Все знают про скандальный роман Владимира Маяковского с Лилей Брик, их любовный треугольник с Лилиным мужем, его стихи и посвящения своей музе.
Но мало кто знает, но у Владимира Маяковского за считанные месяцы его жизни в Нью-Йорке появилась «тайная жена». Их скоротечный роман перевернул судьбу эмигрантке первой волны из России. Почему она до конца своих дней не предавала их роман огласке и хранила молчание — разбираемся на страницах монографии «Маяковский на Манхэттене» Патриции Дж. Томсон.
Кто такая Патриция Дж. Томсон?
Во-первых, кто такая Патриция Дж. Томсон? Ответ лежит на поверхности. Это его единственная наследница, его дочка, от этой самой «тайной жены» Элизабет Джонс. Дочка, которую ему не суждено было укачивать в колыбели и видеть ее первые шаги, поскольку он был вынужден вернуться обратно в Советский Союз и жить под пристальным взором спецслужб, вплоть до своей трагической гибели 14 апреля 1930 г. Патриция (или Элли, как ее ласково называла мама) посвятила свою жизнь поиску утраченной связи со знаменитым отцом. Она неоднократно приезжала в Россию, как только это стало возможным, начиная с 1991 года. Итогом ее трудов по сбору всевозможных доказательств своего родства с поэтом стал целый личный архив, который она передала московскому музею В. Маяковского. Уникальные материалы, в том числе, диктофонные записи разговоров с мамой, легли в основу данной книги.
Кто такая Элизабет Джонс?
Они встретились случайно, в творческом кругу русских эмигрантов в Нью-Йорке. Маяковский оказался там одним из самых видных мужчин и интересных собеседников, с ним грезила познакомиться каждая женщина. Вообще, Маяковский давно желал посетить Америку, и после многочисленных отказов в американской визе, его мечта все же сбылась. Он приехал в США на три месяца в 1925 году. Приехал, чтобы встретиться с Элизабет, или просто Элли. Или «Елочкой», как он ее ласково называл потом. Элли вспоминала, как он в вечер их знакомства предложил ей коктейль со вкусом можжевельника. Коктейль был крепким, пьянящим, ей стало дурно от него. Но запах еловых веток запомнился ему, и с тех пор за ней закрепилось прозвище «Елочка».
Элли Зиберт была «деревенской девушкой», жившей в отцовском и дедовом поместьях. Она была стройной, худой и хорошо сложенной, с густыми каштановыми волосами и огромными выразительными голубыми глазами. У нее был высокий лоб, прямой нос и волевой подбородок. Красивый изгиб ее губ мог выражать чувства без слов. Из-за худобы она казалась выше ростом, чем была на самом деле. Но ее главными достоинствами были ум, твердый характер, смелость и обаяние. В России она получила образование в меннонитской школе и у частных учителей. Кроме русского она знала немецкий, английский и французский.
В Америке она жила небогато, подрабатывала манекенщицей, делила комнату с соседкой. Появление Володи в ее жизни было как снег на голову, потому что по словам Элли, он был самым бедным из ее поклонников. Он приглашал ее в самые дешевые американские закусочные, впоследствии, занимал у нее деньги (все деньги он потом вернул, но уже по вовзращении на Родину). Но что-то было в их союзе таинственное, загадочное, что держало двух несвободных людей рядом, знающих наверняка, что им предстоит расстаться.
Да, не удивляйтесь, на тот момент они оба были несвободны! Элли Джонс носила фамилию своего мужа, который жил раздельно от нее. А Владимир честно признался, что в Союзе его ждет Лилечка (и даже называл ее своей женой!) Лилечка, к слову, писала ему телеграммы: «Мне не важно с кем ты. Хочу в Италию. Пришли денег». И Владимир послушно высылал ей требуемые суммы, занимая денег у Элли.
