О чем тревожиться? Я, например, спокойна, как тихое летнее утро. Нет, если призвать здравый смысл, о чем беспокоиться?
Младший брат рассказал, что у него внук не сдал математику в девятом классе. И что? Ночей не спать? Или на этом жизнь закончилась?
Ничего, пересдаст, если подготовится. Кстати, урок получит – жизненный, что без труда не выловишь и рыбку из пруда.
Все так, только брат не слышит. Я ему так и говорю, что он не слышит, потому что поверхностно и легкомысленно относится к ситуации. Если бы его внук совершил правонарушение – тогда – да. И то можно выход найти.
Я тиха, как летнее погожее утро. Вижу жизнь насквозь. Потому что умна и наблюдательна.
Или старенькая мама. У нее верхнее давление под двести. Все на стенку лезут – волнуются. А чего дергаться? Есть таблетки, возьми и прими. Или медиков вызови. Зачем волноваться? Как дети, другого слова не найдешь.
Мне говорят, чтобы я к ней, к матери, приехала. Я – что – врач? Мама старая, но голова работает. Сказать ей надо про таблетку. Неужели сами не понимают? Позвонила и напомнила. Она ответила, что у нее все хорошо. Зачем дрыгались?
Как надоели те, кто вечно волнуется. Сами на нервах, других, можно сказать, на уши ставят. Поэтому со всей родней общаться перестала. Как и с подругой. Она с мужем на старости лет разводится. Плачет, как ненормальная. Говорит, что много лет вместе прожили.
Что-то там у них произошло. И что? Жизнь закончилась? Разведутся, дальше жить будут.
Да я и раньше ни с кем особо не дружила. Потому что все нытики. Они чужой век укорачивают.
Вчера приехала к двоюродной сестре. У нее юбилей. Куда деваться? Надо! Зашла, цветы подарила. Без подарка, конечно. Я пенсионерка, какие у меня деньги?
Никто со мной не разговаривал. А мне и не надо. Поела и ушла, вот и все дела. Они решили, что меня своим молчанием уели. Глупые, я тиха и спокойна, как теплый летний вечер. Надо же, какие глупые.
После дня рождения прошло полтора месяца. Мне никто не звонит, и я никому. Надоели все. Пусть живут так, как хотят. И к маме, у которой высокое давление, не пойду. Она не маленькая, сама сообразит. Пусть мои беспокойные сестры и ненормальный брат вокруг нее прыгают.
Еще немного времени прошло. Иду по улице – с братом столкнулась. Похудел и почернел. Остановились. И он сказал, что недавно маму похоронили.
Он думал, что я закричу или что-нибудь неприличное сделаю. Глупый! У меня тихо на сердце, как в безветренный летний полдень. И что – мама? Она никогда меня не любила. И ругала больше всех.
Надо же, не сообщили, не позвали, ничего не сказали. Решили, что я обиделась. Да ничего подобного! Вот еще. О чем тревожиться? Она старая была, век свой прожила. Плакать, что ли? Вот еще!
Брат грустно посмотрел и сказал, что у меня вместо сердца – манная каша, холодная, с комочками.
Тоже мне, острослов. Пусть себе и дальше острит. А я пошла, у меня мясо на столе растаяло. Суп варить надо.
Идет по улице, не оглядывается. А брат постоял и подумал: «Душевная аномалия. Уходит. Как хорошо, что уходит».
Видели таких? Я видел, про одну из них рассказал.
