Отчуждение - главная тема второго альбома The Doors, после выхода которого стали возникать подозрения, что Джим Моррисон надолго в этом мире не задержится. Хотя его физическое тело ещё было полно энергии, дух певца и поэта явно стремился куда-то прочь, чувствуя себя среди людей странником и пришельцем - странным чужаком. Это стремление оформилось в потрясающие песни, мощно исполненные, но при этом подернутые зыбкой аурой, будто дымкой тумана. Они и сочинялись в то время, когда ещё не было толком ни группы в её классическом составе, ни успеха, ни денег... Будущее скрывалось за завесой тайны, когда двое молодых людей - Джим Моррисон и Рэй Манзарек - бродили по калифорнийским пляжам, обмениваясь идеями и видениями. Манзарек впоследствии рассказывал, что Джим мог месяцами жить, питаясь консервированными бобами и ЛСД - подходящая диета для того, чтобы почувствовать себя инопланетянином. Тогда-то им и было написано множество стихов, послуживших основой для песен первых двух альбомов The Doors. Читая эти произведения вслух, Моррисон становился дик и необуздан, его декламация производила грандиозное впечатление, и джазовый пианист Манзарек смекнул, что музыкальное сопровождение придаст этому действу законченный вид. Создание группы, начало репетиций и концертов, запись двух первых альбомов - всё это базировалось на композициях, созданных Рэем и Джимом в те мистические времена. И если первый диск The Doors напоминал античную трагедию, где было место и надежде, то на втором одиночество героя достигало такой степени, как будто он был заброшен в ледяную пустоту космоса без возможности возвращения.
Цирковая труппа на обложке, выступающая прямо на улице, гениально передаёт суть пластинки: настолько эти люди отличаются от толпы, что быть более чуждыми ей просто невозможно. И даже лилипут-зазывала, весело прыгающий на лицевой стороне конверта, показан полным изгоем на стороне обратной, где его встречает сама Смерть в обличье девушки без возраста.
Из десяти композиций, вошедших в альбом, можно при желании легко вычленить главные моменты, запоминающиеся в первую очередь: это заглавная Strange Days, отчаянная Love Me Two Times, затем песня, открывающая вторую сторону - People Are Strange, и грандиозная финальная When The Music's Over. Они выделяются как музыкой, так и стихами - в остальных песнях текстовая составляющая не такая яркая, за исключением Horse Latitudes. Однако атмосфера загадочности, тревоги и разорванного сознания не рассеивается на протяжении всего альбома, который длится около 35 минут - вроде бы и немного, но если пристально всматриваться в бездну, то бездна начнет всматриваться в тебя. Во всяком случае, Моррисону этого времени хватило.
Да, шаманский магнетизм Джима способен ввести в транс любого слушателя, но будем справедливы: как группа не могла полноценно существовать без Моррисона, так и Моррисон не стал бы иконой без этого состава. Ах, каких ребят подбросила ему судьба: гитарист Робби Кригер, у которого под вьющимися волосами сиял высокий лоб мыслителя, играл как бог, одинаково виртуозно на акустике и в электричестве (его соло в Light My Fire - чистый бриллиант). Кроме того, Робби и музыку писал, и даже стихи - Love Me Two Times, к примеру, или более поздняя Love Her Madly.
А сумасшедший барабанщик Джон Денсмор! Настоящий артист своего дела, он находился в постоянном диалоге с певцом, отвечая на все его фразы то деликатным шелестом тарелок, то маршевым битом, то демоническими взрывами в кульминационных моментах. Джону было мало просто держать ритм - он тоже хотел быть творцом, и ему это отлично удавалось.
И этот невероятный Рэй Манзарек на клавишных, один из первых рокеров, освоивших синтезатор Муга - изобретение, навсегда изменившее музыкальный мир. Нет, Манзарек его не просто "освоил" - он его оседлал, как норовистого жеребца, объездил и усмирил - и заставил звучать так, как ему, Рэю, было надо. Эти звуки во многом сделали альбом Strange Days уникальным явлением, наполнив его той самой загадочно-мистической атмосферой, о которой уже говорилось выше.
Для этих мастеров, профи высшего разряда, Моррисон поначалу был просто куском сырой глины, материалом для лепки - не музыкант, и не собирался им быть; так, пухлощекий поэт-любитель, чтец-декламатор...
