Страна ждет рекордный урожай зерна. Не так давно в России собирали около 100 млн тонн, а нынешний показатель подскочил уже более, чем на треть. Аграриев (настоящих, не кабинетных) хвалят, похлопывают по плечу. А они опять бурчат, мол, рекорды здесь не всегда к лучшему.
Реальность прогноза по рекордному урожаю зерновых, который в мае озвучил президент Владимир Путин, на днях подтвердил глава Минсельхоза Патрушев.
- «В целом при благоприятной погоде рассчитываем на достойный урожай по всем основным культурам. Так, объем зерновых, как вы сказали, планируется на уровне 130 миллионов тонн», — доложил министр на совещании главы государства с членами правительства.
- «Будем с хлебом», — также обещает научный руководитель Гидрометцентра России Роман Вильфанд, отметив, что были засухи в июне, а если случатся дальше июльская или августовская засухи, то они уже не столь опасны для озимых и яровых.
Как идет эта битва за урожай? И не перейдет ли она в борьбу за его сохранение?
Ведь вся прежняя экспортная логистика перемолота западными санкциями. Тогда хватит ли в стране хранилищ? Все ли элеваторы работают исправно? И почему аграриям все-таки не нравятся рекорды?
- — У нас в стране огромный потенциал про зерновым. Но постоянно наращивать посевные площади для увеличения экспорта — это плохо, — считает член аграрного комитета Волгоградской областной думы Александр Осипов:
- — Есть зерновые области, которые могут производить достаточно большие объемы. Южные регионы сейчас, скажем так, самые устойчивые по зерновому производству. Ставропольский край собирает около 10 млн тонн зерна. Ростовская область 10−12 млн тонн и выше. Астраханская область существенно меньше, 400−500 тыс. тонн, хотя и с постоянным приростом, а в Калмыкии и того меньше, поскольку климатические условия, скажем, не те. Поэтому эти регионы больше специализируются на других видах хозяйствования — животноводство и прочее.
А Волгоградская область производит от 4 до 5 миллионов тонн стабильно Последние двадцать лет наш регион очень устойчив по производству зерна средней урожайности: 27−30 центнеров с гектара. Это очень хорошая урожайность, потому что у нас особая зона, где есть различные виды почв и климатических зон, в том числе степная зона и полупустыня, где, понятно, очень низкие показатели, а есть и такие, где в среднем по 70 центнеров с гектара убирают. Но 5 млн уже много.
Почему? Дело в том, что перепроизводство зерна — это тоже не хорошо, поскольку влияет на ценовой диапазон. При перепроизводстве государство включает механизм интервенций ценового регулирования. Это значит, что у крупных хозяйств, которые владеют землями свыше 50 тысяч гектар, государство закупает зерно различного класса твердости, которые идут на разные виды продукции.
«СП»: — Элеваторов, зернохранилищ хватает?
- — Все элеваторы в нашем регионе сохранены, все в рабочем состоянии. Также действуют хлебоприемные пункты (ХПП), где зерно проходит экспертизу в лаборатории, осуществляется фитосанитарный контроль, определяются его клейковина и сортность. ХПП — это, грубо говоря, большие навесы, под которыми зерно просто лежит просто навалом и его быстро отгружают. Его нельзя там хранить долго.
- В отличие от ХПП, в элеваторе есть условия для хранения, там зерно постоянно перемешивают — оно не должно быть влажным, поскольку может взорваться, как это было в стране в 90-х годах, когда часто нарушались условия хранения. Семечка выделяет такое количество влаги, что образуется эффект маленькой водородной бомбы — бетонные стены башни просто разлетаются чуть ли не на километры.
- Как правило, для фермеров удобнее хранить зерно на ХПП и быстро продать, поскольку хранение на элеваторе достаточно дорого. Но есть такое преимущество у элеватора, что часть зерна, которое там откладывается, может быть продано существенно дороже в зиму.
