Пока в 1990 году не появился на свет театр «Кремлёвский балет», что пришлось на последние лета жизни Вольдемара Альбертовича, сцена Кремлёвского уродца, как он же Государственный Кремлёвский дворец величает, являлась эксклюзивно второй сценой Большого театра. Кою он, с той поры и вплоть до возведения Новой сцены, открывшейся в 2002 году, делил со свежеиспечённым коллективом. А на открытии 16 октября 1961 года артистами Большого были исполнены фрагменты из «Лебединого озера», причём Кабриолев утверждает, что он при этом, естественно, присутствовал. В чём сомневаться не стоит – событие тогда случилось практически эпохального масштаба, которое ни один уважающий себя балетоман ни за что бы не пропустил.
Но сразу же не глянулся Вольдемару Альбертовичу ГКД, причём по многим разным аспектам оценки низкие он ставит. А начинает его всегда клеймить за расположение, считая святотатством на территории Кремля любой новодел возводить. Земля эта, внутри стен с башнями, есть соль земли русской, а они её самосвалами вывозили, когда котлован рыли! Негоже с местами поколениями намоленными даже безбожникам-коммунистам так себя вести, грех это смертный, что история дальнейшая и подтвердила – сгинул этот строй.
Идя же дальше, Кабриолев камня на камне не оставляет от модернового, на момент возведения, архитектурного решения здания: и сам дизайн ему претит, и что не вписывается он никак в общий ансамбль, – глаз раздражает. Входным фойе он более-менее удовлетворён, но гардероб внизу, по его мнению, давит, а вот огромный буфет наверху, наоборот, слишком пуст. Интерьер находит Вольдемар Альбертович сухим и идеологизированным, а общую же атмосферу – искусственной и пафосной, и это он ещё до зала не добрался!
Который, в силу размера, подогнанного под партсъезды, Кабриолеву сразу не по вкусу пришёлся, а уж когда он понял какая в нём акустика отвратительная, то и совсем этот зал у него в рейтинге на дно опустился. Вполне возможно, что такие настройки позволяли доярке из колхоза «Заря коммунизма», сидящей на сороковом ряду, расслышать, что там под нос себе бубнит Генеральный секретарь ЦК КПСС, докладывая съезду о свершениях советского народа. Но музыка в этом зале звучит также фальшиво, как и речи на таких сборищах. Что до кресел – нареканий нет, довольно удобные.
Ну и, конечно же, сцена – размеров доселе невиданных, а я тут где-то слышал, что она самая большая из тех, на которых регулярно балет дают. Этакий рекорд, достойный Книги Гиннеса, но, скорее, его надо в антирекорды записывать, по мнению призрака знатного балетомана. Который, с первого же на ней балетного представления, ужаснулся эффекту, размером этим производимым – убивающим балет. Ибо чтобы видеть всю сцену, то надо сидеть уже ближе рядам к двадцатым, откуда ты чёрта с два разглядишь как играют! Разве что в бинокль, но тогда не видишь всю сцену!
Да и чтобы заполнить её декораций штатных не хватает, а кордебалета надо раза в полтора больше выставлять, дабы пустоты закрыть. Ну и плюс – немалая дополнительная нагрузка для главных исполнителей, так как по ней тот же круг жете прилично шире надо брать. От этого и артисты не любили на ней выступать, что, естественно, подспудно заметно влияло на исполнение. Сцена ГКД так никогда и не стала родной ни для артистов, ни для балетоманов, так что никто из них не расстроился, когда Большой оттуда съехал. И что характерно, как Вольдемар Альбертович подчёркивает, – там, в ГКД, ни одного балетного призрака не обитает! Лишь тени потревоженных стройкой праотцов, да партноменклатура, устроившая себе кладбище поблизости, сразу за стеной. И это о многом говорит…
#балет #танцы #искусство #культура #театр и балет
