ЧАСТЬ 2
ОПЕРАТИВНО-РАЗЫСКНАЯ ИНФОРМАЦИЯ И ДОНОС, КЛЕВЕТА, СПЛЕТНИ, СЛУХИ, ЖАЛОБА: СХОДСТВА, РАЗЛИЧИЯ, СУЩНОСТЬ (НРАВСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ).
Аннотация
В статье рассматривается проблема понимания внутреннего содержания продукта оперативно-разыскной деятельности, получаемого посредством оперативно-разыскных мероприятий, – оперативно-разыскной информации. Данный феномен рассматривается через призму нравственно-правовых аспектов в контексте с такими явлениями как донос, клевета, сплетни, слухи, жалоба, в результате проведенного анализа автором указаны сходства и различия между исследуемыми явлениями.
Ключевые слова: оперативно-разыскная информация, донос, клевета, сплетни, слухи, жалоба
OPERATIVE INFORMATION INFORMATION AND DETAIL, DRAWBACKS, Gossip, HEARINGS, COMPLAINT: SIMILARITIES, DIFFERENCES, ESSENCE (MORAL LEGAL ASPECTS)
Abstract
The article discusses the problem of understanding the internal content of the product of operational-search activity obtained through operational-search measures - operational-search information. This phenomenon is considered through the prism of moral and legal aspects in the context of such phenomena as denunciation, slander, gossip, rumors, complaints, as a result of the analysis, the author indicates the similarities and differences between the studied phenomena.
Keywords: investigative information, denunciation, slander, gossip, rumors, complaint
Лучше несправедливость, чем беспорядок
И.Гёте
Анализируя, адресный механизм передачи информации, можно указать, что во-первых, осуществление передачи информации «по горизонтали», т.е. как правило равным самому себе, друг другу, целью является формирования мнения у лица, которому адресована информация по факту полученной информации. Во-вторых, «по вертикали», т.е. руководителям различных уровней, с целью реализации оргвыводов начальством. По нашему убеждению, если в переданной информации «по вертикали», содержится ложь и недостоверные сведения, это донос. Если же в переданной информации содержатся сведения о противоправной, преступной деятельности тех или иных лиц, то ни о каком доносительстве, доносе, кляузе, ябедничестве речь вести нельзя, хотя в жизни все происходит наоборот, обыватель считает любую информацию доносом. Поэтому по нашему мнению, чтобы разобраться и отделить донос (сплетню) от положительно-нравственной информации необходимо в процессе анализа рассмотреть субъект, предмет, адресат передачи информации, а также мотив (мотивацию) и целеполагание субъекта и способ передачи информации, с установлением конечного результата совершенной акции. Мы убеждены, что субъектом любой информации (кляузы, доноса, информации о преступной деятельности тех или иных лиц), может быть не обязательно вменяемый человек, как указывают некоторые авторы, что он должен быть «вменяемый нравственный субъект, способный действовать разумно и ответственно»[1]. Полученная информация, так или иначе будет проверяться на достоверность, особенно, то, что касается информации лиц оказывающих конфиденциальное содействие субъектам, осуществляющим ОРД. То, что касается предмета, например сплетни, то им выступают, как правило различные поступки людей, которые муссируются в обществе и о которых стало известно субъекту. Предметом сообщения лица, в том числе, и оказывающим конфиденциальное содействие, оперативным подразделениям МВД, ФСБ, СВР, является информация криминального характера в отношении лиц совершивших преступления, совершающих или готовящихся совершить[2]. Подчеркнем, что данная информация в процессе ее проверки может быть недостоверной и не найти подтверждения, но в ней в отличие от доноса отсутствует, такой признак, как заведомая ложь, т.е. лицо при передаче информации было уверено, что предоставляет правдивые, достоверные сведения. Состав преступления предусмотренного ст. 306 УК РФ (заведомо ложный донос), является формальным, т.е. преступление считается оконченным с момента поступления в указанные органы ложного сообщения о совершении преступления независимо от того, было ли возбуждено уголовное дело по данному факту и наступили ли какие либо материальные последствия. Поэтому логичен вопрос, на что воздействует ложная информация, когда достигается преступный результат? Если учесть то, что общественная опасность данного преступления заключается в отвлечении органов государственной власти от раскрытия и расследования преступлений, а также возможном применении процессуальных мер принуждения в отношении невиновных лиц, в том числе привлечения их к уголовной ответственности и осуждении, что отрицательно сказывается на духовно-внутренним мире и психики, как сотрудников правоохранительных органов, так и лиц, незаконно преследуемых в уголовном порядке, можно вести речь о том, что предметом «заведомо ложного доноса» является психическое состояние человека. В связи с этой нашей мыслью, укажем на мнение Н.И. Коржанского, который среди предметов материального мира, к предмету преступления относил и человека, выделяя его биологическую и социальную сущность[3].
