был прилежным послушником, с самоотречением выполнял любую работу, трудился, как и наказывал ему отец Никон - от рассвета и до заката, порой ночь напролет молился, чувствуя после этого необычайную благодать и прилив сил.
После того, как закончится его послушничество, он пострижется в монахи - так решил Петя. Стены старого монастыря стали для Пети настоящей крепостью, которая укрывала его от собственного прошлого, от страхов и опасений, от пожизненного заточения в психиатрическом пансионате, от ненужных, беспокойных мыслей и от НЕЕ.
Иногда отец Никон освобождал Петю от работы. Тогда Петя отправлялся бродить по острову, забирался на скалистые выступы, смотрел с них на бескрайнюю водную гладь озера. Часто он подолгу молился здесь в полном одиночестве.
Однажды, исследуя прибрежные скалы, Петя наткнулся на вход в пещеру. Поначалу он испугался и уже хотел было пойти рассказать монахам о своей находке, но остановился - ему послышалось, что из темной глубины пещеры доносятся странные шорохи.
Подойдя к низком своду, Петя осторожно заглянул внутрь. Его обдало прохладой и запахом сырости, а потом до Пети донесся шепот. Прислушавшись, Петя различил слова молитвы.
Монахи рассказывали Пете, что когда-то в эту часть острова из монастыря ушел старый монах Алексий, приняв схиму. Еще монахи говорили, что мудрее отца Алексия никого на острове не было, что на все вопросы он находил ответы. Наверняка, их ему шептал сам господь. Пете вдруг захотелось спросить старца, достоин ли он стать монахом, не помешает ли этому его недуг.
— Отец Алексий, — позвал Петя, преодолевая волнение.
Молитва не стихала. Казалось, монах не слышал Петиного зова. Петя вошел в пещеру, пригнувшись, чтобы не удариться о низкий каменный свод. Внутри пещеры царил холод и таинственный полумрак.
Пройдя вглубь пещеры на звук молитвы, Петя увидел седовласого старца, стоящего на коленях перед старинной, потемневшей от времени иконой. Петя опустился на колени, сложил руки для молитвы и стал внимательно вслушиваться в слова незнакомой ему молитвы.
Старец дочитал молитву до конца, поцеловал икону и только тогда медленно обернулся. Петя поднял глаза и взглянул в морщинистое, изможденное и высохшее лицо. Старец посмотрел на Петю. Взгляд его был открытый, ясный.
— Думаешь, ты убежал от себя? — спросил он.
— Что, простите? — переспросил Петя.
— Ты услышал.
Петя смутился и отвел глаза в сторону, не зная, что ответить. Отец Алексий, шаркая ногами, медленно вышел из пещеры и присел на нагретые камни, подставив морщинистые щеки осеннему солнцу. Он казался очень старым, Петя даже не мог предположить, сколько ему может быть лет.
— Простите, отец, я не хотел тревожить вас, нарушать ваше уединение и отрывать от молитвы. Но мне необходим ваш совет, — неуверенно заговорил Петя, — дело в том, что уже много лет я вижу одного и того же призрака. Мои родные думают, что во мне сидит бес. Мой врач говорит, что я болен.
— А ты сам как думаешь? — спросил старец, не поворачивая головы к Пете.
— Я не знаю... — честно признался Петя.
— Ты все прекрасно знаешь, Петр, — тон отца Алексия внезапно стал строгим и поучительным, — если ты искренне хочешь стать монахом - становись, но от самого себя ты все равно не убежишь. Твое главное предназначение - помогать тем, кто нуждается в помощи. Понимаешь, о ком я?
Отец Алексий повернул голову и взглянул Пете в глаза. Что-то пугающее мелькнуло во взгляде старца. Петя в недоумении покачал головой.
— Упокаивать неупокоенных. Это твой дар, который ты, по незнанию, превратил в проклятье.
У Пети затряслись руки и предательски задрожали губы. Неужели он хочет сказать, что призрак девушки реален, что это не мираж, не плод его нездоровой фантазии?
— Ты можешь посвятить всего себя Богу, можешь навсегда забыть о мирской жизни и о своем прошлом, — старец Алексий стоял прямо над Петей и шептал ему эти слова на ухо, словно молитву, — но ты должен помочь ЕЙ упокоиться. И не только ЕЙ, но и всем, кто к тебе придет. Любому страданию должен рано или поздно наступить конец.
— Но я даже не знаю, кто она! — закричал Петя и вскочил на ноги, лицо его выражало изумление.
— Узнай. Для человека, задавшегося благой целью, не существует препятствий. Не позволяй своему страху руководить тобой.
Петя машинально стянул с головы скуфью, провел рукой по отросшим волосам и с мольбой взглянул на отца Алексия.
— Я не могу...
Старец улыбнулся, и в улыбке его мелькнуло столько доброты, что у Пети сжалось сердце, и на глаза навернулись слезы.
— У тебя нет другого выхода, — сказал он.
Встав с камня, старец пожал Пете руку, и тот с благоговением поцеловал холодные морщинистые ладони. Отец Алексий скрылся в пещере, и до Пети снова донесся звук молитвы.
Постояв еще немного у пещеры схимника, Петя взглянул на солнце и заторопился вернуться в монастырь. Он шел быстрым шагом, но вдруг резко остановился и пошел обратно к пещере старца. В голове вдруг возник вопрос - откуда старец знает его имя? Заглянув в пещеру, Петя вновь окликнул старца, но тот не ответил. Петя на цыпочках пробрался внутрь, но в холодной темноте пещеры было пусто, даже икона, и та исчезла со своего места.
По возвращению в монастырь, Петя с восторгом в глазах рассказал одному из монахов о том, что встретился на скалах с отцом Алексием. По мере Петиного рассказа, монах все сильнее и сильнее хмурил брови.
— Тебе, вероятно, все это привиделось, Петр, - тихо произнес монах, когда Петя замолчал.
— Почему? — искренне удивился Петя.
— Потому что отец Алексий уже два года, как умер. Разве мы тебе этого не говорили? Он захоронен недалеко от своего скита, — ответил монах и развел руками.
***
Через два дня утлая монастырская лодчонка увозила Петю прочь с Воробьиного острова...
Читать дальше:
***********************************
❤️ ПОНРАВИЛСЯ РАССКАЗ?
«СПАСИБО» автору можно перевести на карту (сбер) — 4274320063989449
Или через безопасную форму ЮМАНИ:
Дорогие! Большое спасибо вам за донаты!
