Поступил вчера очень хороший вопрос в комментарии. Формулировка довольно многословная, так что позволю себе пересказать суть: вот была Тридцатилетняя война. И более-менее все знают, какой это был кошмар для мирного населения, какая тотальная гуманитарная катастрофа (минус 70% населения юга Германии, многие города оправились лишь в девятнахе, некоторые — никогда). 8 миллионов погибших! Но были и Итальянские войны... почему там, кажется, не так?
И правда. Итальянские войны шли все 65 лет, пускай с кое-какими перерывами. Технические и тактические средства ведения войны — примерно те же, размеры армий тоже. Основной ТВД даже поменьше, чем в случае Тридцатилетки. Но вот как-то не особо слышно о таких же ужасах этих войн. Почему, в самом деле?
Начну с того, что мрачного хватало и в Итальянских войнах. Вспомните, как под конец Войны Камбрейской лиги на севере Италии против испанцев и немцев начало действовать натуральное стихийное крестьянское ополчение — учитывая то, как слабо массы крестьян в то время были ментально объединены (не раз говорили), довести их до этого нелегко. Хватает и эпизодов весьма кровавых разграблений городов — мы такое и в Войне Камбрейской лиги обсуждали, да достаточно вспомнить разграбление Рима в 1527. Это уж я не говорю о вполне обычной уже резне на самом поле боя, мало похожей на обычаи феодальной войны совсем недавнего времени. Это не только вражда ландскнехтов со швейцарцами: вспомним и Флодден (тотальная аннигиляция шотландской знати), и Сен-Кантен с Гравелином (была армия Франции — и нету), и многое другое.
Тем не менее градус накала всё-таки ниже, чем в Тридцатилетке или при той же "Испанской ярости" в Нидерландах 70-х годов XVI века, то есть вскоре после конца Итальянских. В чём же разница-то?
Прежде всего отметим сильно возросший градус ненависти между воюющими сторонами — причём это касается не только простых солдат, но и ещё более очевидно на уровне командиров. Всё-таки в Итальянских войнах как минимум с французской стороны играли люди, получившие ещё классическое рыцарское воспитание и мыслящие соответствующими категориями. Со стороны испанцев, имперцев и итальянцев всё это проявлялось меньше, но многие их командиры также хотя бы старались вести себя по благородным правилам прошлого.
Конечно, это сильно отличается от реалий Тридцатилетки, когда даже "хороший" Паппенгейм хвалился результатами жестокого разграбления города, персонажи пожёстче типа Тилли — тем паче, а не редкость и люди с сооовсем уж зверской репутацией типа Холька. Соотношение таких и плюс-минус "рыцарей" в этих конфликтах совсем разное, и причина естественная — Итальянские войны пришлись на красивый закат такового социального явления, а (анти)герои войны век спустя выросли уже в другой Европе. Где рыцарского осталось мало, а галантное барокко ещё не наступило. Тёмная ночь между ярким закатом и не менее милым рассветом.
Конечно, нельзя сбросить со счетов и уже по полной программе разгоревшийся кризис Реформации — хотя я вечно призываю не рассматривать Тридцатилетку как прежде всего религиозный конфликт, что в наше время откровенный моветон (читайте литературу посвежее). Главный веками ориентир "свой-чужой" в виде веры пошатнулся, чем его заменить — люди понимали плохо.
Но есть и другие аспекты.
Во-первых, Италия была просто-напросто гораздо привычнее к постоянным военным конфликтам. Потому в ней веками и водилось такое число кондотьеров, что работы хватало постоянно. Можно сказать, что к XVI веку люди там уже поколениями приспособились к "не сегодня — так завтра кто-то осадит или через наши поля пройдёт, ну а там и мы сами к кому в гости зайдём". Масштаб тех войн был невелик, зато тлели они почти постоянно, люди часто уходили в солдаты подростками и воевали до старости — и это, повторюсь, поколениями. Жители юга Германии и Нидерландов хоть не жили в тепличных условиях, но всё же и меньше были готовы к тотальной войне на своих землях.
Во-вторых, тот самый "тотальный" стиль ведения войны в Тридцатилетку всё же явно развился. Крупные армии куда больше времени проводили в долгих походах, прямо "в поле", а не при опорных пунктах в крупных дружественных городах. Конечно, Франция и Испания воевали как бы вдали от дома, но при том имели плюс-минус стабильные (в случае Испании даже очень стабильные) плацдармы на "сапоге".
Армия в 20–30 тысяч мужиков, которая пришла, постояла в Неаполе или Милане (которые с трудом, но всё же какое-то время прокормят её), вскоре отбилась с противником и либо ушла, либо рассредоточилась по большой подконтрольной территории (что типично для Итальянских войн) — не то же самое, что 20–30 тысяч мужиков, слоняющихся по сельской местности голодной зимой. Хотя Рим оказался разграблен во многом как раз по этой причине — просто та ситуация более-менее уникальная для первой половины шестнахи, а вот в Тридцатилетку она уже типична совершенно. Плотность "малой войны" также явно возросла, появились настоящие специалисты по ней типа лисовчиков. А это уже примета развития новых принципов ведения войны, которые уже успели прокачать в плане эффективности, но которые ещё не обрели принципы гуманности из барокко.
Как видите, причин иного облика войны хватает, с одной стороны. С другой — он всё же не прямо кардинально был различен, просто о бедствиях XVII века в самом деле побольше говорят, так сложилось.
Автор - Андрей Миллер. Подписывайтесь на Grand Orient и читайте больше его статей! Или читайте по тегу #миллеркат
