– Николай Максимович, насколько можно доверять, как вы считаете, аутентичным постановкам балетов классического наследия? И пробовали вы их сами ставить?
– Аутентичным? Ну, во-первых, их не существует, потому что в начале ХХ века с появлением мужского танца все балеты переставили.
Потом на пантомиму мода уходила – ее стали сокращать, и мы в принципе не знаем, какими были балеты в XIX веке, их все переделали. Видео не существовало, потому все описания – это все выдумки.
Те люди, которые якобы что-то расшифровывают – это «аферисты», которые просто зарабатывают деньги.
Музыкантам повезло – есть нотная грамота, где можно точно увидеть, как, когда, в каком веке, какой исполнитель что добавил. Есть оперы, где одну и ту же роль может петь и меццо, может петь и сопрано, потому что для разных исполнителей и сами композиторы транспонировали туда-сюда.
В балете это все всегда менялось. Потом, как правило, у балерин были отношения с какими-то богатыми людьми и балетмейстеры обязательно должны были ублажать балерин, иначе они теряли должность, потому, как правило, они моментально переставляли балет, когда вводилась новая исполнительница, потому что она была возлюбленной очень влиятельного и богатого человека. Потому тысячи версий.
Если кто-то оставил какое-то свидетельство, то это все обман, и сейчас говорить по поводу аутентичности очень сложно.
Я очень много чего поставил: то под Петипа, то под это, то под то, но я не считаю, что надо этим хвастаться и говорить, что это моя постановка.
Естественно, я подражал – такое графоманство в балете, но другие мои коллеги не стесняются называть это хореографией, брать за это большие гонорары и получать авторские права. Вот и все.