Адресат сплетни имеет обширную, аудиторию, куда можно отнести соседа, знакомого, родственника, попутчика в пути следования и т.д. Адресат доноса, всегда правоохранительная система в лице сотрудников МВД, ФСБ, как правило, сотрудников оперативных подразделений. Если адресат сплетни, лицо, внемлет информации, поддакивает при ее обсуждении, пытается заняться дискредитацией каких-либо социальных групп по политическим или иным мотивам без должных на то доказательств и оснований, (как правило, пользуется, чьими либо трудностями, неясностями происшедших обстоятельств, извлекает, в корыстных целях для себя выгоду или пользу), при этом на нем не лежит ответственность за дальнейшее развитие события описанного в сплетни и ее проверки. При доносе же на адресате лежит бремя ответственности за морально-нравственный выбор, связанный с проверкой информации содержащейся в доносе, в результате которой он должен сделать единственно верный и нравственный выбор, направленный либо на реализацию информации содержащейся в доносе (изобличения лица в совершении преступления с дальнейшем привлечением его к уголовной ответственности, даже если это лицо преступление не совершало), либо отказаться от данной процедуры.
Мотивом доноса или сплетни являются низменные внутренне-психологические факторы (зависть, ревность, месть, обида, гнев и т.п.) направленные на то, чтобы опорочить честь и достоинство определенных лиц. Мотивация на наш взгляд это, прежде всего психологический процесс, в результате которого, в определенный промежуток времени происходит обдумывание и созревание мотива. Говоря о целеполагании в контексте нашего исследования, как процесса выбора определенных целей при реализации идей, заложенных в содержании доноса или сплетни, особо отметим то, что при принятии данных решений человек, как правило, редко руководствуется разумом (рациональным мышлением), а действует почти всегда по привычке, которая базируется на чувствах, а соответственно связано с иррациональным мышлением. Способы передачи информации, могут быть различными, от личного контакта, – «глаза в глаза», до организации сбора информации с помощью «горячей линии». Самое важно определиться с очевидным, а именно: всегда существует полярность и разная оценка одного и того же действия, а зависит это от того, кто производит эти действия (кто передает информацию, и кто ее принимает), с какой целью она передается. Кто осуществляет всю процедуру, – «мы» или «они»? То есть, если кто то занимается получением информации о военном, промышленном или экономическом состоянии какого либо государства в «наших» (т.е. для интересов РФ) интересах, тогда это, – разведчик. Если та же самая деятельность осуществляется в интересах наших потенциальных геополитических недругов, тогда это, – шпион. Если информация является компроматом в отношении «нас», то ее субъект, – доносчик, а если же информация компрометирует наших врагов, например в лице криминала, то данную информацию передает, – конфидент, осведомитель, доверительное лицо, агент. В этой связи заметим, что даже человек совершивший убийство, может получать разное к себе отношение в системе нравственных координат. То есть, убийца, головорез или же патриот, ополченец и т.д[4].
Думается, что в контексте оперативно-разыскной деятельности следует разделять понятия «доносчик» и «агент», по следующим основным признакам: доносчик, это то, кто передает недостоверную (вымышленную) информацию на посторонних для него лиц, либо близких, с целью решить свои личные проблемы. Агент, это, – гражданин государства, который выполняя свой долг перед обществом сообщает правоохранительным органам о криминальной деятельности (о совершившимся, совершаемом или готовящемся преступлении) определенных лиц, которая создает как внешнюю, так и внутреннюю угрозу состоянию защищенности жизненно-важных интересов личности, общества и государства. В своей книге «Доносчики в истории России и СССР» В.Д. Игнатов указывает, что «… накануне распада в СССР с органами КГБ сотрудничало 290000 человек. Статистические данные по такой деликатной проблеме не публикуются, поэтому трудно установить страну-чемпиона…»[5]. В данном контексте хотим особо отметить, что кроме статистики (вопрос отдельный), существует наш личный практический опыт службы в оперативных подразделениях. Исходя из личного опыта оперативной работы, связанной с вербовкой граждан, примерно 70 % населения Россия, являются агентами спецслужб. Но, из этих 70% граждан, еще примерно 70% даже не знают и не предполагают, что официально являются таковыми. Почему так происходит? Механизм вербовки сложен, прежде всего, с психологической точки зрения, при осуществлении коммуникативных приемов[6]. Кроме того ситуацию «усугубляет», – выполнение плана вербовки, каждым сотрудником оперативного подразделения, за невыполнение которого следует дисциплинарное наказание, а при систематическом нарушении графика и срыва вербовки, может последовать увольнение с мотивировкой,– «несоответствие с занимаемой должностью», которое естественно будет подтверждено результатами последующей аттестации. Именно поэтому субъектам осуществляющими ОРД, приходится вопреки подзаконным нормативным актам «привлекать»в качестве агентов лиц, с которыми приходится часто общаться (родственники, друзья, знакомые и т.д.), без их ведома. Другими словами, приписывать полученную, каким либо способом оперативную информацию, оперативными сотрудниками, своим объективно не вовлеченным в ОРД гражданам (например, писать от их имени агентурную информацию), которые ничего об этом не подозревают.
