«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нёс в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в чёрной роговой оправе». Это был «не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращённо именуемой МАССОЛИТ».
И снова – споры. А кто изображён под именем Берлиоза? Называется огромное количество фамилий, причём, как это обычно и бывает, отдельные черты, взятые у каждого из них, с трудом сочетаются. Вот, например, один из них - Л.Л.Авербах, глава РАППа и редактор журнала «На литературном посту». Кажется, даже внешне подходит:
Однако ни он, ни кто-либо ещё из «кандидатов» всё-таки не тянет на роль идеологического вождя, каким представляется Берлиоз. Называют и всё того же Демьяна Бедного, который ставил перед собой достаточно конкретную цель и писал: «Первый этап антирелигиозной работы. — "Посмотри, сколь твой бог жалок и омерзителен!" Второй этап. "Ни хорошего, ни плохого бога не было. Выдумка!"»
Кое-то из булгаковедов, полагая, что никто из «кандидатов» «не удостоился бы столь многолюдных и пышных похорон, как председатель МАССОЛИТа», высказывает даже мысль, «что одним из прототипов этого собирательного образа был В.И.Ленин», опираясь и на антирелигиозные высказывания Ленина, и на портретные данные – «небольшой рост, лысый, красноречив». Не знаю, но, по-моему, это слишком «чересчур».
Однако здесь считаю необходимым сказать и ещё об одном, возможно, отвлекаясь от основной темы.
Среди многочисленных комментариев к моим статьям были и такие отзывы о романе (причём авторы повторили их не единожды): «Роман заставил меня думать о том, где пределы кощунства. В нем дано "евангелие" от Сатаны и это единственный случай в истории русской литературы». И дальше удивление, что «умный автор» (то есть я - спасибо, конечно!) «является поклонником этого кощунства». Или – что роман «возвеличивает Зло. Делает его привлекательным для Читателя», «подталкивает человека к Злу, заставляя его сомневаться в силе Добра», и даже, простите, описание бала связывается с вольным поведением современных девушек (не читали романа – и целомудренны были!)
Над последним утверждением могу только посмеяться, а вот насчёт кощунства и проповеди Зла считаю необходимым высказаться.
Среди сохранившихся дневниковых записей Булгакова есть помеченные началом января 1925 года впечатления от журнала «Безбожник». Журнал этот выходил в 1923-41 гг., печаталось там множество атеистических материалов, подчас просто глумливых, вполне в духе романного Берлиоза и реального «евангелиста Демьяна». Не случайно на обложке первого номера журнала было написано: «С земными царями разделались, принимаемся за небесных».
Михаил Афанасьевич запишет: «Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера "Безбожника", был потрясён. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно — безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее: её можно доказать документально — Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно Его… Этому преступлению нет цены». Мог ли человек, написавший это, создать «кощунственное» произведение?
Я не буду анализировать «евангельские» сцены романа: считаю, что моих знаний для этого недостаточно; я буду говорить лишь о впечатлении, которое они производят. Да, Булгаков пишет совершенно по-своему (случалось читать и такое определение – «Евангелие от Михаила»). Но что кощунственного он пишет? Не пойму…
Первое полное издание романа было в Париже (издательство YMCA-PRESS) в 1967 году. А предисловие к нему написал Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской). Я позволю себе привести пространные цитаты, с которыми согласна полностью: «Злая сила по-своему воскрешает евангельские события, где она была побеждена. Но сквозь эту неточность и смещённость евангельского плана удивительно ярко видна основная трагедия человечества: его полудобро, воплотившееся в Римском Прокураторе Понтии Пилате. Воланд – главная сила зла – не мог совершенно исказить Лик Христов, как не в силах был и скрыть великой реальности Христа Иисуса. Громом с неба открылась эта истина московским безбожникам. Эти не верующие в существование Христа писатели на московских Патриарших прудах увидели реальность Его существования одновременно с явлением злой силы». А дальше – слова о Бездомном: он, «пройдя через всежизненную катастрофу, пережив великое крушение, перешёл, в конце концов, из оптимистического лагеря довольных собой строителей мнимого реализма в главный лагерь русских людей, понимающих, что есть нечто большее чем материализм, и страданиями очищающих жизнь».
И вот несколько слов о добре и зле и о том, что в действительности проповедует роман: «Первой целью своей зло ставит сокрытие себя… Но человек, современник наш, играющий атомами водорода, должен понять, как легко он может стать игрушкой этой силы, проходящей через все умственные фильтры и социальные поры человечества… Обращаясь к русскому человеку, сильно прополосканному в различных щелочных растворах материализма,.. и думая о всяком человеке, Булгаков советует не забывать святых слов, оканчивающихся: “…И избави нас от лукавого…”».
