Ребят приводили в подвал по очереди и переговаривались обрывками, одного за другим оставляя в соседних камерах наедине с собой. Похоже, их подсаживали на тот же крючок, потому что тяжёлое детское дыхание со всех сторон смешивалось с мерными ударами маятников, но с Ильёй вышла заминка. Вопреки приказу, он не был целиком и полностью сосредоточен на гипнотическом ритме и с каждой секундой сознание всё больше очищалось от навязчивого морока. Он потряс головой и с усилием отвёл взгляд от стола, моментально наткнувшись на вошедшую воспитательницу.
Илья изобразил отрешённость и пустыми глазами уставился обратно на маятник, надеясь, что его не поймали с поличным, а Добрая Люся уселась на стул и выставила локти вперёд, как бы защищаясь.
— Ты здесь? Слышишь меня? — воспитательница говорила осторожно, как будто боялась, что он может сорваться и навредить ей, несмотря на сдерживающие путы, а Илья почему-то почувствовал себя лучше. Увереннее. Даже злее. Что-то внутри него резко оборвалось и освободилось, устремляясь наружу сквозь искусственно возведенные преграды.
— Да.
— Как тебя зовут?
— Мама называла меня Илюшей, — как заученную фразу, презрительно выдал он, удивляясь тому, как странно это прозвучало, но она с явным удовлетворением кивнула, нервно поправив волосы.
Запрещённые дети (начало, назад)
— А тебе тоже нравилось это имя?
— Да.
— Давно ты здесь?
— Не так уж и давно, — высокомерно усмехнулся он, — хотя им потребовалась уйма времени, чтобы догадаться, что происходит. Наивные и жалкие. Они предпочитали делать вид, что всё в порядке. Что с их сыном ничего не происходит.
— Родители часто совсем не знают детей, — с непонятной обидой согласилась воспитательница, — но тебе пришлось очень длительный период подавлять себя. Это так непросто. Даже больно.
— Зато сейчас я чувствую себя свободным. Исключительно хорошее чувство. Зачем ты связала меня? Я тебя не обижу. Ты добрая, — он оскалился.
— Мы же не хотим навредить Илюше, верно? Это для твоей же безопасности.
— Илюше… — он посмаковал имя, — ну да. Конечно. Всё для него.
— Тебе нужно научиться управлять собой, — торопливо вставила воспитательница, — иначе тебя будут держать в клетке, как опасную зверюшку, и никогда не выпустят на свободу. Ты же не хочешь этого?
— В клетке? Думаешь, меня можно удержать? — он расправил скрюченные пальцы, обвивавшие поручень кресла, а вены на привязанной руке набухли и посинели. — Сомневаюсь.
— И всё же тебе стоит принять правила игры. Всё просто. Я спрашиваю, ты отвечаешь. И мы помогаем друг другу решить твою проблему. Как мне тебя называть?
— Называй меня Илюша, — он облизал губы и посмотрел с откровенным вызовом.
— Хорошо, — она чуть-чуть отодвинулась, уже не пряча страх перед преобразившимся ребёнком, — Илюша. Ты расскажешь, что сделал с младшей сестрой? Если ты пойдёшь им навстречу, всё станет гораздо, гораздо проще. Лечение будет коротким. Максимально коротким. Я уговорю директора подписать заключение, если мы предоставим им удовлетворительный результат. Как тебе такой план?
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Хочешь спасти сразу всех, да? Так не бывает, Добрая Люся! — последние слова почему-то смахивали на оскорбление, и воспитательница вздрогнула, сдвинув колени.
— Тебе необязательно быть таким. Ты можешь найти способ сосуществовать с ним.
— С кем? — он приподнял бровь. — С мальчиком Илюшей, который отчаянно скучает по своей мамочке? Вряд ли.
— Почему бы и нет? Это возможно. Правда, возможно. Тебе нужно просто принять эту часть себя.
— А если я не хочу?
— Тогда, боюсь, тебе не видать свободы, — воспитательница с наигранным сожалением постучала по столу ногтями.
— Разве?
— Ага. Либо ты им помогаешь, либо мы никуда не сдвинемся с этой точки.
— А что насчёт клетки? Только что ты грозилась запереть меня. Если я помогу добровольно, что помешает после выкинуть меня, как использованный материал?
— Я этого не позволю.
— С чего вдруг такая доброта? С чего вдруг мне верить тебе?
— А тебе больше некому верить. Я твой последний вариант. Кроме меня, никто и не собирается тебе помогать. Они все считают тебя ошибкой, которая не стоит исправления. Поверь, даже родители уже смирились. Они говорят, что надеются… Но они врут. Они боятся тебя. Я вижу это. Вижу каждый раз.