... в котором ощущалась смутно некая сила - и когда они выпустили эту силу наружу, то сами поразились ее масштабу и неудержимости. И Моррисон поразился, тут-то ему башню и снесло, когда он понял, что из себя представляет - пороховую бочку с зарядом в несколько килотонн. Многие сейчас отмахиваются: мол, что в нем хорошего, алкаш и наркоман, и песни у него бредовые. Определение, кстати, ко многим подходит - к Сиду Барретту, например, которого Джим слушал очень внимательно, а пластинку Saucerful Of Secrets называл по-настоящему пугающей. Или вспомнить Артура Ли, лидера калифорнийской группы Love, крутизне которого Моррисон завидовал до того, как сам взлетел на вершину. Да вот наш родной Высоцкий, чтоб далеко не ходить - и петь не умел, и наркоманил по-черному, и умер рано, но ведь великий... А просто трудно не спиться/сторчаться, когда в тебе бушует такой океан эмоций, какой простому человеку и представить невозможно. И вот тогда появляются Они...
1. Strange Days
Название альбома и его титульной песни обычно переводят как "Странные дни", или "Странные времена", но я считаю более верным другой вариант - "Дни-чужаки". Чужак всегда несёт в себе опасность, скрытую угрозу, об этом и поёт Моррисон со страстью и упоением.
"Дни-чужаки настигли нас.
Дни-чужаки выследили нас.
Они пришли разрушить наши привычные радости,
И нам придётся играть по их правилам,
Или искать себе другое место для жизни..."
Но и бегством спасаться бесполезно, как поётся в концовке:
"Мы убегаем, прячась от этих дней
В чужой каменной ночи..."
Нервная, рваная композиция как бы заключена в кокон плавного плывущего звука, создающего впечатление нереальности - то ли сон, то ли явь... На грани сна и действительности балансируют и следующие песни.
2. You're Lost Little Girl
Встреча двух заблудившихся душ где-то в иных мирах. "Ты потерялась, девчушка" - томно поёт Моррисон, словно исполняет психоделическую серенаду. И как бы пытаясь себя убедить, постоянно повторяет: "Уверен, ты знаешь, что делаешь". Группа звучит то мягко и нежно в куплетах, то пафосно-героически в припеве. Джим не стеснялся временами быть пафосным, чем сильно раздражал (и раздражает до сих пор) определённую категорию слушателей. Но он реально творил эпоху и мог себе позволить любые вольности.
3. Love Me Two Times
Заблудшие души не могут долго оставаться вместе, они обречены на вечные скитания, а значит, должны расстаться. Зная об этом, они ненасытно занимаются любовью, и Моррисон требует: "Нынче люби меня вдвойне - за сегодня и за завтра, потому что я должен уйти." Эта композиция - детище Кригера, сыгравшего блюзовый гитарный рифф, на котором, как на каркасе, выстроена вещь. Но её украшением является взрывное соло Манзарека на клавесине и экспрессивная концовка, передающая отчаяние героя, вновь остающегося в одиночестве.
4. Unhappy Girl
Одна из самых лиричных композиций в творчестве "Дверей". Ни отчаяния, ни пафоса - голос Моррисона преисполнен сочувствия к героине, "заключённой в тюрьму собственных желаний" (видимо, той самой девушке, которую он оставил одну в предыдущей песне). Маги и кудесники Манзарек с Кригером завораживают странника, плывущего по волнам их фантазий, однако его ждёт жёсткое пробуждение в "Конских широтах".
5. Horse Latitudes
После трёх подряд песен о девушках Моррисон решительно переходит к раскрытию лошадиной темы. Новое слово в рок-музыке: мелодраматическая декламация стихов под звуковые эффекты, созданные подручными средствами. История о судне, попавшем в мертвый штиль, и о коняшках, выброшенных за борт ради экономии пресной воды, рассказана с таким накалом, что приобретает поистине вселенский масштаб. "Когда застывшее море изображает броню, а его угрюмые остановившиеся течения порождают маленьких чудовищ, настоящему мореходству приходит конец!" - ух, жуть и озноб по коже. Завывания ветра, жуткие потусторонние голоса, искажённые звуки и стуки... Босх, да и только.
6. Moonlight Drive
Ритуальное утопление несчастных лошадей сменяется приглашением поплавать в океане при луне - ну и чёрный же юмор, однако! Густой, как ночная тьма, баритон певца искушает и соблазняет "пробраться сквозь прилив", "пронзить вечер, который прячется в уснувшем городе", "сдаться на милость ждущих миров"... Торжествующий выкрик "Наша очередь попытаться!" подкреплен вдохновенной игрой Кригера, исполняющего жгучее соло слайдом. И даже заключительные слова "мы должны утонуть сегодня" выглядят как приглашение к новому приключению. Другие миры ждут, зачем задерживаться в этом, ставшем совсем чужим.
