Забота о верных или репрессии: как российское правительство в очередной раз пытается ассимилировать национальные меньшинства?
Политические отношения между Россией и Польшей всегда были, как минимум, напряженными. В первую очередь это обусловлено не только сложным прошлым, но и настоящим - после начала войны в Украине, российские политики периодически угрожают Польше (вплоть до ядерного удара!).
По данным всероссийской переписи населения 2010 года в России проживает около 47 тысяч поляков: некоторые из них родились на территории России, другие же переехали по каким-то причинам.
До 1917 года поляки были одним из самых многочисленных народов Российской Империи, однако после революции и политических репрессий их количество резко сократилось в первой половине 20 века, и до сих пор сокращается: “После распада СССР численность российских поляков резко сократилась. Только за межпереписной период 2002—2010 годах число поляков в России уменьшилось с 73 тыс. человек до 47 тыс. человек”. Согласно данным польской википедии - 86,9% поляков, проживающих на территории Польши, исповедуют католичество.
Собор Непорочного Зачатия Девы Марии был построен в начале 20 века для нужд польской общины в Москве (которая на тот момент насчитывала уже около 30 тысяч человек). К сожалению, как это часто бывало в Советском Союзе, в 1938 году власти закрыли костел, расстреляли настоятеля и разграбили имущество. В 1938 году костел был закрыт по политических причинам, а настоятель расстрелян. Уже с 1989 года диаспора “Польский Дом” начала добиваться возобновление служб в костеле, однако первая служба состоялась только в 1991 году после 53-летнего перерыва. В 1995 году собор фактически вернули его польской диаспоре. Однако позднее костел решили возвести в статус главной католической святыни России, что, конечно же, означало, что он уже не может принадлежать какой-то конкретной диаспоре. И именно здесь начинаются противоречия и проблемы, которые я непосредственно поднимаю и исследую в своей работе. Даже после долгих лет функционирования собора в качестве главной католической святыни России, польская община не перестала считать его «своим», оно и понятно, ведь именно поляки с таким трудом отвоевывали его у властей в лихие 90-е.
Ни для кого не секрет, что в последние годы отношения Польши и России на государственном уровне медленно, но верно портятся. На это повлияла и война в Украине, и миграционный кризис на польско-белорусской границе, и многие другие факторы, которые можно долго перечислять, но все о них и так наслышаны. Конечно же, все это способствует так называемому «закручиванию гаек» с обеих сторон. Костел являлся и является для поляков одним из главных символов их независимости, борьбы и национальной идентичности, именно костел до сих пор собирает потомков польских ссыльных в Сибири, да и в целом везде, где бы они ни были. Отобрать у польской диаспоры костел = отобрать у нее возможность поддерживать «польскость» в своем сообществе.
С 1991 по 2017 год костел фактически был одним из главных польских мест Москвы, если не всей России: в соборе проводились курсы польского языка, катехизация на польском, по будням, выходным и праздникам можно было посещать мессы на польском языке. Однако после “снятия” настоятеля Иосифа Заневского, поляка из Беларуси (был настоятелем с 1991 по 2017 гг.), который всячески старался поддерживать “польскость” в главном соборе России, ситуация поменялась. После Иосифа Заневского настоятелем также был священник из Беларуси - Владимир Кабак. В приходской магазин со временем почти перестали завозить польскоязычную литературу, но службы и курсы на польском все еще были. Однако в 2021 года и Владимира Кабака “сняли”, а вместо него поставили Дмитрия Новоселецкого, который стал первым настоятелем российского происхождения за всю историю существования прихода.
Вот что об этом написало российское издание vesti.ru: “Впервые за 30 лет настоятелем католического собора в Москве стал россиянин”; “Священник Дмитрий Новоселецкий родился в Оренбурге. В 2007 году он закончил католическую семинарию "Мария-царица Апостолов" и в том же году стал священником. Три года служил викарием в приходе святых апостолов Петра и Павла в храме святого Людовика в Москве. Затем 11 лет служил настоятелем храма Непорочного зачатия пресвятой Девы Марии в Перми. И до сих пор остается его настоятелем”.
Достаточно давно я познакомилась с полькой из Беларуси Анной, которая с утра до ночи работает в церковной лавке на территории собора. Не раз я приходила к ней за книжками/свечками/медальонами и не упускала возможности перекинуться парой фраз и узнать, как обстоят дела в костеле. Да и она достаточно разговорчива, любит обсудить обстановку в сообществе, стране и мире в целом, ну и естественно – всегда рада пообщаться с кем-то, кто имеет хоть что-то общего с Польшей и католичеством. Еще в июле она буквально «огорошила» меня новостью о том, что лавку при костеле могут скоро закрыть, а ее уволить и «пустить по миру». В середине этого года в костеле сменился настоятель и, конечно же, никто, в том числе и Анна, не знал, чего от всех этих изменений можно ожидать. В сентябре произошло еще одно событие, которое подтолкнуло меня к желанию разобраться в этой ситуации: во время воскресной службы священник объявил, что польские мессы (которые ранее проходили по будням и в воскресенье) теперь будут проходить только в воскресенье, а курсы польского языка решили больше не организовывать.
