Продолжение, начало ...Человек с большим и сильным сердцем...
Короленко выступает как писатель, литературный критик, публицист, историк литературы и общественный деятель. С его темпераментом гражданина ему было тесно в рамках одного лишь художественного творчества. На самые жгучие и важные вопросы действительности он хотел откликнуться немедленно (недаром излюбленным жанром Короленко был очерк). Истинный патриот и гражданин, он старался живым словом публициста участвовать в общественной жизни страны.
80-е годы были тяжёлым периодом в истории русской журналистики: передовые журналы и газеты насчитывались единицами — процветала реакционная официальная печать. В годы, когда работа в провинциальной прессе была настоящим подвигом, Короленко высоко поднял знамя прогрессивной журналистики. И голос его, честный, смелый и принципиальный зазвучал в поволжских и столичных газетах и журналах — как призыв к уничтожению социальной несправедливости. «Для меня, — писал Короленко о своей деятельности публициста, — это не второстепенный придаток, а половина моей работы и моей литературной личности».
Вокруг Короленко сплотились прогрессивные журналисты и общественные деятели. Не было ни одного события, характерного для полицейского режима самодержавной России, на которое бы не откликнулся Короленко. Около 700 статей и около 50 названий газет и журналов, в которых они печатались — говорят об огромной работе, проделанной Короленко-публицистом.
В 1889 году открылись крупные злоупотребления нижегородского уездного предводителя дворянства, и Короленко начинает борьбу с «дворянской диктатурой». На страницах газеты «Волжский вестник» он публикует серию статей «Об Александровском банке», где раскрывает огромные растраты, подлоги, незаконные действия банковских заправил. В результате ревизии раскрылись миллионные хищения.
В 1892 году Поволжье поразил голод, целые деревни вымирали от болезней и нищеты. Короленко едет в самый центр поражённого голодом Поволжья — Лукояновский уезд. Он помогает голодающим, открывает столовые. «Ты не можешь себе представить, какие там люди владели и правили, — пишет он своему другу В. Н. Григорьеву — эксплуатация — это что, это ещё самое мягкое слово. Нет, — систематическая ненависть и презрение к мужику, возведенные в принцип, затем — террор над остальными, недворянскими классами и полная власть в руках».
Короленко помещает в газетах серию гневных статей (объединённых впоследствии в книгу «В голодный год») призывая прекратить произвол.
В 1893 года в низовьях Волги началась холера, и Короленко направляется в места, где свирепствует эпидемия, и в очерках, составивших впоследствии книгу «В холерный год», раскрывает равнодушие правительства к нуждам народа.
«По самому существу писательской работы писателю до всего есть дело...» — писал Короленко.
В. И. Ленин, говоря в своем труде «Развитие капитализма в России» о развитии фабричного производства, ссылается на Павловские очерки Короленко.
В 1893 году писатель в качестве корреспондента газеты «Русские ведомости» посетил Всемирную выставку в Чикаго. С любопытством и глубоким вниманием изучает он буржуазную действительность Запада. Личные наблюдения за жизнью простых людей в Америке легли в основу его большой повести «Без языка» (1895), в которой он описал горестные похождения за границей украинского крестьянина.
В 1896 году Короленко покидает Нижний Новгород и переезжает в Петербург. Здесь, несмотря на болезнь он продолжает активно участвовать в общественной и литературной жизни, ведёт большую работу в редакции журнала «Русское богатство». Короленко оставил нам огромное количество писем к начинающим писателям, отзывов о произведениях, которые присылались в редакции журналов, где он работал. Через руки Короленко прошли тысячи рукописей, он помогал молодым авторам (Подъячеву, Серафимовичу, Д. Бедному, Горькому и другим) войти в литературу. «Он был моим учителем недолго, но он был им, и это моя гордость по сей день» — писал Алексей Максимович Горький.
Короленко много размышлял и писал о путях развития русской литературы. Он нашёл новые средства художественной выразительности: его произведения отличаются особым, романтически приподнятым тоном — и это своеобразие художественной манеры писателя. Он утверждал своими произведениями героизм отдельной личности, как выражение народного героизма. Это было то ощущение надвигающейся новой волны освободительного движения, которое охватило впоследствии и Горького, выразившего его в 1900 году в письме Чехову: «Настало время нужды в героическом...»
Короленко первый выявил специфику новой литературы, которая вырастет из «синтеза романтизма и реализма». В своих литературно-критических статьях, рецензиях, письмах и воспоминаниях о писателях (Чернышевском, Успенском, Чехове, Щедрине, Толстом, Гончарове) Короленко разоблачал теорию «чистого искусства» и защищал высокоидейное, политически острое, реалистическое, активное искусство.
«Нужно искать красоты и жизненной правды вместе. Жизненная правда проста, сурова, иной раз непривлекательна, но если суметь овладеть ею, то с нею и красота прочнее».
