Сегодня 125 лет со дня встречи К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко в ресторане «Славянский базар», когда был задуман Московский Художественный театр. Это случилось 22 июня 1897 года.
21 июня 1897 года Владимир Иванович отправил Станиславскому краткое письмо. Записку эту и сейчас можно увидеть в Музее-квартире Вл.И. Немировича-Данченко.
«Я буду в час в “Славянском базаре” – не увидимся ли? Или известите по прилагаемому адресу, когда и где».
Станиславский ответил срочной телеграммой – это позволило Немировичу предположить, что мысли Константина Сергеевича идут в сходном направлении.
И правда: «Мечтая о театре на новых началах, ища для создания его подходящих людей, мы уже давно искали друг друга. Владимиру Ивановичу легче было найти меня, так как я в качестве актера, режиссера и руководителя любительского кружка постоянно показывал свою работу на публичных спектаклях. Его же школьные вечера были редки, в большинстве случаев закрыты и далеко не всем доступны. Вот почему он первый нашел, угадал и позвал меня», – так писал Станиславский в книге «Моя жизнь в искусстве».
Почему же для встречи был выбран именно «Славянский базар»? Этот ресторан любили люди театра и литературы, особенно артисты Малого театра. Заведение не отличалось богемным блеском, как ресторан «Эрмитаж», «Славянский базар» был построже – то что надо для проведения серьезного делового разговора.
Встретились в два часа дня, для беседы выбрали отдельный кабинет.
Немирович-Данченко рассказал Константину Сергеевичу о своем глубоком чувстве неудовлетворенности состоянием сценического искусства в России. Эта тема нашла у Станиславского самый горячий отклик. Градус разговора повысился: наперебой они начали перечислять слабые места театрального устройства и то, как это можно было бы исправить, сделать лучше. Говорили предельно искренне, понимая, что на главное смотрят одинаково. Тогда Немирович сделал предложение: создать новый театр, труппа которого будет состоять из актеров-любителей Общества искусства и литературы и из учеников Владимира Ивановича в Московском Филармоническом училище.
К.С. вспоминал: «Мировая конференция народов не обсуждает своих важных государственных вопросов с такой точностью, с какой мы обсуждали тогда основы будущего дела, вопросы чистого искусства, наши художественные идеалы, сценическую этику, технику, организационные планы, проекты будущего репертуара, наши взаимоотношения».
Как и положено на «мировой конференции», параллельно вели протокол заседания. У Станиславского вообще была привычка сразу записывать все важное, чтобы ненароком не забылось. В протоколе зафиксировали, что право вето, то есть решающего голоса, в литературной сфере принадлежит Немировичу-Данченко, а в сфере художественной (вопросах режиссуры и актерского искусства) – Станиславскому. Обсудили организацию нового дела – остановились на форме товарищества на паях с ограниченной ответственностью.
Важнейшей темой разговора был процесс подготовки спектакля. В то время спектакли выпускали так: предварительных бесед не вели, работу над постановкой начинали сразу на сцене, где актеры ходили с тетрадками ролей в руках, а режиссер механически разводил мизансцены. И Станиславский, и Немирович-Данченко, напротив, придавали подготовительному периоду, беседам о пьесе огромное значение. Поэтому уже в «Славянском базаре» они договорились о том, что будут внимательно вчитываться в произведение, медленно разбирая одну сцену за другой, повторяя отдельные фрагменты по множеству раз. Это было революционным взглядом на репетиции.
Также сочли, что крайне важно так обустроить будущий театр, чтобы внутренние помещения стали удобны для сотрудников: для каждого артиста планировалась отдельная уборная, устроенная по вкусу обитателя, мужские и женские уборные решили устроить на разных этажах и т.д.
Кроме того, набрасывали этические принципы существования труппы. Сегодня эти фразы давно уже стали афоризмами: «Нет маленьких ролей, есть маленькие артисты», «Поэт, артист, художник, портной, рабочий — служат одной цели, поставленной поэтом в основу пьесы», «Всякое нарушение творческой жизни театра — преступление»… В том, что в театре должна быть железная дисциплина, они были едины.
К утру следующего дня в кабинете «Славянского базара» дым висел коромыслом (оба много курили), а разговор еще не завершился. Он длился уже 18 часов! Тогда Константин Сергеевич предложил переместиться в его усадьбу в подмосковной Любимовке.
Там и завершили беседу. Подробный план действий был составлен. Немирович-Данченко вспоминал: «Разумеется, потом, в действительности, дело пошло не совсем так, а во многих случаях и совсем не так, как мы записывали на нашем первом свидании. <…> На практике мы столкнулись с таким бесконечным числом неожиданностей! Да еще каких сокрушительных неожиданностей! И это было очень хорошо, что мы не все знали и не все предвидели. Потому что если бы все предвидели, то, пожалуй, не решились бы на это дело. Важно было то, что мы были как одержимые».
Через год, 14 июня 1898 года, в подмосковном Пушкине для репетиций собрались артисты будущего театра. Тогда Станиславский произнес речь, в которой были такие слова: «Мы стремимся создать первый разумный, нравственный общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь».
Фото из фондов Музея МХАТ
Что почитать по теме:
К.С. Станиславский. Моя жизнь в искусстве. Собр. сочинений в 9-ти томах. Т.1, М.: Искусство, 1988.
Вл.И. Немирович-Данченко. Рождение театра. М.: Правда, 1989.
О.А. Радищева. Станиславский и Немирович-Данченко. История театральных отношений. В 3-х томах. М.: Артист. Режиссер. Театр, 1997–1999.
И.Н. Виноградская. Жизнь и творчество К.С. Станиславского. Летопись в 4-х томах. М.: Московский Художественный театр, 2003.
И.Н. Соловьева. Художественный театр. Жизнь и приключения идеи. М.: Московский Художественный театр, 2007.