7. People Are Strange
Любому путешественнику знакомо чувство потерянности, когда он оказывается совсем один в экзотическом месте, где никогда не бывал прежде. Тебя окружают незнакомые здания, невиданные ландшафты и странные люди, говорящие на непонятном языке. Тут нужно двигаться бодрым маршем, иначе пропадёшь. "Люди странны, если ты - странник, их лица кажутся уродливыми, если ты одинок. Женщины выглядят злыми, когда ты никому не нужен, тротуары в неровностях, когда ты расстроен." По словам Джона Денсмора, Джим пребывал в глубокой депрессии перед тем, как сочинил эту песню, но его взбодрила прогулка на свежем воздухе и добрая доза ЛСД. Моррисон говорил, что песня пришла к нему, как мгновенная вспышка, когда он смотрел на город сверху с гребня каньона Лорел. Иногда так создаются шедевры, но этот рецепт не рекомендуется пробовать всем без разбору - возможны побочные эффекты.
8. My Eyes Have Seen You
Если предыдущая песня показывала уязвимость героя, то здесь он предстаёт в образе уверенного в себе мачо. Которому достаточно только бросить взгляд на девушку, чтобы она стала покорна его воле. Музыка отлично передаёт это нахальство и напор, здесь играет приглашённый бас-гитарист, и группа срывается в неистовый джем, а Моррисон истерит, как настоящий маньяк. Впрочем, образы "телевизионных небес" и "бесконечной плёнки" напоминают о том, что он учился на кинематографическом факультете и мышление имел соответствующее - отсюда и явная "киношность" сюжета песни.
9. I Can't See Your Face In My Mind
После взрыва эмоций следует полное расслабление, и лицо любимой забывается, исчезая под завесой сна. Моррисон не кричит и не шаманит, его голос приглушён, как и сопровождение - тихий плач гитары, нежные прикосновения к маримбе, сдержанная перкуссия... "Не могу мысленно представить твоё лицо - псы карнавала сожрали его очертания. Не могу придумать достоверную ложь - скакун безумия разукрасил небо". Самая зыбкая, сомнамбулическая песня альбома колышется, будто сгусток тумана, но это ещё не конец....
10. When The Music's Over
Знаменитая композиция The End была венцом первого альбома " Дверей", трагедией для одних и пугалом для других, но оказалось, что это был всё-таки не совсем конец, а вот полный песец наступит, по мысли Джима, когда музыка закончится. Его размышления вылились в целую поэму, а композиция - в прихотливую сюиту, которая живёт по собственным законам и раскрывается постепенно, как невиданный цветок. Начиная и завершая произведение утверждением "Музыка - твой единственный друг до самого конца", Моррисон затрагивает и тему единения с природой, чрезвычайно образно повествуя о безобразиях, которые люди устраивают со своей планетой, и мечтает "услышать вопль бабочки". Его гневная тирада разрешается требованием "Нам нужен весь мир, и мы хотим его немедленно!", причем на слове "Now!!!" Джим издаёт такой вопль, какой не всякому человеку под силу, что уж там говорить о бабочках. В том "Конце", который просто "The End", тоже был похожий момент кульминации, где Моррисон после слов "Мама, я хочу..." нечленораздельно ревел диким зверем. Какая песня без оргазма, это же рок-н-ролл, в конце концов (да! Именно конец концов и приходит, когда умолкает музыка!)
После такого творческого всплеска, такой вспышки вдохновения, трудно держать этот уровень в дальнейшем, и The Doors больше не смогли записать столь феноменального альбома. Следующая их пластинка стала началом постепенного превращения "Дверей" в обычную рок-группу - сильную, интересную, с мощными песнями, но уже не уникальную. И сам Моррисон, показательно растолстевший, начал маяться навалившейся рутиной, особенно когда ему пришлось идти на компромиссы при записи альбома The Soft Parade, исполняя полуэстрадные песни в сопровождении оркестра. Бунтарь от природы, Джим не выдержал такого надругательства над собственной натурой и пошёл дальше путём чужака, который провёл его по маршруту Лос-Анджелес - Париж - Вечность. "Играть по их правилам или искать другое место для жизни..." — он сделал свой выбор....