В 1900 году Короленко переезжает из Петербурга в Полтаву, где и прожил последние годы своей жизни. В эти предреволюционное время он создает произведения, наполненные героикой освободительной борьбы и предчувствием бури. Стали знамениты его слова из рассказа «Мгновение» (1900): «Кто знает, не стоит ли один миг настоящей жизни целых годов прозябания!»
В 1902 году Короленко вместе с Чеховым отказывается от звания почётного академика в знак протеста против отмены выборов в академики А. М. Горького. Это был удивительный акт гражданского мужества со стороны двух крупнейших русских писателей.
В день 60-летия Короленко в «Правде» вышла статья «Писатель-гражданин»: «Свое бодрое настроение, свою большую веру в лучшее будущее Короленко с юношеских лет пронёс через мрачную эпоху 80-х годов... через мёртвую полосу реакции, и в свои 60 лет является всё тем же неутомимым протестантом, которому могут позавидовать многие юноши нашего времени».
В 1910 году Короленко пишет серию очерков «Бытовое явление», ставшую крупным общественным событием России. Здесь писатель раскрывает «оргию» казней, применявшихся главным образом против участников революционного движения. Собрав письма смертников, показания родных и свидетелей, Короленко нарисовал страшные своей «будничностью» картины издевательств над людьми. «Почти ежедневно, в предутренние часы, когда над огромной страной царит крепкий сон, где-нибудь по тюремным коридорам зловеще стучат шаги, кого-нибудь подымают от кошмарного забытья и ведут здорового, полного сил к готовой могиле...»
Юрист О. О. Грузенберг вспоминал о Короленко: «...мы болели лишь теми делами, которые нам доводилось защищать, он же всеми, о которых слышал. Мысленно он сидел на скамье подсудимых со всеми «смертниками», переживал с ними муки ожидания приговора и нередко метался от адвокатов к властям, чтобы спасти тех, на спасение которых все другие потеряли надежду».
Прочитав «Бытовое явление», потрясенный Л. Н. Толстой писал Короленко 27 марта 1910 года: «...всячески во время чтения старался, но не мог удержать не слёзы, а рыдания. Не нахожу слов, чтобы выразить всю мою благодарность и любовь за эту и по выражению, и по мысли, и, главное, по чувству превосходную статью. Её надо перепечатать и распространять в миллионах экземпляров. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной того благотворного действия, какое должна произвести эта статья».
Человеколюбие у Короленко неразрывно связано с любовью к неповторимой русской природе. Любимым занятием писателя было путешествие пешком, на лодке, пароме, пароходе по живописнейшим окрестностям Нижнего Новгорода. «...Кабинетная работа и общественная деятельность постоянно прерывалась путешествиями, которые он совершал пешком, с котомкой за плечами, и лишь иногда на лодке по любимым рекам — Волге, Ветлуге, Керженцу, — вспоминала дочь писателя. — Идя в толпе за иконой, толкаясь среди паломников на Светлояре, переходя из дома в дом в кустарном селе Павлове, он выносил из своих походов наброски в записных книжках, содержавших материалы к его дальнейшим работам».
В рассказе «Ушёл» Короленко писал: «Мчишься в поезде от станции до станции или на пароходе от пристани до пристани, и страна мелькает мимо с головокружительной быстротой, оставляя впечатление грохота, свиста, дыма, в лучшем случае молчаливого пейзажа, красиво освещённого луной... С этой точки зрения страна слишком упрощается и представляется какой-то лёгкой... Но стоит сойти с поезда или с парохода — и точка зрения сразу меняется: поезд свистнул и умчался, и исчез из виду, пока вы прошли несколько десятков сажен. Пароход завернул за отдаленную гору на повороте реки, пока вы успели взобраться на глинистый откос по крутой тропинке, — а вы остались и чувствуете, что кругом вас начинается что-то другое... Жжёт солнце, слепит пыль, жужжат овода и мухи, томит жажда, каждый шаг стоит усилия, так бесконечны поля, так трудны дороги, так озабочены люди, так далека вся жизнь от быстрого движения поезда... И так тяжела, кажется, эта жизнь бесконечной страны. И столько в ней порой захватывающего и интересного...»
Последние годы жизни Короленко посвятил созданию четырехтомной «Истории моего современника» — художественных мемуаров, над которыми писатель работал более 15 лет. «Здесь не будет ничего, что мне не встретилось в действительности, что я не испытал, не чувствовал, не видел», — писал он в предисловии.
«История моего современника» осталась незавершённой. 25 декабря 1921 года Короленко умер в Полтаве.
В день 65-летнего юбилея писателя, 28 июля 1918 года в Петрограде Горький, открывая чествование Короленко, произнёс горячие слова любви и уважения к Владимиру Галактионовичу, которого назвал своим учителем: «Мне лично этот большой и красивый писатель сказал о русском народе многое, что до него никто не умел сказать...»
В день юбилея Короленко И. Е. Репин прислал писателю поздравительную телеграмму, в которой великий художник выразил чувства всех русских людей: «Благодарю вас за вашу прекрасную жизнь».
