"Семён молча краснел и опускал взгляд, что сказать председателю, когда всё село на него вот так смотрит – укоризненно, да еще и перешёптываются за спиной. На самом деле он уже и сам не рад был, что всё это затеял… ну со Светой этой..."
Глава 4.
Дождливым июльским утром Настя вновь вошла в дом, где жила еще совсем недавно с мужем. Теперь же здесь было всё как-то пусто и холодно, хотя и были вещи на своих местах… Семён забрал только кое-что из одежды и уехал в командировку, уговорив председателя отправить его учиться на целый месяц.
- Да хорошо ли это, ехать тебе сейчас, - с сомнением говорил Ступаков Семёну, - Жене твоей сейчас как никогда нужна поддержка! Мало того, что от твоих похождений пострадала, так еще и единственного родного человека схоронила! Дурак ты, Семён, такую женщину проворонил, а заради чего…
- Я бы и сам рад остаться и Насте помочь, - отвечал Семён убитым голосом, - Да только она меня к себе на километр не подпускает! Ты думаешь, Игнатьич, мне легко? Я уже за свои ошибки поплатился, ночи не сплю, есть ничего не хочется.
- Ох ты, бедолага, не спит он, - усмехнулся председатель, - Да мало тебе! Дать бы тебе хворостиной пониже спины, чтоб пару дней садился, да почёсывался, науку вспоминая! Сам дел натворил! Баб обеих до чего довёл! Одна ходит белая вся, а у неё ребенок маленький, сынок твой родной, между прочим, на руках! Другая собралась за ночь, да утренним рейсом уехала! Хорошо вот еще, Заикин подсуетился, помог ей -новое место работы в Покровском нашёл, а то бы и она тут за тобой привидением ходила! Мозги твои где были, когда такие дела затевал?
Семён молча краснел и опускал взгляд, что сказать председателю, когда всё село на него вот так смотрит – укоризненно, да еще и перешёптываются за спиной. На самом деле он уже и сам не рад был, что всё это затеял… ну со Светой этой. Ведь жил себе припеваючи, односельчане с уважением на него глядели, здоровались. А теперь буркнут приветствие себе под нос, да стараются побыстрее мимо пройти, будто торопятся куда.
Поэтому он даже рад был уехать, на душе становилось легче, когда колхозная «Волга» увозила его на станцию. Вот уедет, отучится, вернётся с повышенной квалификацией, а пока все в Теремках и позабудут про эту нелепую случайность. Вот только что с Настей делать, он не знал… не ожидал он от неё такой упёртости и злости. Ну да ничего, соскучится, да намается тут одна с ребенком, а он вернётся с подарками, всё и наладится!
Слушая, как щедро поливает долгожданный летний ливень землю, Настя собирала свои и Серёжкины вещи. Жить здесь она больше не будет, просто не сможет! Вообще она очень надеялась на то, что Семён уедет из Теремков, но председатель на днях радостно объявил ей, что муж её отбыл на учёбу, но через месяц всенепременно вернётся!
- Ты, Настасья, с горяча не суди его, мужик он молодой, всякое бывает в жизни. А он может уже и сам не рад, каких дел наворотил. Ведь Семён мужик хороший, добросовестный, ты у нас молодец, какая пара хорошая! Не нужно семью рушить, бороться надо за своё счастье.
- Спасибо вам, Василий Игнатьевич, за заботу, - кивнула Настя и улыбнулась, она-то знала, что нет уже у них никакой семьи и ничего не повернётся вспять.
Сейчас, складывая в узел Серёжкины одёжки, она не могла унять слёз, которые лились градом, тоже щедро поливая её руки. Счастье казалось таким…бесконечным, таким осязаемым, а вот так просто разбилось, словно стеклянная ваза.
Настя плакала, потому что понимала – несмотря ни на что, она всё равно любит мужа… даже сейчас, когда она винила его не только в измене, но и в смерти бабушки, у которой не выдержало сердце, когда она узнала о том, что происходит в семье единственной внучки. Винила Настя Семёна, а еще больше винила себя! Ах, если бы она тогда послушала бабушку, и не вышла замуж за него, всё теперь могло быть по-другому!
Сердилась, горевала и заливалась слезами Настина душа, но вот любовь никак не хотела умирать. Настя знала, что нет у них с Семёном уже никакого будущего, она никогда не сможет его простить и позабыть всё это, но вот так, просто по щелчку красивых пальцев Светланы, она не может разлюбить мужа… И сможет ли когда-то?
- У нас, Настёнка, в семье все однолюбы, - любила рассказывать бабушка Аня, причёсывая густую внучкину косу, - Папа мой, знаешь, как маму встретил, так с первого взгляда полюбил. А она уже сговорена была с другим, так он и к отцу невесты ходил просить, и отца своего умолял сватов заслать. А отец его, мой-то, получается, дед, лекарем был. Так вот это и помогло, я думаю! Как отказать – мама же была из простых, деревенских! А тут – сын лекаря, да и сам образованный, грамотный!
И Настя, которая была еще совсем девчонкой тогда, живо представляла себе картины, как девушка у окна ждёт вечером, когда придёт любимый тайком повидать её. И думала, что уж в её-то жизни обязательно тоже всё так вот сложится – один раз, и навсегда.
Да видать судьбе было невдомёк, о чём мечтает эта светлоглазая девчонка, сидящая на мостке у пруда, опустив ноги в тёплую парную воду. По-своему судьба распорядилась.
