Когда я осознала, и даже отчасти признала, что мужа больше нет, что он не вернется ко мне уже никогда, у меня не просто изменился семейный статус. Я вдруг поняла, что беззащитна…
Первый — беззащитность
Конечно, я всегда была достаточно самостоятельной, многие вопросы могла решить сама, но я знала, что нахожусь под его опекой, что любую проблему могу ему озвучить и получить помощь, совет, критику или поддержку. Я была не одна, он за меня всегда переживал, и это придавало уверенности и сил.
А теперь… Меня охватил страх — ведь по сути никому до меня нет дела... Есть подруги и родня, но никто не будет вовлекаться в мои проблемы так, как муж. Ну подумайте сами, можете вы разделить беду другого человека, как свою? Мне кажется, это возможно только внутри семьи.
Любая новая житейская задача наводила на меня ужас до онемения рук и ног… Внешне я держалась молодцом, пыталась найти ответы на вопросы, которыми владел муж. А внутри — внутри было очень страшно. Мне казалось, я сейчас что-то сделаю не то, и начнутся неприятности… Не разберусь со счетчиком газа. Не поменяю трубу. Не оплачу счета. Не прочищу засор… Я — одна.
Но даже не бытовые сложности больше напрягали, а беззащитность перед внешним миром. Вот вдруг какие потрясения, например, работу потеряю, кто меня поддержит, кто прокормит? Некому.
Наверное, кто-то скажет, что это мелочи, все можно сделать самой… Но мне тогда на фоне всех переживаний это казалось очень страшным.
Второй — чувствительность
Очень хотелось не расстраивать окружающих и излучать мужество. Временами даже получалось… Но уровень уязвимости был запредельный. Неосторожная фраза, похожая куртка, то самое место в городе, его блокнот, наша песня — любой повод выбивал меня из колеи. Старалась сдерживаться на людях, но все равно — комок в горле, дрожащие руки и слезы в глазах…
Я понимала, что моя чувствительность — временная, пока так сильно болит, и это — только моя проблема. И не держала обиды на тех, кто пытался неуклюже меня поддержать.
Как-то коллега мужа по работе сказала мне при встрече: «А его место рабочее мы не трогаем, так все и стоит, как было...» Вроде ничего такого в этой фразе нет, но у меня просто слезы полились… Она стала извиняться, мол, не хотела меня ранить. А я даже не могу ответить, что ничего страшного — горло сдавило… Потом, уже в переписке, прояснили все. Она ведь тоже — вдова, муж у нее погиб внезапно. Но времени уже прошло много, отлегло, немного забылось острое состояние…
Это состояние длилось долго, и уменьшалось медленно. Вроде все хорошо, и чувствую себя спокойно, как вдруг опять — какая-то мысль выстрелит, всколыхнет воспоминания, и так больно, что хочется просто забиться в угол и скулить...
У Женевьевы Гинзбург в книге «Вдова вдове» есть мысль, что в первые два года вдова напоминает кровоточащую рану… Как это верно. Если вы еще не читали эту книгу, почитайте, я о ней рассказывала:
******
Уязвимость называют признаком психологической храбрости… Как любую открытость, наверное?
Наша уязвимость, наша беззащитность после потери мужа вполне оправдана и понятна. Это нормально — так чувствовать себя. Признать свои эмоции, принять их — это важно, очень. Ведь это в нас говорит в первую очередь любовь! Примешиваются, конечно, и вина, и сожаление о том, что уже не может произойти… Но все равно — горечь утраты прямо пропорциональна важности объекта утраты, т.е. человека для вас. Чем дороже — тем тяжелей...
Сила вернется. И радость тоже, обязательно! Но не опускайте рук в борьбе за себя. Дышите, ищите опоры, лелейте свои маленькие победы. Вы обязательно сможете ЖИТЬ дальше.
