На следующий год практики меня ждала замечательная новость — я буду жить с двумя дальними родственницами дяди из Москвы. Всё дело в том, что дети Тии подрастали, а вот тесный пляжный домик — нет. Так что на семейном совете (как всегда, без моего присутствия) решили, что три девушки: две москвички и я — однозначно поладим. Тем более, предполагалось, что я буду в домике только ужинать и ночевать. Всё остальное время, я буду на практике, как на работе — целый день.
Это было связано с тем, что вся моя практика должна занять ровно 21 день. Именно столько должны были отдыхать москвички. После них сразу же въезжали следующие гости. Как вы понимаете, желающих отдохнуть в пляжном домике тёти и дяди было очень много. Так что списки, как правило, формировались задолго до начала купального сезона. А он на Азовском море, в зависимости от погоды начинается уже с мая.
А если я вдруг не успею за 21 день пройти практику, то мне грозит целый квест: жить у двоюродной сестры в районном центре и каждый день туда и обратно трястись в пригородном автобусе. Даже так: туда трястись, а обратно только на попутках, потому что рейсовый автобус выезжал в сторону райцентра рано утром, а обратно ехал в обед.
Впрочем, поездки к кузине, мне всё равно периодически грозили. Когда нужно было попасть в колхоз за официальной подписью какой-то важной для академии "бумажки".
Чтобы вы понимали, это было в далёкое доинтернетное время, когда мы даже не представляли, что документы можно было подписывать электронной подписью!
Именно после одной из таких поездок, я вернулась от сестры с котом в... сумке.
Ещё из новостей — смена в руководстве. Мне с хитрым подмигиванием сообщили, что на должность главного экономиста назначили молодого специалиста, выпускника нашей "помидорной академии", уроженца соседнего села, этнического болгарского поселения.
— Очень хороший парень, — говорил председатель и многозначительно стрелял глазами.
По мимике и жестам, я поняла, что меня с главным экономистом уже заочно поженили и напророчили кучу детей...
Впрочем, с первых минут знакомства, мы с Пашей, так звали нового главного, нашли общий язык и, можно сказать, подружились. К моему счастью, и разочарованию местных кумушек, у Паши уже была невеста — очень милая болгарочка, как и сам Паша.
Стоит упомянуть, что этнических поселений в районе, где я проходила практику, было много. Моя кузина вышла замуж за албанца. А в моей группе учились кореянка и гречанка. Хотя о том, что ребята другой нации мы чаще всего догадывались только по характерной внешности. Во всём остальном сокурсники и знакомые были такие же: говорили по-русски (ну, или на суржике) и ничем не выделялись из многонациональной толпы сверстников.
Ах, да, ещё об этнической принадлежности без слов говорила кухня. Впрочем, я уже упоминала о яичнице по-болгарски, которой нас потчевала мать Паши, когда мы остановились у неё проездом.
В глазах пашиной мамы я тоже была "шклявотик". Не знаю происхождения этого слова, но так в нашем регионе называли худых детей, которых надо было обязательно накормить чем-то вкусным. Вот и мать Паши, дородная болгарка в ярко-красном платке, с огромными "цыганскими" серьгами в ушах и широкой улыбкой во все "золотые зубы", старалась меня накормить. И ещё с собой что-то дать, потому что "у городе такого нету, а тут всё своё, домашнее"... В свою очередь я тоже везла что-то "городское": глянцевые журналы, "модные" платки и всякую бытовую мелочь.
В общем, практика в этом году получилась запоминающаяся. В колхозе мы сдружились с Пашей и вместе ездили в райцентр: или отдать, или забрать какие-то бумаги. Точнее ездил Паша, а меня брал с собой за компанию, восполнять отсутствие радио в машине своей болтовнёй.
Если честно, я так и не поняла смысла практики. Кроме переписывания годового отчёта за прошлый год, я больше ничем полезным не занималась. Важные расчёты мне не доверяли, разве что по мелким поручениям. И то иногда. Ведь и посылать было некуда: все управленцы сидели в одном маленьком здании.
К общественно-полезной работе меня тоже не допускали. В представлении сельских жителей я навсегда осталась неприспособленной к жизни на земле городской девочкой. В то, что я когда-то после диплома буду работать "по специальности", не верил никто. Даже я сама. Больше того, мне и в кошмарном сне не представлялось, что я могу занять должность экономиста колхоза. Мои выдуманные Миры и фантастические истории были более реальными, чем перспектива жить в селе.
Поэтому я и создавала симбурдэ (симуляцию бурной деятельности), воспринимая практику, как занятные тематические каникулы. Хотя и за это время умудрилась получить знания, которые вряд ли могли пригодиться в жизни.
Например, за время практики я научилась определять пол новорождённых телят по форме морды и длине ресниц. У бычков морды квадратные и ресницы длинные, у тёлочек — узкие мордочки и короткие ресницы. Ещё запомнила, что супоросность свиней длится — 3 месяца 3 недели и 3 дня. Ну, и тому подобные сельские хитрости. И зачем мне всё это? Разве что блеснуть эрудицией.
Зато время практики было богатым на приключения. Хотя, стоит признать, большинство авантюр было связано с морем и многочисленными гостями.
Иногда по вечерам заезжали Паша со своей девушкой, прихватив с собой нашего непосредственного начальника — председателя колхоза.
— Ты, меня, практикантка, хоть в конторе называй Игорь Алексеевич, — напоминал шеф, сидя на берегу и потягивая "пенное" местного розлива.
Конечно, я давала торжественное обещание на работе обращаться по имени–отчеству, и как положено на "вы".
Но самые авантюрные случаи происходили, когда к нам (с москвичками) заезжали наши общие двоюродные братья с многочисленными друзьями. Мы гоняли на мотоцикле по берегу и устраивали ночные заплывы.
А ещё через дырки в заборе пролезали на Московскую базу на... дискотеку!!! Пару раз даже ходили на какой-то фильм, который показывали в кинотеатре под открытым небом.
Я вообще удивлялась, как мне тогда хватало нескольких часов сна? Полночи мы "гудели", а утром после купания я уже чувствовала себя "огурчиком", готовым к новому дню в колхозе.
Из самого забавного: по окончании моей практики и отдыха москвичек — мы обменялись... акцентами! Девочки вернулись в Москву "шокая" и "гэкая", как заправские южанки, а я вернулась в академию с "московским говором".
Правда, не знаю, как так получилось! Но, это был очень забавный факт.
Позже, когда зимой я поехала в Белоруссию на недельку, а осталась... на месяц с лишним, поняла, что значит "языковая среда". Тогда я сама "нахваталась" белорусских слов и ещё несколько месяцев "дзэкала".
Но это уже совершенно другая история...
P.S. В качестве иллюстраций использованы фото автора с противоположного берега Азовского моря — со стороны Краснодарского края.