Сезон «Волгаря» в 1977-м оставил двойственное впечатление. Команда стала выносливее, бойчее, со вспышками здоровой ярости, вернула себе репутацию не подарка для любого соперника. Хотя результаты выходили рваные: в таблице шли седьмыми и даже четвертыми, но тут же, резко спотыкаясь, откатывались в глубину эшелона. Не всем игрокам пришлась по плечу муштра - в самый солнцепек, допустим, прыгать через расставленные по полю легкоатлетические барьеры. Готова была команда к интенсивным нагрузкам или нет, тяга копировать стиль Лобановского сильно чувствовалась у Леонида Шляка. Возникла она, судя по всему, не из-за какой-то душевной привязанности стороннего наблюдателя. Просто так, не имея связей, не обратишься за консультацией к врачу в киевском «Динамо», чтобы поставить на ноги футболиста из второй лиги. А Шляк легко решил вопрос: знаменитый доктор Малюта помог в лечении травмированного Рината Дасаева, когда тот еще выступал за «Волгарь».
Словом, Леонид Юрьевич был вхож во влиятельные круги, и это придавало вес всему, что он делал как тренер. При нем в астраханском клубе рейды «краев» от средней линии до углового флажка, увенчанные верховым пасом в центр, порой напоминали череду волн штормящего Каспия. На ограниченном пространстве у ворот, где электрическими разрядами вспыхивают схватки вокруг мяча, в том году постоянно мелькал кудрявой головой форвард «Волгаря» по прозвищу Челентано. Валерий Кондратенко, больше известный по играм за Майкоп, странный для футболиста псевдоним заслужил скорее не из-за внешности южанина, а по причине своей любви к изысканно красивой одежде, итальянскому кинематографу и языку, который сам усердно изучал. «Закончу со спортом и уеду работать переводчиком», - говорил Кондратенко, позже ставший корреспондентом и редактором республиканской газеты в Адыгее. О «Волгаре» он вспомнил всего в двух предложениях огромного по размеру интервью краснодарскому изданию, сообщив о дружбе с Дасаевым, вместе с кем жил в одном гостиничном номере во всех поездках.
Сколько же незаурядных личностей и удивительных биографических пересечений обнаруживается там, где «дышат почва и судьба», и как много всего можно извлечь на свет из архивов человеческой памяти! 2 мая 1977 года волгаревцы на выезде встречались с одним из лидеров 3-й зоны – «Факелом». Состав хозяев сиял именами тех, кто немногим ранее были видными фигурами в столичных клубах. Сдерживать экс-спартаковца Виктора Папаева, распасовщика, тренер «Волгаря» вменил в обязанность Погорелову, ибо тот брал быстротой, цепкостью, уверенной игрой вверху. На газоне Центрального стадиона профсоюзов в Воронеже лицом к лицу сошлись два земляка и воспитанника «Сокола», принадлежащих к разным поколениям. Папаев, "икона" общесоюзного ранга, чемпион СССР, член сборной, его визави - просто способный и не теряющийся в дуэлях с авторитетами. Они когда-то играли друг против друга во дворе: до того, как отбыть в Москву Виктор Папаев, живший в частном доме на улице Вольской в Саратове, на соседней площадке затевал мастер-классы, обводя с мячом один целую ватагу мальчишек, большинство которых потом занималось в школе «Сокола».
В самом расцвете сил расставшийся со «Спартаком» этот корифей насмешливо обращался к своему сторожу в форме «Волгаря», - «Да что ходишь за мной?». «Персональная опека», - отвечал Николай тоже шутливым тоном. Очень старался выполнить установку и все-таки прозевал два папаевских паса под удар Валерия Абрамова, в прошлом форварда автозаводцев Москвы. Зональный турнир во второй лиге тогда проводился сериями из трех матчей дома и в гостях. В следующих двух турах «Факел» у себя разгромил соперников из волгоградского «Ротора» и «Торпедо» (Волжский), и Шляк согласился - поражение в Воронеже со счетом 0:2 вполне почетное для его команды. На повторную, ранней осенью, встречу с «Волгарем» Папаев не приехал, но и с ним пришлось бы туго перед противником обросшим мускулами, несмотря на огрехи в подготовке, и жаждавшим реванша. «Пятнадцать минут жесткого футбола на старте и берем их чуть тепленькими!» - вновь, не мудрствуя лукаво, дал указание Леонид Шляк. По обыкновению он следил за игрой, восседая в просторном кресле, поставленном у кромки поляны, положив ногу на ногу, куря. И вдруг изменял вальяжную позу, картинно хватался за сердце, закатывал глаза. На трибунах давились смехом от этого театра одного актера, но, видимо, тренерские ужимки помогали публике тоньше понимать нюансы происходящего в матче. Непритворная же ярость, исказившая черты лицедея, когда сын старшего тренера «Факела» Вячеслав Васильев, за кем было поручено следить Погорелову, в сутолоке протолкнул после углового мяч за "ленточку", для виновника гола значила, - «Запакую в строевые и отправлю служить в калмыцких степях!». С досады саратовец потом приложил Васильева на бровке так, что, сверкнув подошвами бутс, атакованный полетел кувырком в сторону скамейки запасных.
В общем, «Волгарь» ответил на пропущенный гол таким движением и прессингом, что очевидцы вопрошали один другого чуть ли не на полном серьезе, - «Не своровал ли Шляк конспекты у Лобановского?». Гостей из Воронежа перебегали, согнули в дугу, съели. Счет 2:1 не в полной мере отразил преимущество над ними тогда. Боясь чего доброго оказаться в казарме, Погорелов стелился в подкатах: по его собственным словам, вся задница была ободрана. Вышла честная кровавая битва в эпоху засилья договорных матчей, в целях борьбы с которыми ввели со следующего 1978 года лимит ничьих. Однако чем становился ближе финиш чемпионата, тем меньше обнаруживали астраханские футболисты стремления «ложиться костьми». Под занавес первенства три выездных фиаско кряду отбросили «Волгарь» на итоговое 10-е место.
- Конечно, устали мы физически, а еще больше морально от Лени Шляка, - признает ветеран, чьи воспоминания легли в основу этой главы. – Лично мне нужен был тренер другого склада – такой, как Виктор Карпов или Владимир Сальков, в то время работавший с донецким «Шахтером». Проведя на юге один «товарняк» за «Шахтер» - на сборах разрешалось играть за кого хочешь, я был удивлен тем, что со своей командой Сальков общается так, словно воспитывался в пажеском корпусе. Через каждые несколько слов – «пожалуйста», «будьте добры». Допускаю, Шляк искренне симпатизировал отдельным футболистам, но в целом он выказывал себя не признающим границ тираном. По всякому поводу любил больно уколоть. Я раз по уважительной причине опоздал в аэропорт, когда улетали в Горький. Отправившись следующим рейсом, успел к матчу. Захожу в раздевалку и тут при всех Леня, показав на меня пальцем, с ехидной улыбкой и как всегда сильно картавя, выдал, - «А это еще кто? Какой-то игрочок явился!». В такие мгновения хотелось его прибить.
Окончание следует