Вот, что вспоминала об их союзе Элли:
Да, они жили настоящим, не думая о завтрашнем дне. За несколько месяцев они познали друг друга, лучше чем кто-либо. Владимир ни на минуту не отпускал свою возлюбленную. А стоило им разлучиться, как он начинал трогательно звать ее в письмах: «Служанка только что ушла, Твои шпильки плачут по тебе! Малышки просто визжат!» И она стремилась к нему, летела, не задумываясь о будущем. Настоящего было достаточно.
Но Товарищ История, как называет ее автор книги Патриция, распорядилась по-своему. Приближались дни их разлуки. Это был удар возлюбленным, ведь время пролетело так незаметно, и теперь было неизвестно, увидятся ли они вновь…
На прощание Владимир раскидал по ее постели незабудки, расстратив тем самым свои последние деньги (дело было почти к зиме, незабудки было днем с огнем не отыскать). Уплыл он 4-м классом, в самой бедной каюте, на Родину.
Как только Маяковский уехал, Элли узнала, что беременна. Делать аборт она отказывалась наотрез. Она не хотела убивать ребенка от любимого мужчины, от талантливого поэта. Спустя несколько месяцев она оказалась в нужде. С работы манекенщицей ее выгнали, за квартиру платить было нечем, пришлось переехать с соседкой в более бедный район Нью-Йорка, а роды у нее принимали на дому. К счастью, друзья помогли найти акушерку, которая согласилась на это.
Муж узнал о случившемся, и хоть они не съехались снова, он дал девочке свою фамилию. Но с женой он Дочь назвали Патрицией, но мать ласково называла ее Элли. Так и появилась «вторая Элли».
О своей беременности и родах Элли намекнула лишь мимолетом в одной из телеграмм, попросив денег «на госпиталь». «Надеюсь, ты поймешь мое молчание», — писала она. С деньгами у Владимира было туго. Да и могли возникнуть проблемы с КГБ, которые бы непременно заинтересовались причиной пересылки денег. Всплыло бы на поверхность, что у поэта-революционера в капиталистической стране есть ребенок.
Патриция лишь мимолетом увидела своего родного папу, когда они каким-то чудом пересеклись на отдыхе в Ницце, в сентябре 1928 года. Маяковский был там проездом, на три дня. Девочке было три года, и папа запомнился ей смутно, своим гигантским ростом, который еле влезал в дверной проем, и какой-то удивительной энергетикой между ним и матерью. Владимир подарил дочери игрушечного слона и умилялся тем, как девочка сопит во сне.
Он умолял Элли переехать в Европу, чтобы быть ближе к нему. В Америку он вернуться уже не мог. Но Элли поняла, что эта история для нее закончилась. Она попросила его оставить ее в покое. Слишком много воды с тех пор утекло…
Но Маяковский не унимался. После тех счастливых трех дней он писал Элли трогательные телеграммы:
«Две милые, две родные Элли! Я по вас уже весь изососкучился. Мечтаю приехать к вам еще хотя б на неделю. Примете? Обласкаете? <…> Целую вам все восемь лап. Ваш Вол».
Но больше они никогда не увиделись.
Дочка Маяковского посвятила свою жизнь служению знаменитому отцу. Она встретила своих двоюродных сестер и братьев в Москве в 1991 году. Она и не подозревала, сколько у нее родни. И посетила могилу отца на Новодевичьем кладбище. Удивительно, что у нее была точно такая же морщина, между бровями, как у отца, который, как известно, часто хмурился.
В 2008 году она получила Орден Ломоносова за заслуги перед Отечеством и поддержание культурных связей между двумя государствами. И выпущенные в этой книге воспоминания — это огромный труд, мужество нарушить обет молчания и дань памяти отцу.
Музей Маяковского тоже появился во многом благодаря стараниям знаменитой дочки. Сегодня в музее на Красной Пресне можно посетить выставку, посвященной именно этой невероятной истории любви, под названием "Дочка".
Спасибо за прочтение моей статьи!
Еще больше о психологии любви и интересных литературных новинках в моем профиле. Подписывайтесь! Ваша ❦
