24 глава — «Потрясение основ» — самая, кажется, длинная в книге Тома Бауэра, примерно втрое длиннее прочих; несколько разрозненных фрагментов из нее были опубликованы в Times. Повествование охватывает первые шесть месяцев после свадьбы, когда праздничный ажиотаж быстро начал сменяться настороженностью — и у любопытных зрителей, и у сотрудников дворца.
В июне 2018 г. к Меган было привлечено гораздо больше внимания публики, чем к любому другому члену королевской семьи. Первое появление на балконе Букингемского дворца во время парада Trooping the Colour («ей не нравился постулат, что ее положение — младшее по отношению к положению Кейт, она считала, что к ней следует относиться как к равной»), а также отказ надеть шляпу во время путешествия с Ее Величеством на королевском поезде в Ранкорн («она пользовалась привилегиями, но, похоже, неохотно принимала британские традиции») дали повод говорить о том, что она «сопротивляется обязательствам приверженности общественному долгу».
«Ее возвращение в Лондон было тревожным. На прощальную вечеринку в честь Мигеля Хеда, бывшего личного секретаря принца Уильяма, Гарри и Меган прибыли последними. Казалось, они неохотно общались с другими гостями — и ушли вскоре после речи Уильяма, несмотря на его частые упоминания о Гарри. У Хеда были причины удивиться: он работал с Гарри во время его службы в Афганистане... Важность главного принципа — избегать видимой конфронтации — ускользала от Меган».
В это же время случилось непредвиденное: в публичном пространстве прозвучало имя Томаса Маркла, чьи попытки восстановить контакт с дочерью после ее свадьбы потерпели неудачу. 18 июня он появился в прямом эфире программы Good Morning Britain, «взбешенный тем, что его изображают пьяницей, живущим в нищете», — и посетовал в разговоре с Пирсом Морганом, что его сделали «всего лишь сноской в одном из величайших моментов истории, а не отцом, ведущим дочь к алтарю»:
«Я просто хочу, чтобы люди знали: я нормальный человек. Я пенсионер, я жил своей тихой маленькой жизнью, и вот это случилось, и вокруг произошло много всего. Но меньше всего на свете я хочу, чтобы моя дочь или новый зять пострадали из-за этого. Я просто хочу иметь хорошие, нормальные отношения с королевской семьей... Я надеюсь, что не обидел их. Я не думаю, что обидел их. Они знают, что я люблю их, и я надеюсь, что королевская семья тоже поймет мои чувства».
Он надеялся, что это интервью будет воспринято как предложение мира. «Друзья» Меган позже сообщили СМИ, что неожиданное появление Томаса Маркла было «запредельно постыдным». По их версии, интервью могли давать Меган и члены королевской семьи — но не Томас».
Появляясь на публике, Меган никак не выказывала злости на своего отца, хотя ранее «предполагала, что, если она откажется отвечать на его звонки, он просто тихо исчезнет». Ее молчание вызвало новую вспышку гнева Томаса, который, убежденный, что Меган подвергается давлению извне, продолжил выступать в СМИ: «Если королева, — сказал он, — хочет встретиться с нашим заносчивым и бесчувственным президентом [Дональд Трамп должен был встретиться с королевой во время визита в Великобританию 13 июля], то у нее нет оправданий, чтобы не увидеться со мной: я совсем не так плох». После этого он не раз прямо говорил, что считает, что Меган «находится под слишком большим давлением» со стороны королевской семьи.
Правда была в том, что напряжение действительно нарастало — но по прямо противоположной причине: старшие члены королевской семьи категорически не могли понять, почему Меган не желает лично встретиться с отцом, чтобы утихомирить поднявшуюся в прессе бурю [о том, что на этом настаивали королева и Чарльз, ранее было рассказано в напечатанном в Times фрагменте «Меган чувствовала себя жертвой. Принц Гарри вступил в борьбу за нее» — прочитать можно здесь]. Отношения с младшими членами семьи тоже испортились:
«Уильям и Кейт отказались остановиться у Чарльза и Камиллы в шотландском замке Мэй в то же время, что и Сассексы, — а Сассексы отклонили традиционное приглашение королевы погостить летом в Балморале вместе с Уильямом и Кейт. В основе их расхождений лежало нежелание Меган быть частью команды. Не было никакого сближения. Она не могла отождествить себя с властью семьи — социальной, финансовой или политической».
Кроме «непонимания» со стороны королевской семьи, Меган расстраивало то, что дворцовые чиновники «отказывались защитить ее личный имидж»: она расценивала это как отказ в помощи и изоляцию. В частности, Меган «возмутил формальный отказ Джейсона Кнауфа критиковать Томаса Маркла. Кнауф, жаловалась она, отклонил ее приказ «прояснить ситуацию», отказавшись напрямую связаться со СМИ и попросить редакторов газет не брать интервью у Томаса».
Но Томас был не одинок — теперь со СМИ заговорили и бывшие друзья Меган. Джина Нелторп-Коун дала Mail on Sunday интервью, показавшее ее в невыгодном свете — как человека придирчивого, легко отвергающего близких. Газета пригласила Меган дать комментарий — разумеется, любой из членов королевской семьи отверг бы подобное предложение. Меган «попросила вмешаться Джессику Малруни, свою близкую подругу и стилиста».