Собрав свои вещи, и вещи сына, она вытерла слёзы, умыла лицо и взяла в руки карандаш и листок бумаги. Написав мужу короткую записку, что она ушла жить в бабушкин дом, и в гости его не ждёт ни под каким предлогом, и что на развод она подаст сама, так как больше не желает иметь с ним ничего общего.
Положив листок на стол, Настя еще раз оглядела комнату, где совсем недавно звучал детский смех, а вечером на этом столе у окна накрывали чай… Попрощавшись с прошлым, она подняла тяжелый узел, и заперла дверь, положив ключ в условленное место за притолоку.
Больше возвращаться сюда ей было незачем, и она втайне надеялась, что и Семён по приезде с учёбы надолго не задержится в Теремках.
«Пусть к Светке своей едет, или домой к родителям, да куда угодно, лишь бы с глаз долой! – думала Настя, шагая по мокрой после дождя траве к бабушкиному дому, - Даже на похороны бабушкины глаз не показал, ирод! И к сыну за это время ни разу не пришёл, ни в ясли, ни домой… Не нужны мы ему, и нечего слёзы по нём лить!»
Всё родное было в бабушкином доме для Насти, оттого еще горше душа плакала – нет уже бабушки Ани, не обнимет, не скажет слово ласковое в утешение, не пожурит по-доброму…
На время похорон Настасье пришлось оставить Серёжку в круглосуточной ясельной группе, потому что выхода другого не было, одна она осталась на этом свете. Она и Серёжка, больше никого. Как раз сегодня она должна была забрать сына, ох и страшно было за него – как он там, ведь маленький совсем, и без мамы и папы остался… а вдруг плачет всё это время, не кушает… Хотя чуткая Мария Филипповна, заведующая садиком, не раз забегала к Насте, сообщить, что у сыночка её всё хорошо, но сердце истосковалось по пухленьким щёчкам, по беззубой этой улыбке.
На всех парах летела Настя к детскому саду, летний день клонился уже к вечеру, возвращались с работы домой соседи, завидев Настю, приветливо здоровались, махали рукой. Соседка бабушки Ани, Вера Рябцева, улыбчивая женщина лет сорока с небольшим, поймала спешившую Настю за рукав лёгкой кофты:
- Настён, ты как? Как вы с Серёжкой -то одни, справляешься? Если нужно что, ты заходи к нам, я ведь сейчас всё одно пока дома – отпуск у меня.
- Тёть Вер, спасибо большое. Пока справляемся, а ты сама к нам заходи когда вечерком, чаю попьём.
- Да ты что же, насовсем теперь в дому-то? – нахмурилась Вера.
- Насовсем, тёть Вер! – ответила Настя, - Ты прости, я побегу, мне Серёжку с яслей забрать надо, время уже! Приходи вечером к нам, когда сама захочешь.
Вера покачала головой. Но ничего не стала говорить Насте, не стала удерживать, увидев, как заспешила Настя почти бегом по тропинке вдоль огородов.
А Настя, когда до садика оставалось уже немного, поняла, что сил так бежать у неё нет, дышать тесно, сердце колотится в груди, в голове, и во всём теле. Присев на скамейку у забора Трухиных, чтобы отдышаться, она глянула на запястье – время позволяло пять минут передохнуть. За речкой на колокольне старой церкви ударил колокол, и Настя почему-то вздрогнула. Церковь была небольшая и старая, бабушка Аня рассказывала, что еще её прабабушка в ней венчалась, церковь чудом уцелела во всех перипетиях.
Настя редко ходила туда, в последний раз еще девчонкой совсем, но теперь почему-то захотелось. Она подумала, что в воскресенье обязательно пойдёт… как бабушка Аня ходила на заутреню.
- Настён, ты в садик? – из-за угла показалась Галинка Сергиенко, Настина одноклассница, которая тоже бежала в садик за дочкой, - Пошли вместе!
- Да, в садик, куда ж ещё, - Настя поднялась со скамьи, - Запыхалась, пока бежала, вот и присела отдышаться. Серёжка у меня в круглосуточной, а у меня за него всё сердце изболелось.
- Да хорошо всё с сыночком твоим, - Галинка обняла подругу, - Моя Маруська тоже в круглосуточной была на прошлой неделе, Антон у меня в рейсе, я сама на дежурстве.
Сердце Насти радостно прыгнуло, слёзы сами потекли из глаз, когда воспитательница вынесла ей Серёжку, который весело хлопал ручонками по её плечу, а при виде матери радостно засмеялся и чуть было не спрыгнул с рук.
- Ну что вы, Настя, всё хорошо у нас, - видя слёзы Настасьи, сказала воспитатель Наталья Игоревна, - Спали, кушали, с детками играли! Учились правильно ползать, а не попой вперёд! Гимнастика у нас была новая, так что зря вы плачете, моя хорошая!
Настя кивала, прижимая к себе сына и с благодарностью смотрела на Наталью. Всё будет хорошо, подумалось ей, несмотря на все беды, свалившиеся на неё в последнее время, ведь у неё есть Серёжка.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
Анонсы от Автора:
Друзья, по совету моей доброй подруги я тоже обратила внимание на молодой Канал, который многие из вас уже оценили по достоинству. Автор пишет о жизни, о происходящем, и вообще о насущном. Канал стал горячим, имейте ввиду, кто не любит споры, лучше не ходите))). Если захотите посмотреть, ставлю ссылку - "Буферное поколение 40+". Нажимайте на название.
Ну и по традиции, очень приятный для меня Канал Надежды Щегловой, приходите на огонёк!