В настоящее время существуют противники оперативной работы, среди которых есть как ученые-юристы, так и практики-адвокаты, которые утверждают, что использования субъектами, осуществляющими ОРД конфиденциального содействия граждан, на поприще борьбы с преступностью, якобы приносит вред при регулировании общественных отношений в области правоохранительной деятельности. Так как агенты и конфиденты провоцируют граждан на совершение преступлений, а само сотрудничество со спецслужбами является якобы позорным явлением[7]. В связи с этим мнением хотелось бы привести высказывание выдающегося учѐного-юриста, криминолога, профессора И.И. Карпеца, который указывал на необходимость агентурной работы, защищая ее от огульной критики, отмечал: «Думаю, что когда громко кричат о “позоре” как в адрес самой работы, так и агентов, – это ханжество. Когда “осуждающие молчат” – тоже... Полагаю, что реально мыслящий человек смирится с ее необходимостью, понимая, что польза от такой работы очевидна...»[8].
На наш взгляд, куда большую проблему представляет в анамнезе сегодняшнего общественного сознания, так называемый нами синдром «Павлика Морозова», т.е. сообщение информации правоохранительным органам детьми с их несформировавшимся сознанием, психикой и детской ментальностью как стиля мышления и миропереживания. Данная проблема приобретает особую значимость в рамках ювенальной юстиции, с имеющимся историческим опытом культа юных осведомителей[9]. Другими словами информация от ребенка, как правило, (в большинстве случаев) является классическим доносом, то есть ложью, по причине детского понимания отношений в семье. Естественно данный вопрос подлежит отдельному исследованию, в контексте «ребенок-семья-ювенальная юстиция», хотя на наш взгляд уже очевидно, что существуют свои психологические механизмы, которые превращают ребенка в обвинителя родителей. Это может быть тщеславие ребенка или, например психическое расстройство, а также различные виды фобий на фоне всеобщих страхов, которые распространяются СМИ. Соответственно нужно понимать, что в атмосфере подозрительности относительно истинности обеспечения на основе установленных законом процедур прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних, любой донос начинает расцениваться как проявление бдительности в отношении лиц нежелающих соблюдать законодательство. Дети всегда вторят взрослым, и тем детское сознание, как то «не по детски» умеет улавливать атмосферу страха и наличие врагов, существующих во взрослом мире. Дети в отличие от взрослых при принятии решений изначально располагаются вне моральных и нравственных категорий, более того они как правило вообще не знают о существовании норма нравственности и морали. Хотя, более старшие по возрасту дети, открывают для себя такие понятия как «хорошо» и «плохо», «можно» и «нельзя». Следует особо подчеркнуть, что у детей имеется свой стиль по реализации доносительства, так как детская фантазия и домыслы, легко превращают любые обстоятельства в свидетельские показания[10] и доказательства. Хотя формирование доказательств на основе детских показаний не запрещено, в этом по сути ничего радикального нет, так как согласно ч.2 ст.17 УПК РФ («Свобода оценки доказательств»), – никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, вопрос лишь сводится к механизму процесса доказывании (ст. 85 УПК РФ)[11].
Еще один феномен «коммуникативного жанра», – жалоба, представляет собой многомерный, сложный объект ввиду того, что не подпадает конкретно определенную категорию. Жалоба, как бы заполняет коммуникативное пространство между властью и гражданами. Соответственно жалоба, отражает представление ее автора о том как власть может ему помочь и сам факт жалобы указывает на то, что ее автор верит в силу власти, поэтому жалоба сообщает об обеих сторонах (гражданин и власть). Можно сказать, что жалоба есть некая форма дискурсивной самопрезентации и самореализации [12]. Кроме всего прочего, у жалобы есть особо выраженный признак, который не содержится или практически не содержится в доносах, сплетнях, слухах, клевете, это, – особое беспокойство субъекта жалобы по факту содержания информации жалобы.