«Чтобы угодить подруге, Малруни согласилась. Она позвонила Адриану Сингтону, литературному агенту, и разглагольствовала больше двух часов — позже он вежливо назвал это «очень неприятной беседой». Впоследствии Джина Нелторп-Коун обвинила Малруни в том, что та «оказывала на нее давление, пытаясь заставить отказаться от своих слов или изменить их».
После жалобы газеты во дворец на поведение Меган Кнауф заявил, что позаботится о том, чтобы «такое больше не повторилось». На самом деле Кнауф был бессилен».
Томас Маркл продолжал ругать дворец, сравнивая членов королевской семьи с «сектантами». Принц Гарри призывал Джейсона Кнауфа любым способом защитить Меган. В этот момент и возникла идея знаменитого письма, через несколько месяцев растиражированного на весь мир.
[Следующие несколько страниц книги занимает перепечатка письма Меган отцу, опубликованного в феврале 2019 г. в Mail on Sunday, а также рассказ о роли Джейсона Кнауфа в составлении этого письма. Повторяться не будем — за делом «Меган против таблоидов» мы следили больше двух лет, все его детали подробно описаны в 30+ публикациях.]
«Томас положил письмо в ящик стола и никому, кроме Дории, не сказал о его существовании. «Я не знаю, — написал он Дории, — почему Меган так разозлена и посылает мне такие полные ненависти письма... Да, я совершил пару глупых ошибок — но я извинился за эти ошибки сто раз или больше! Я дал Меган хорошую жизнь и лучшее образование, какое только смог. Я очень люблю ее и всегда буду любить». Он не получил ни капли сочувствия от бывшей жены».
Тем временем отношения между Гарри и Уильямом накалялись. В конце сентября, когда дворец завершал подготовку к первому официальному туру герцогов Сассекских (16-дневному визиту в Австралию и Новую Зеландию), Гарри сказал Уильяму, что Кейт должна проявлять больше дружелюбия к Меган. Уильям не был согласен — он считал (и сказал об этом Гарри), что поведение Меган неприемлемо: «Она никогда не собиралась отказываться от своей карьеры и становиться надежным членом семьи».
«Ее рабочая нагрузка была совсем небольшой. За пять месяцев, прошедших после свадьбы, она приняла участие в 26 мероприятиях: Аскот, матч по поло, свадьбы, Уимблдон и несколько посещений театра. В ее обязательства входили также однодневный визит в Сассекс, посещение службы в Вестминстерском аббатстве, заседание благотворительного совета и поездка в Ирландию. Меган не проявляла никакого интереса к участию в скромных полуанонимных посещениях благотворительных организаций, в каких участвовали принцесса Анна, Филипп и другие члены королевской семьи...
Когда разговор накалился, Уильям упомянул жалобы персонала на издевательства со стороны Меган. Гарри был возмущен, но обвинения, оправданные или нет, уже стали достоянием общественности».
Первые несколько дней королевского тура по Австралии были внешне идеальными, но очень сложными для сотрудников, прилетевших с герцогами Сассекскими. Меган решила, что не доверяет персоналу во главе с Самантой Коэн, и ее круглосуточно сопровождали Джессика и Бен Малруни.
«Подстрекаемая Малруни, Меган якобы грубо вела себя по отношению к четырем своим сотрудницам и даже к местным британским дипломатам. Согласно одному сообщению, Меган якобы даже «бросила чашку с чаем». Ее гнев отчасти подогревал Гарри: каждую ночь он просматривал соцсети в поисках ехидных комментариев, каждое утро они с Меган выходили в интернет со своих телефонов; тонкокожие, они воспламенялись от малейшей критики». Кроме окружения Сассексов, никто по-прежнему не знал о неспокойной обстановке в Кенсингтонском дворце и в их сиднейской штаб-квартире».
Ситуацию изменила короткая остановка на пути в Новую Зеландию, когда пара прибыла на Фиджи. Меган должна была провести 15-минутную «проходную» встречу с людьми на уличном рынке. Собралось около тысячи человек. Через восемь минут после прибытия Меган ушла. Оказалось, что проект спонсировала организация «ООН-женщины», и многие из собравшихся носили их логотип на одежде. Меган не простила «ООН-женщин» за то, что некогда ее отказались выдвинуть на пост посла. Ее представители объяснили, что внезапно «возникла угроза безопасности», — но аккредитованные журналисты стали свидетелями того, как Меган довела до слез свою сотрудницу, ответственную за организацию визита.
По возвращении из австралийского тура герцоги Сассекские принялись активно менять свою жизнь. Они попросили разрешения королевы «наладить жизнь без контроля Букингемского дворца». Супругам был выделен Фрогмор-коттедж для проживания, но просьба о создании собственного офиса, равнозначного имеющемуся у Кембриджей, была отклонена. В СМИ стремительно утекали все новые подробности о критическом расколе «Великолепной четверки». Меган заговорила с Джейсоном Кнауфом о новом «имиджевом» проекте: она хотела сотрудничать с Омидом Скоби и Кэролайн Дюран, начавшими собирать материалы для книги, «которая будет абсолютно позитивно изображать Сассексов».
