Царь слово держит: 14 ноября появляется приказ о восстановлении титулярного советника А.С. Пушкина в Иностранной коллегии без обязательств бывать в присутствии с окладом 5000 рублей в год, что в 7 раз превышает положенный чиновнику этого ранга и равный, кстати, губернаторскому окладу!
Сложно судить из нынешних дней, как восприняли Наталья и Александр Сергеевич своё новое положение, если даже ближайшие современники увидели его по-разному. Надежда Осиповна Пушкина сочла, что невестка «вынуждена появиться при дворе совсем против своей воли».
Лучше других ситуацию тогда «проинтуичил» более опытный в подобных вопросах Вяземский:
«Ему здесь нельзя будет за всеми тянуться, а я уверен, что в любви его к жене будет много тщеславия…»
Если попытаться подвести промежуточные итоги, то можно сделать два незатейливых вывода. Первый: фактически сложилось так, что не Пушкин своей родословной и талантом ввёл жену в придворный свет, а Натали — своей красотой. Второй: для самого Пушкина ухаживания царя за его супругой изначально не были секретом. Ведь почти сразу же произошло то, что и должно было произойти. Событие, показавшее всем его участникам справедливость (и в прямом, и в переносном смысле) выражения «кто платит, тот девушку и танцует».
Статс-дама, жена министра иностранных дел Мария Дмитриевна Нессельроде, то есть теперь непосредственного начальника титулярного советника А.С. Пушкина, выполняя поручение Николая Павловича, приезжает к Наталье Николаевне в отсутствие супруга и увозит её на интимный бал в Аничков дворец. Всё в лучших придворных традициях. По сути банальная процедура введения в так называемое ближайшее окружение особо приближенных к императору лиц. Особой тайны из этого даже не делалось.
Пушкин узнал об этом и… устроил скандал М.Д. Нессельроде, словно от неё тут что-то зависело. Каков результат? Он наговорил ей кучу оскорбительных слов. Она возненавидела Пушкина и пожаловалась императору. Отношения с четой Нессельроде с тех пор самые отвратительные – иначе и быть не могло. А свет резонно решил, что Пушкин выставил себя совершенно не светским человеком, пошёл против установленных правил и вообще ужасно неблагодарен. Ещё бы, оклад 5000 рублей принял, а бал в Аничковом ему, видите ли, не по нраву.
После этого всё чаще в пушкинских письмах обнаруживается обращение к сфере чувств, надежд и разочарований. С какой-то трагической обречённостью он то полушутя, то раздражённо берётся наставлять и увещевать жену. Уже в декабре 1831 года его перо выводит на бумаге:
«Не дружись с графинями, с которыми нельзя кланяться в публике. Я не шучу, а говорю тебе серьёзно и с беспокойством».
О каких «графинях» идёт речь, Наталье ясно без всяких объяснений.
«...тоска без тебя; к тому же с тех пор как я тебя оставил, мне всё что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и, того гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы. Душа моя, жёнка моя!»
Как в воду глядел. Между вторыми и третьими родами, в марте 1834 года у Натальи Николаевны случился выкидыш. После бала, заключительного в танцевальном сезоне в преддверии великого поста. В письме к П.В. Нащокину Пушкин делился:
«Вообрази, что жена моя на днях чуть не умерла. Нынешняя зима была ужасно изобильна балами. На Масленице танцевали уж два раза в день. Наконец настало последнее воскресение перед Великим постом. Думаю: слава Богу! Балы с плеч долой. Жена во дворце. Вдруг, смотрю — с нею делается дурно — я увожу её, и она, приехав домой, — выкидывает».
В дневнике Пушкина появляется запись: «Вот до чего доплясались».
За неполных шесть лет, которые Пушкины прожили вместе, Наталья Николаевна родила четверых детей. Но светские успехи, похоже, были для неё предпочтительней. Причём с самого начала. Чего больше в письмах жене, укора или констатации факта, когда он пишет, что она работает «только ножками на балах»? Чем дальше, тем резче и жёстче.
Кстати, когда 8 января 1832 года Пушкин с напускной лёгкостью пишет Нащокину, что жена «на балах пляшет, с государем любезничает, с крыльца прыгает» и что «надобно бабёнку к рукам прибрать», Натали была на пятом месяце беременности.
Да, Натали ещё молода и неумела во всём: в заботах о муже, о гостях, о доме, в ведении хозяйства. Но разве о заботах она мечтала, когда рвалась из родительских стен?
Зима 1833 года оказалась для Пушкиных шумной и суетливой: сплошь светские выезды. Балы отнимали уйму времени. Домой супруги возвращались в 4—5 утра, вставали поздно, обедали в 8 вечера. Встав из-за стола, Натали переодевалась и в сопровождении мужа опять уезжала. И хотя для Пушкина давно уже отошла пора, когда он сам увлекался танцами, все вечера он проводил на балах: стоял у стены, вяло глядел на танцующих, ел мороженое и зевал. Он даже не играл в карты, хотя был страстным игроком. Поэт любовался своей мадонной и был по-детски горд, что красота его жены вызывает восхищение окружающих.
На костюмированном масленичном балу в Главном Управлении Удела Наталья Николаевна имела невероятный успех. И костюм жрицы солнца, в котором она появилась, и сама Наталья Николаевна заслужили похвалы всего двора и Николая I, который объявил жену поэта царицей бала.
Когда Александр Сергеевич дома, в письмах друзьям то ли жалуется им, то ли бодрится:
«Жизнь моя в Петербурге ни то ни се. <…> Кружусь в свете, жена моя в большой моде — всё это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения».
Как только он отъезжает из дома для уединения, его мысли лишь об одном.
«Не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем».
«Кокетничать я тебе не мешаю, но требую от тебя холодности, благопристойности поведения, которое относится не к тону, а к чему-то уже важнейшему».
«Ты, кажется, не путём искокетничалась».
«Повторяю тебе помягче, что кокетство ни к чему доброму не ведёт; и хоть оно имеет свои приятности, но ничто так скоро не лишает молодой женщины того, без чего нет ни семейственного благополучия, ни спокойствия в отношениях к свету: уважения. К хлопотам, неразлучным с жизнью мужчины, не прибавляй беспокойств семейственных, — не говоря об измене».
И порой трудно понять, чего он опасается больше: что кокетство жены с царём обернётся тем, что жена не сможет, не захочет соблюсти верность ему, или что из-за её провинциального поведения («пахнет московскою барышнею») он сам окажется скомпрометированным, станет темой сплетен и мишенью насмешек со стороны светского общества.
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику повествования «Как наше сердце своенравно!» Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 59). Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 56. 5 лет 11 месяцев и 8 дней длилось «мучительное» счастье Пушкина
Эссе 53. Жена Пушкина воскликнула: «Господи, до чего ты мне надоел со своими стихами, Пушкин!»
Эссе 47. Пушкина и весельчака Соболевского сближала общая привычка к кутежам, картам и цыганам