- Средний элеватор хранит 50 тысяч тонн зерна. А на ХПП хранится зерно, которое должно быть вывезено в текущем сезоне. Иногда намолот вывозится прямо с поля. Приезжают грузовики из Ростова, забирают и через контрольно-весовые пункты везут на Азов. Или загружают на борт грузового судна (в среднем порядка 5 тысяч тонн), и оно также идет на Азов, а оттуда на Северную Африку и Европу. Вот так происходит транспортировка с нашего юга. То есть, у нас азовское и черноморское направления — основные для продажи зерна.
СП": — Так чем же плохо перепроизводство, если учесть поддержку, в том числе зерновыми интервенциями со стороны государства?
- — Дело не только в ценах. Мы должны сеять и собирать ровно столько, сколько того может дать земля. Потому что идет выхолащивание земли. А она должна насыщаться, уходить под пары. Я знаю, что президент РФ заявлял, что мы будем собирать 130 млн тонн зерна. Но ведь не так давно мы собирали около 100 млн тонн и этого нам хватало с лихвой. И я бы все-таки, если кто-то наверху услышит мой робкий голос, передал бы им «привет»: рекордные урожаи зерна — это плохо. Это я не сам придумал, это я постоянно слышу от аграриев. Земля должна отдыхать, набираться сил.
«СП»: — Но конъюнктура рынка резко изменилась на фоне прогнозов о голоде в мире, и экспорт зерна становится не только финансовым, но и политическим фактором…
- — Россия продает за рубеж разные виды зерновых культур. В основном, это кормовые сорта. И Европа, и Африка, и Азия закупают их у нас, как правило, на корм животным. Еще одно наше направление — иранское, это то, о чем мечтали и говорили уже в течении двадцати лет. Дело в том, что емкость покупки Ираном нашего зерна ограничивалась американскими санкциями — мы не могли его напрямую туда продавать.
- Очень много потребляет зерна Азербайджан, эта страна много у нас закупает. И вообще, на южном направлении этот логистический поток, который мы хотим создать, чтобы обеспечить контейнерные и иные перевозки на Иран, это самое перспективное направление. Полагаю, именно поэтому президент Путин на майском совещании в правительстве назвал приоритетным развитие крупных логистических узлов в морских портах Астрахани и Махачкале на маршруте транспортного коридора «Север — Юг», который задействует потенциал Волги и Каспия.
- Этот коридор должен связать Россию, Азербайджан, Иран и Индию. Экспортный потенциал для этого у нас огромный. Но наращивать для увеличения экспорта посевные площади, повторюсь, это плохо. Надо думать о будущем.
«СП»: — А настоящее в аграрном секторе каково?
- — Наш сельскохозяйственный сектор на подъеме — в него вливается очень много связанной поддержки, например, на закупку удобрений, ГСМ, техники. Та же интервенция проводится не только для спасения населения от голода, так сказать, в случае чего. Это также и сохранение ценового комфорта — государство закупает зерно и, тем самым, стимулирует, поддерживает цены на рынке, чтобы сохранялась хорошая рентабельность у производителей. Потому что как только аграрий соберет озимку, он выйдет на яровые, то есть, у него осенняя уборка будет, ему нужно постоянно иметь ГСМ, оплачивать лизинг по технике и ее ремонт, платить работникам зарплату.
- Как правило, большие фермерские, крестьянские хозяйства, у которых от 10 до 20 тысяч гектар земли, имеют постоянный персонал порядка 50 человек. Это комбайнеры, трактористы, техники. Зарабатывают они, в принципе, неплохо. В среднем, за сезон комбайнер может купить себе однокомнатную квартиру. Такой уровень доходности держится в последние десять лет. А более мелкие хозяйства отправляют людей, по факту, в неоплачиваемые отпуска.
- И когда президент говорит, что нам нужно вернуть людей в село, то это означает, что первоначально нужно решить здесь проблему рабочих мест. Волгоградская область делает попытку стимулировать переработку зерновых в муку. Сейчас мы завозим муку из Турции и фасуем ее, условно, в Краснодаре и в Ростове. Это не совсем разумно. И вот ростовчане, краснодарцы и ставропольцы пошли по пути глубокой переработки зерна. А в Волгоградской области глубокой переработки занимаются далеко не все хозяйства. Это, опять же, потому что им выгоднее продавать зерно с поля или с хлебоприемных пунктов.
