Эмма Петровна стояла на автобусной остановке, встречая свою городскую внучку. Ребёнку тринадцать лет, а она ни разу не была у неё в гостях. Бабушка время от времени наведывалась в семью сына сама. Часто приглашала их посетить свой райский уголок, но невестка постоянно отнекивалась и ссылалась на загруженность на работе. Конечно, сын Эммы выбрал себе ни хухры мухры кого, а бизнесвумен.
- Ну ладно сами не хотите, - негодовала старушка, - но Анечку ведь отпустить можете ко мне?
И вот наконец-то настал тот момент, когда ребенок сам созрел побывать у бабушки в гостях.
- Анютка! - обнимала внучку довольная Эмма Петровна.
- Бабуля! - искренне радовался встречи ребенок.
Деревня встретила Аню во всей своей красе. Для неё, выросшей в бетонной оазисе, всё здесь было в диковинку. Да и бабушкин дом стоял в благоухающем месте, лицом к небольшой речушке. Здесь всё пышило жизнью. Пахучее разнотравье кружило и пьянило голову, обильное количество ягод, пестрые поляны в цветах, шумливые березовые рощи, все это сводило с ума, заставляя позабыть обо всем.
Только речка была не такой, как Аня привыкла видеть её на картинках. Вспененная потоком воды, с одной стороны она была усеяна незабудками и розовыми каменными лютиками. С другой же её стороны тянулась гряда мутных бочажин покрытых кашицей ряски. А берег был усеян хмурым чернобыльником, да всюду прорастающей жалицей. И только лягухи, безликие трясогузки да толстозадые водяные жуки обитали на этом месте. А там дальше, если удастся пробраться через заброшенную кулижку, человеческому взору предстает большой, серый и неприветливый погост.
- Ой, бабуля, как же вы живёте здесь? - спросила однажды Аня, - не страшно вам такое в окно лицезреть?
- Отчего же мне будет страшно? Я зла людям не делаю, в мире со всеми живу.
- Так я про кладбище, что отчетливо видно из окна вашей кухни.
- Ах ты про это? Ну, что кладбище и кладбище, чего его бояться?
- Да как-то боязно на него даже глядеть. У нас в городе они красивые, за ними специальные люди следят. А у вас мрачное, отчуждённое. И как вы только на него ходите? Туда и дороги то нет никакой.
- А мы в то место и не ходим, - ответила Эмма Петровна, - надобности нам для этого нет.
Анюта ещё раз взглянула в окно, - как не ходите? А для чего тогда оно? Ведь там же кто-то похоронен и у них наверняка есть родственники, близкие?
- Конечно похоронен и немало народу, а целая деревня, - ответила старушка присаживаясь у окна, - только место то проклято. Вот народ туда и не идёт.
Девочка с интересом взглянула на Эмму Петровну, - как это проклято? Расскажи...
- Ох, язык мой, враг мой. А не забоишься?
- Что ты, бабуля! Я же уже взрослая.
- Ну ладно, слушай. Только потом не говори, что я тебя не предупреждала, - сказала старушка, начиная свой рассказ ностальгирующей напевностью.
Давно это было, ещё в Гражданскую войну. В наших местах когда-то существовали две деревни, наше - Семеновское и соседнее, что через речку - Алексеевское. Народу много было, все дружили между собой. Но война, падлюка, сотрясла и так уставшие души народа.
Жила в Алексеевском семья: отец, двое сыновей и дочь Екатерина. Беда пришла, ушли воевать отец с сыновьями, а Катя осталась одна на хозяйстве. Видная баба была, с рождения дар у нее целительный имелся, кому роды принять, кому хворь отшептать. Всю округу врачевала, никому не отказывала. А когда война началась, близехонько от их деревни отряд белых разбили.
Так она тех раненых на себе в избу свою перетащила и в подполе своём укрыла. Стала выхаживать, кому компрессы, кому шины накладывала, а кого травками различными отпаивала.
А как приходить в себя мужики стали, так и рассмотрели в ней красоту неописуемую. Один белый офицер так влюбился в нее, души в ней не чаял. Всё жениться хотел, семью завести, чтобы дом полная чаша.
Только у судьбы на всё свои планы. Незнамо откуда нагрянули красные и давай у местных спрашивать, где злодеи недобитые прячутся. А люди, то ли со злым умыслом, то ли от человеческой зависти, то ли от страха внутреннего, взяли и указали на Катеринину хату.
Вытащили на улицу бойцы Красной армии тех, кто на ногах держаться мог и расстреляли. А дом, вместе с ранеными дотла спалили.
Ну, а Катю убивать не стали, просто поиздевались, да знатно покуражились. И с тех самых пор стала она бездетная.
И ведь никто из односельчан за неё не заступился, стояли, молчали, смотрели и радовались, что им на орехи не досталось.
Ушли краснопузые, а Екатерина в себя пришла. Только не смогла простить она подлости людской, такая в ней обида затаилась, такое равнодушие. В общем никого она в этой деревне в живых не оставила. Всех, от мала до велика, смерть покосила. Никого не пожалела, ни деток, ни стариков, всех сгноила. Кто спьяну убился, кого в жатке смолотило, кто отравился, кого халера скосила.
В итоге легче было покойников ни на кладбище свозить, а на месте деревни новое учинить. Так люди и сделали.
А погост этот, на месте деревни так и стали называть, Алексеевское. И хозяйкой на нем была Катерина. Долго она меж могил тех хаживала, а потом сгинула в неизвестном направлении.
- Бабушка, неужели всё это правда? - дослушав спросила Анюта.
- Правда не правда, а старики так сказывали. Говорили, что на том месте долго ничего не росло. Да и сейчас как поглядишь, кроме сорной травы ничего не имеется. Со временем всё в землю ушло, крестов и то штук пятнадцать досчитаешься. Видно сильная обида у Екатерины была.
Аня сидела молча, о чём-то задумавшись. И чудилось ей, что видит она там, за окном, как среди черных еле приметных бугорков ходит тихой поступью очень красивая женщина. Как уголки её губ расплываются в печальной улыбке, а затем она начинает дико хохотать. Тем самым напоминая жителям страшного кладбища, о том багряном времени. О том, что было убито в ней, когда брат шёл против брата, оглушенный и ослепленный войной. Если бы ни это, ни спать бы им сейчас без покаяния под толщей серой земли, ни имея ни продолжителей жизни, ни потомков, ни родственников.