Ситуация выглядела очень подозрительно. Факты указывали на то, что властями России было принято решение о проведении “русификации” католического сообщества, поэтому я решила провести небольшое расследование и убедиться в том, что моя теория правдива.
Для выяснения ситуации я решила поговорить с Анной, и вот что мне удалось узнать:
- В октябре пришел новый настоятель (отец Дмитрий), который все же решил пока не закрывать этот магазинчик (хотя отец Владимир предупреждал, что новый настоятель может принять решение о закрытии магазина, и сейчас ничего неизвестно). Что интересно, до этого назначения отец Дмитрий был настоятелем в Пермской парафии и даже после его перевода в Московскую парафию (а она просто огромная и, естественно самая большая в России) он все еще является настоятелем в той парафии в Перми, и никто его оттуда отзывать не планирует. Почему нельзя назначить в каждой парафии отдельного священника? С чем это связано? Анна также упомянула, что сейчас польские мессы проводят «приспособленники», потому что отца Кшиштофа три месяца назад со сменой настоятеля отправили в Краснодар, а отца Дариуша – ухаживать за больным отцом Августином. Неужели это тоже совпадение?
- Перед отцом Дмитрием настоятелем был отец Владимир, который пробыл в Москве всего четыре года. Что интересно, с того, что я заметила (особенно если говорить про Санкт-Петербург и Москву), ранее настоятелями в костелах в России все же зачастую были поляки, а сейчас – русские.
- А вот уже до отца Владимира был отец Иосиф, тоже поляк из Беларуси, как и Анна, который был настоятелем католического храма в Москве аж 25 лет, т.е. можно сказать с самого его возрождения после советской эпохи. Анна рассказала, что при отце Иосифе костел и, в особенности, магазин, выглядели совсем по-другому. «Здесь все было завалено золотом, вот эта витрина, здесь раньше было только золото…Все было завалено «Польшей». «Отец Иосиф, когда видел, что что-то заканчивается, говорил: нехорошо, нехорошо, надо в Польшу ехать». Отцу Иосифу уже 80 лет, и он (со слов Анны) сейчас восстанавливает сгоревший костел в Беларуси. С того, что рассказывала моя собеседница, когда отец Иосиф был настоятелем Собора в Москве, он периодически организовывал поставки всевозможных книг, медальонов, крестиков и прочих христианских атрибутов из Польши, а также всячески поддерживал проведение польских месс; при нем тоже были курсы польского языка, которых, как я уже упоминала, сейчас нет. Но после того, как отца Иосифа отослали, все изменилось. Со временем поставки из Польши прекратились, курсы закрылись, количество месс уменьшается, ну и тенденции в общем пока что двигаются только в эту сторону.
- Так почему же это все происходит? Разговорить Анну именно на эту тему было очень тяжело, как я ни пыталась, она не хотела делиться своим мнением, в основном только отнекивалась и отвечала что-то вроде: «Не знаю… это, наверное, дорого…» или «А кто сейчас будет этим заниматься? Кому это надо?». Поэтому я решила подробнее остановиться на книжках, и мы с ней начали вместе искать какую угодно литературу на польском, которую только можно было найти в этом магазинчике (а которой на самом деле очень мало, боюсь, что я купила последние экземпляры; там не оказалось даже Ветхого Завета в переводе на польский). В конечном итоге мы нашли пару интересных книг, одна из них заинтересовала меня особенно – книга авторства Щепаньского (активного антиправительственного деятеля времен социалистического режима в Польше, который в том числе писал об оккупации и попал под цензуру), ведь обычно в костеле все же можно найти литературу о бытие святых, молитвенники, а данные эссе/рассказы уже выходят за рамки литературы только религиозной и являются уже литературой политической.
И в конце Анна все же разговорилась: сказала, что книги скорее всего не привозят из-за тяжелой и накаленной ситуации, но самое главное, сказала, что мессы на польском отменили, потому что «те, кто ходит сюда, и так понимают на русском, поэтому зачем вообще проводить на польском?». И вот это уже действительно интересно.
Получается, что власти заботятся о верных и именно поэтому выбирают тот язык, на котором им будет понятнее и удобнее? Маловероятно. Для многих язык молитвы это не только удобство, но еще и традиция, для поляков, проживающих в такой сложной политической ситуации в России язык молитвы - одна из немногих возможностей воспитывать и беречь польское наследие и идентификацию, и власти об этом прекрасно знают.
Остается только догадываться, что ждет католиков России в будущем. После миграционного кризиса на границе и начала войны мы уже привыкли к тому, что ситуация в мире меняется каждый день: сегодня может быть саммит, а завтра - угроза ядерного удара. Понятно одно - российское правительство еще задолго до войны сознательно начало проводить русификацию всех возможных меньшинств, проживающих на ее территории.
