Фараоны считали, что девушки Египта имеют божественную кровь и слишком хороши для азиатских царей.
Все просьбы знати других стран оставались без внимания. Исключением явился лишь царь Соломон.
В Египте моногамия была наиболее распространенной формой брачных отношений, но в царских семьях практиковалось многоженство, которое использовалось как средство международной дипломатии. При этом фараоны старались «замыкать на себе» династическую линию и брали в жены также родных сестер и дочерей. Таким образом они старались избежать неравных браков и сохранить чистоту своей божественной солнечной крови, ибо считались потомками бога солнца Ра по прямой линии, а дети от подобных кровосмесительных союзов — законными наследниками богов. Впрочем, если род истощался, то сыновья или дочери царя брали себе супругов не божественной крови, а простые египтяне не вступали в браки с ближайшими родственницами.
Гарем фараонов традиционно пополнялся принцессами из варварских стран, чье присутствие в фиванской столице служило египтянам залогом верности их отцов — царей. Иногда азиатские владыки медлили с согласием, но в результате все же давали его, сломленные желанием получить богатейшие дары. Так Аменхотеп IV, будучи еще наследным принцем, писал одному колеблющемуся царю: «То, что я тебе посылаю, — ничто, а если ты дашь мне жену, которую я желаю, то подарки последуют в большем количестве».
За фараона Аменхотепа III (1408-1372 гг. до н. э.) были выданы две вавилонские царевны, три митаннийские (Митанни — государство, созданное в Верхней Месопотамии в XVII-XVI гг. нашей эры) и одна из Анатолийского государства.
Доля этих жен была незавидна. Оторванные от родного дома и перенесенные в Египет, где обычаи, язык и нравы отличались от царящих при их варварских дворах, они чувствовали себя заложницами. Правда, будущие царицы увозили с собой большую свиту слуг, и фараон Аменхотеп III не без хвастовства сообщал о том, что одна из его жен, митаннийская царевна Тадухепа, дала ему помимо значительного приданого также триста семнадцать служанок в женский дом. Но богатое приданое не гарантировало счастья, и жизнь некоторых царевен заканчивалась загадочно, они исчезали.
Сохранилась дипломатическая переписка вавилонского царя Кадашман - Эллиля с Аменхотепом III, который вновь пожелал получить в свой гарем вавилонскую царевну и уведомлял об этом своего «брата», вавилонского царя. Тот не торопился удовлетворить просьбу египетского владыки, и вовсе не потому, что его дочь Зугарти станет соперницей собственной тетки. Его беспокоила судьба родной сестры, которую со дня ее вступления в гарем фараона не смог увидеть ни один вавилонский посланник. Царь обеспокоен и вопрошает: «Что же такое мог сделать фараон со своей женой?»
О том, что в действительности произошло с царевной, осталось неизвестным. Аменхотеп III отвечает весьма туманно, а действия послов, пытающихся встретиться с вавилонянкой, не заканчиваются успехом. Фараон приказывает выстроить перед ними всех своих женщин и говорит: «Вот, ваша госпожа перед вами!» Несчастные азиаты, оказавшиеся перед оживленно гудящим ульем сверкающих украшениями, почти нагих в своих кисейных одеяниях красавиц, теряются и не могут найти среди них сестру своего царя. Возможно, что на это и рассчитывал хитроумный фараон. Но так или иначе, Кадашман-Эллиль сдался и согласился отправить свою дочь в его гарем, желая получить в благодарность за это египетскую царевну в жены, золото и подарки. Золото он получил, но царевен своих фараоны ценили дороже драгоценного металла и в жены за пределы Египта не отдавали (исключением явился царь Соломон).
Вавилонский царь был возмущен: «Почему не отдаешь мне ее? Если бы я еще отказал тебе, это было бы понятно, но мои дочери были в твоем распоряжении, и я ни в чем тебе не отказывал». Но фараоны считали, что девушки божественной крови слишком хороши для азиатских царей и оставляли их матримониальные просьбы без внимания. Возможно, что и сами дочери Нила, привыкшие к независимости на Родине, не стремились в супруги к восточным владыкам.
#гарем #история
