Один из самых заметных персонажей ершалаимских глав – Левий Матвей. Мы услышим о нём почти в первой же из реплик Иешуа:
«– Эти добрые люди… ничему не учились и всё перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И всё из-за того, что он неверно записывает за мной».
А дальше будет рассказана немало удивившая прокуратора история: «Он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии, там, где углом выходит фиговый сад, и разговорился с ним. Первоначально он отнёсся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня… однако, послушав меня, он стал смягчаться, наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдёт со мной путешествовать… он сказал, что деньги ему отныне стали ненавистны. И с тех пор он стал моим спутником»
Пилат язвительно откомментирует: «О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нём. Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу!»
Между тем, здесь достаточно точно процитировано Евангелие (историю описали три из четырёх евангелистов): «Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним». Так, очень кратко, написано в Евангелии от Матфея, примерно так же у Марка (только указано «увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин»), а у Луки – подробнее: «После сего Иисус вышел и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, оставив всё, встал и последовал за Ним. И сделал для Него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними. Книжники же и фарисеи роптали и говорили ученикам Его: зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками? Иисус же сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию» (мытари презирались иудеями, так как служили римлянам, от которых тоже уважения не получали).
Матвей – автор первого Евангелия, открывающего Новый Завет. В «Деяниях апостолов» рассказано, что он был «сопричислен к одиннадцати Апостолам» - «принять жребий сего служения и Апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в своё место».
Несомненно, те, кто видит в романе Булгакова только кощунственное «Евангелие от Сатаны», вновь поднимут крик о недопустимости этого произведения (как же можно говорить о «перепутанном»!)
Не вступая в эти споры, хочу просто немного сказать о художественном образе, получившемся у Булгакова.
«Пришедший человек, лет под сорок, был чёрен, оборван, покрыт засохшей грязью, смотрел по-волчьи, исподлобья. Словом, он был очень непригляден и скорее всего походил на городского нищего, каких много толчётся на террасах храма или на базарах шумного и грязного Нижнего Города». Таким увидит Матвея Пилат. В сцене казни он описан как «чернобородый, с гноящимися от солнца и бессонницы глазами человек».
Главное в образе Левия Матвея, как мне кажется, - его полное самоотречение. Вспомним, как он упрекает себя: «О, я глупец! – бормотал он, раскачиваясь на камне в душевной боли и ногтями царапая смуглую грудь, – глупец, неразумная женщина, трус! Падаль я, а не человек!» Упрекает за то, что не был рядом с Иешуа в страшные минуты – «Зачем, зачем он отпустил его одного!» (и повторено это будет в сетованиях Маргариты - «Да, я вернулась, как несчастный Левий Матвей, слишком поздно!»)
Вспомним его план избавления Иешуа от мук: «При большой ловкости и очень точном расчёте можно было, согнувшись, проскочить между двумя легионерами, дорваться до повозки и вскочить на нее. Тогда Иешуа спасен от мучений. Одного мгновения достаточно, чтобы ударить Иешуа ножом в спину, крикнув ему: “Иешуа! Я спасаю тебя и ухожу вместе с тобой! Я, Матвей, твой верный и единственный ученик!” А если бы Бог благословил еще одним свободным мгновением, можно было бы успеть заколоться и самому, избежав смерти на столбе. Впрочем, последнее мало интересовало Левия, бывшего сборщика податей. Ему было безразлично, как погибать. Он хотел одного, чтобы Иешуа, не сделавший никому в жизни ни малейшего зла, избежал бы истязаний».
Вспомним его проклятия, посылаемые Богу, за то, что не прекращаются мучения казнимого… И то, как «от предчувствия радостного конца похолодело сердце бывшего сборщика».
Из рассказа Афрания мы узнаем об участия Левия Матвея в погребении. И, наверное, нужно вспомнить и ещё об одной детали: Афраний расскажет, что «тела Дисмаса и Гестаса с выклеванными хищными птицами глазами подняли и тотчас же бросились на поиски третьего тела», которое Левий, укрывая в пещере, спас от хищников…
А затем увидим его перед Пилатом, измученного, но не сломленного, отказывающегося и от еды, и от спокойной должности, но на какой-то момент поверившего грозному игемону и доверившего ему свою единственную драгоценность (после слов «Я не сказал тебе – отдай, я сказал – покажи»). И чётко определившего отношения к нему прокуратора: «Ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть мне в лицо после того, как ты его убил». И сказавшего о своих намерениях: «Ты, игемон, знай, что я в Ершалаиме зарежу одного человека. Мне хочется тебе это сказать, чтобы ты знал, что крови ещё будет». И потрясённого неожиданным признанием:
«Левий открыл рот, дико поглядел на прокуратора, а тот сказал:
– Этого, конечно, маловато, сделанного, но все-таки это сделал я. – И прибавил: – Ну, а теперь возьмёшь что-нибудь?
Левий подумал, стал смягчаться и, наконец, сказал:
– Вели мне дать кусочек чистого пергамента».
Оставим в стороне вопрос о правильно переданном или «перепутанном». Кстати, интересно, что подлинное Евангелие от Матфея, по свидетельствам богословов, — единственная книга Нового Завета, оригинал которой был написан не по-гречески.
Естественно, что у нас нет точных данных ни о евангелисте Матфее (об авторстве Евангелий вообще ведутся споры), ни о конкретном Левии Матвее. У Булгакова мы увидим лишь «вариацию на тему». Но «вариацию», на мой взгляд, очень сильную.
**************
Интересно, что Левий Матвей появится и в «современной» части романа.
«Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить своё внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены её вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый». Он придёт как посланник, с просьбой «взять с собою мастера и наградить его покоем». Он гневно отвергнет определение себя как раба («Я не раб, я его ученик») и будет достаточно дерзко разговаривать с Воландом:
«– Я к тебе, дух зла и повелитель теней, – ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
– Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? – заговорил Воланд сурово.
– Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, – ответил дерзко вошедший».
***********
В романе Булгакова история Иешуа заканчивается погребением, в нём нет описания главного события – воскресения. Его время ещё не пришло – последняя фраза ершалаимских глав - «Так встретил рассвет пятнадцатого нисана пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат», то есть встретил утро субботы... Мы можем только строить предположения, как должны были продолжаться события, связанные с прокуратором, - ведь роман Мастера о нём.
Но мы ясно видим, что Чудо произошло и что Левий Матвей, верный ученик и последователь, остался с тем, кого так любил…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
Путеводитель по статьям о романе здесь