Воспоминания Эльзы Фабер, жительницы с. Малахово, советской немки, депортированной в Германию во время войны; записаны в 1999 году учителем русского языка Марухиной Н. Н.
Жили мы в Днепропетровской обл., К.- Марксовский р-н, с. Александровка. Отец, мать, три брата и я. Мама умерла, когда мне было 5 лет , в 1919 или 1920 году. Отец женился вторично, тогда семья стала большая – нас четверо, у мачехи – три сына и дочь.
Вскоре умер старший брат, умерла мачеха и остались в семье я, отец и двое братьев. Отец женился в третий раз, у жены были дочка и сын. Постепенно старшие братья женились, разъехались, и мы с отцом остались вдвоём. Один из братьев работал учителем, и его в 1939 году забрали.
Мы с отцом работали в колхозе. Отец сильно заболел и ослеп. Ему сделали операцию, а тут – война. Сначала мы не чувствовали войны, но она быстро пришла в наши края. В Днепропетровске были большие бои. Мы жили по другую сторону Днепра. Немцы долго не могли прорваться через реку, но всё-таки им это удалось, и мы оказались на оккупированной территории. Шли бои, то немцы наступали, то отступали. В конце концов нам пришлось уехать. Дали двух лошадей, телегу, к ней мы привязали корову и поехали до Запорожья. Большую часть пути пришлось идти пешком. Было это ранней весной.
Мы приехали и стали работать на колхозном поле. Люди все были очень дружные, трудолюбивые. Посеяли, урожай убрали. Но, немцы наступали, над нашим селом шли воздушные бои – было очень страшно; как в прятки с самолётами играли.
Осенью всех нас собрали и велели в течение 24 часов погрузиться в вагоны. К тому времени я уже вышла замуж. Я отказывалась ехать, но муж говорил, что это было необходимо. Да и выбора у нас не было. Одна семья отказалась ехать, тих все немцы расстреляли, даже маленьких детей. Мы снова всё бросили, погрузились в вагоны и поехали неизвестно куда. В поезде было очень тесно, нас несколько раз бомбили, но эшелон не разбили. Так мы оказались в Польше. Там был лагерь, мы все жили в большом бараке. Людей посылали на работу, я ждала ребёнка, но тоже работала. Вскоре муж заболел воспалением лёгких и умер. Русские войска подходили всё ближе, и нас увезли немцы в Германию. Там всех распределили по квартирам. У нас ничего не было, а к тому времени я оказалась с младенцами – двойняшками и больным отцом на руках.
Хозяева, к которым нас определили, были добрые люди. Мы жили на чердаке, дали нам постели: мне, отцу, детям. Я работала в их хозяйстве.
Русские приближались, и хозяин отправил нас в лес. Там в лесу нас русские и встретили. Я – немка, муж неизвестно где – меня хотели расстрелять. Но потом командир приказал собрать все драгоценности, и нас отпустили по домам в Германии. Я перешла к другому хозяину, у которого и работала. Люди были старые, работы много. Кормили нас хорошо, но платили очень мало.
Кончилась война. Нас собрали и сказали собираться домой, туда, где, жили до войны (адреса все записали). А отец сказал мне, что повезут нас в Сибирь. Я не верила, но оказалось, что он прав был.
Погрузили нас в большие, чёрные вагоны и повезли. По дороге давали кипяток и ещё кое-что. Довезли нас до Омска или Томска, там у меня умер сын.
Поселили нас в бараках в бору, там я похоронила дочку. Было очень тяжело, голодно.
О своём брате, об односельчанах я так нечего и не смогла узнать.
После нас привезли в поселок Восход Косихинского района Алтайского края. Жили мы под комендатурой. Было очень страшно, некоторые люди были очень жестокие. Я всего боялась. Однажды меня разыскивал кто-то из родственников, но я так и не узнала- кто.
Уже здесь я вышла замуж за калмыка, который в войну пригнал сюда, в тыл, скот. Жили мы в глиняном бараке с соломенной крышей, было уже очень темно. К тому времени у нас уже были сын и дочь Маша. Сын умер, осталась только дочка. Потом были ещё двойняшки, но они тоже умерли.
Жизнь постепенно налаживалась, и в 1950 году мы с мужем решили строить дом. Взяли ссуду, построили, а в 1960 году он сгорел, ничего не спасли, только чемодан, в котором лежали деньги -Маше на велосипед. Но в суматохе чемодан открылся деньги унесло ветром, соседка подобрала, да так и не вернула. Сейчас у меня все хорошо, дочь, есть внуки. Одно плохо - зрения нет.
