Молодая девушка-блогер в своем ТГ канале задала вопрос: "Ребята, дорогие мои читатели, а вам не кажется, что нас хотят снова отправить в СССР? Вы заметили, как возрождается мода на все советское? Хотят выпускать автомобиль Москвич, в кино крутить исключительно российские фильмы, открыть пельменные и блинные, вместо Макдака? Заставить пить квас вместо колы.
Если честно, я не хочу туда..."
Под постом тут же возникла тысяча комментариев ее ровесников о том, что "куда угодно, но не в СССР". Посыпались воспоминания: как бедно жили родители, как долго и муторно дедушки стояли в очереди за жильем, а бабушки - за стенкой или диваном.
"Это унизительно" - написал кто-то.
"Сейчас мы живем хорошо. Можем позволить себе выбрать место работы и жительства. Можем накопить на ремонт или взять машину в кредит. Можем мотаться за границу... Если мы эти возможности потерям, это будет полный мрак..."
Молодежь измеряет свою жизнь материальными благами. Но ведь качество жизни складывается не только из диванов и машин. Если бы это было так, человечество бросилось бы скупать диваны.
Кто-то из великих гневно изрек: "Какая пошлость мерить свои достижения приобретениями!"
Написать восхитительную мелодию или снять проникновенный фильм - это достижение, а купить диван в мебельном - это мещанство. Если не сказать плебейство.
Как жаль, что я не могу вспомнить фамилию этого оратора, ведь он прав. Достижение - это мир во всем мире, это возможность заниматься тем делом, которое нравится, это отсутствие необходимости занимать деньги до зарплаты, это доверие и радушие, это дружба и уважение, это альтруизм и равенство прав.
В жизни редко когда удается и то, и другое. Чтобы как сыр в масле кататься и руки были чистыми. Погонишься за одним, другое упустишь.
Когда старшее поколение вспоминает времена СССР, ностальгируют оно о простоте, и вместе с тем, о высоте человеческих отношений.
Если бы их вернуть - была бы сказка наяву. А не диваны и стенки...
У Бориса Рыжего есть множество стихотворений, пропитанных духом того времени. Но молодежь его не улавливает, не считывает между строк, скатываются в своих дискуссиях к тому, у кого что было и чего не было:
Там вечером Есенина читали,
портвейн глушили, в домино играли.
А участковый милиционер
снимал фуражку и садился рядом
и пил вино, поскольку не был гадом.
Восьмидесятый год. СССР.
Тот скверик возле Мясокомбината
я помню, и напоминать не надо.
Мне через месяц в школу, а пока
мне нужен свет и воздух. Вечер. Лето.
«Купи себе марожнова». Монета
в руке моей, во взоре – облака.
«Спасиба». И пошел, не оглянулся.
Семнадцать лет прошло, и я вернулся –
ни света и ни воздуха. Зато
остался скверик. Где же вы, ребята,
теперь? На фоне Мясокомбината
я поднимаю воротник пальто.
И мыслю я: в году восьмидесятом
вы жили хорошо, ругались матом,
Есенина ценили и вино.
А умерев, вы превратились в тени.
В моей душе еще живет Есенин,
СССР, разруха, домино.