Не один раз напишет Архиепископ, что книга «шекспировски трагедийна», и скажет: «О книге Булгакова будут писать. И о ней нелегко будет писать тем, кто будет писать. Но главное то, что книга уже пришла к читателю, и к тому лучшему читателю, который ищет в человеке измерения большего, чем материалистическое».
Вот и хочу задать вопрос: мог ли служитель Бога так высоко оценить «кощунственное» и «проповедующее Зло» произведение?
А для тех, кто любит более краткие рассуждения, - ещё один факт. В экранизации романа, сделанной Ю.В.Карой, роль Иешуа сыграл Н.П.Бурляев – человек, как хорошо известно, верующий. И вот что он рассказал сам: «Я сильно сомневался: имеем ли мы, грешные артисты, право касаться такого материала. Год раздумывал и в итоге дал согласие. И перед тем как улететь на съемки в Иерусалим, я встретился с митрополитом Кириллом и попросил благословения. Он мне ответил: “В Иерусалиме получите”… Я был допущен к Гробу Господню, где провёл где-то с полчаса. Потом было причастие, после которого я подошёл к архиепископу, рассказал о готовящейся роли и получил благословение. И после этого ушла тень сомнения, то есть не было уже никакой тревоги, что я делаю что-то нехорошее, — был удивительный полёт, какого у меня никогда не было и не будет ни в одной роли».
По-моему, снова нельзя говорить о кощунственности.
Скорее всего, я не очень «умный автор», но всё же ещё раз скажу, что здесь скорее согласна со словами ещё одного моего комментатора, написавшего, что у него возникает потребность перечитать этот роман на Страстной неделе, - согласна, потому что чувствую то же самое.
Но давайте вернёмся к Берлиозу, признав, что никто реальный за этим образом не стоит. В уже цитированном мной Предисловии о нём сказано: «Старший из них [безбожников], матёрый руководитель писателей, всецело бывший во власти зла, но этого совсем не понимавший, был молниеносно уничтожен». А я добавлю, что наказание Берлиоза – самое жестокое: «Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они и служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие».
Почему? Мне думается, что самая страшная вина Берлиоза – это даже не его неверие, а то упорство, с котором он это неверие внушает остальным. Его стремление доказать, «что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нём – простые выдумки, самый обыкновенный миф», приводят его к катастрофе – полному небытию и забвению.
И вот мы уже читаем о размышлениях Ивана, так и не сумевшего «сочинить заявление насчет страшного консультанта»: «В самом деле, что мне о нём было известно? Да ничего, кроме того, что он был лыс и красноречив до ужаса», «Важное, в самом деле, происшествие – редактора журнала задавило! Да что от этого, журнал, что ли, закроется? Ну, что ж поделаешь: человек смертен и, как справедливо сказано было, внезапно смертен. Ну, царство небесное ему! Ну, будет другой редактор и даже, может быть, еще красноречивее прежнего». А что ещё вспомнят о Михаиле Берлиозе? Да разве что рассказ о «не бесследно пропавшей» его жене: «Про супругу Берлиоза рассказывали, что будто бы её видели в Харькове с каким-то балетмейстером».
…Булгаков даёт председателю МАССОЛИТа фамилию французского композитора-романтика Гектора Берлиоза, а чтобы все это поняли, вводит и диалог:
«– Вы Берлиоза знаете? – спросил Иван многозначительно.
– Это... композитор?
Иван расстроился.
– Какой там композитор? Ах да, да нет! Композитор – это однофамилец Миши Берлиоза!»
Автор, конечно, посмеётся над невежеством Ивана, когда тот будет записывать историю на Патриарших: «а здесь еще прицепился этот никому не известный композитор-однофамилец, и пришлось вписать: “...не композитором...”». Но не известен Берлиоз-композитор только Ивану, а читатели, по мысли автора, должны вспомнить и «Фантастическую симфонию» Берлиоза с вошедшим в неё «Адским шабашем», и оперу-ораторию «Осуждение Фауста». И ведь была у него ещё и оратория «Детство Христа»…
…Я ещё вернусь к вопросу о происхождении образа Воланда. Сейчас лишь упомяну, что его ближайший «родственник» - это Мефистофель из трагедии И.Гёте «Фауст». Разумеется, Берлиоз-композитор сразу бы понял, с кем имеет дело!
******************
И снова откладывается разговор о других литераторах и самом МАССОЛИТе…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
Путеводитель по статьям о романе здесь