Жалоба может быть не только на физическую боль, но и на «душевный дискомфорт», где при помощи языка (речи) человек выражает свои мотивы и интенции[13]. Верно, на наш взгляд указывает Н.А. Емельянова, что цель жалобщика (речевого действия) если есть конкретный адресат, то побудить его к исправлению создавшегося, нежелательного положения у субъекта жалобы при этом желательно, чтобы адресат проявил к жалобщику некое сочувствие и понимание его положения, а если нет конкретного адресата, то хотя бы дать волю своим чувствам[14].
Необходимо особо отметить, что поскольку любая информация реализуется в определенной системе, при выходе из системы она становится бессмысленной. Сама ОРД есть система, любая система имеет дело только с собственным механизмом обработки информации, система может реагировать только на саму себя. Система всегда имеет закрытость по отношению к внешнему миру, к обществу, именно поэтому на уровне систем не может существовать выхода в иной мир, естественно системы иного мира, как правило внешнего не способны воздействовать на процессы оперативно закрытой системы[15]. Сущность закрытости системы относится не к случайности (казуальности), а к специфическому, оперативному способу ее воспроизведения (репродукции). Мы не отрицаем, тот момент, что окружающий мир всегда воздействует и без него ничего, никогда не произойдет, но воздействовать он может лишь на то, что способен идентифицировать, т.е. той части, которая имеется и в его системе. О других частях которые в его систему не входят, знать он ничего не может[16]. В данном контексте особо заметим, что появление научных статей в наше время отдельных ученых[17] (филологов, философов, историков), не имеющих никакого отношения к оперативно-разыскной деятельности, в которых они не только пытаются ставить под сомнение эффективность опертивно-разыскных технологий в борьбе с преступностью, но не зная организационно-правового механизма данного вида государственной деятельности на наш взгляд пользуются языком мифа, при этом не аргументируя свои знания, а постулируя их. Мы убеждены, что это результат стихийно складывающего образа внешнего мира, соответственно нет осознания в текстах разницы между реальностью и иллюзией.
Подчеркнем, что результаты ОРД используются в уголовном процессе в доказывании по уголовным делам. Соответственно органы расследования, прокурор и суд должны иметь возможность проследить весь путь формирования доказательства, с тем, чтобы убедиться в надежности источника и в том, что в этом процессе не произошло искажений сведений, составляющих содержание доказательств. Установления источников доказательства (т.е. носителей доказательственной информации) требует и ст.87 УПК РФ.В связи с этим, мы приводим точку зрения, одного из философов ХХ столетия К.Р. Поппера, который указывал на то, что в вопросе теории первичных источников знания, ошибкой является отождествление источника с истинностью. Поэтому истинность знания устанавливается не с помощью обращения к источнику их получения, а с помощью критической проверки самой информации [18]. Мы убеждены, что даже если ее источник самый что ни есть процессуальный, информация должна пройти стадию адаптации в доказательство, то есть по установленной законом процедуре быть проверенной на относимость, допустимость, достоверность и непротиворечивость другим собранным доказательствам. Поэтому качество доказательство должно определять не процессуальная форма его получения, способы его проверки [19]. Тем более, если говорить о достоверности, А. Шопенгауэр верно на наш взгляд замечал, что конечная достоверность, это всегда личное созерцание[20].
При анализе феномена «сплетни», на наш взгляд, верно, указывается в литературе, о том, что сплетник, знает всегда все подробности, а лицо, которое является свидетелем, какого либо происшествия плохо помнит обстоятельства произошедшего[21]. Заметим, что восприятие одного и того же сообщения от разных лиц усиливает осознание достоверности информации. Примером может быть жизненная ситуация, когда спрашивая дорогу к какому либо объекту, не желая принимать на веру объяснения первого человека, мы обращаемся с такой же просьбой к другим прохожим[22]. При установлении достоверности информации нужно исследовать, саму информацию, проверять ее с помощью имеющихся оперативно-разыскных технологий, а также следственных действий. Сам по себе источник не имеет объективной связи с достоверностью, получаемой от него информации, потому что не существует первичных источников знания[23]. Очень важно указать, на то, что к проверке полученной информации, относятся и проверка личности лица в отношении, которого поступила оперативная информация. Так как в обществе, навязанных либеральными кругами, преобладающих эгоистических воззрений на существование в социуме, лица, занимающие в своей жизни нравственные позиции, выражающиеся в понимании долга перед обществом, проявляя заботу о нем и государстве, могут стать предметом зависти, в результате чего могут быть оклеветаны. А. Рэнд, воспевающая в своих работах либерализм, недаром писала о том, что эгоизм человека это его высокое моральное достижение[24].
Статья 306 УК РФ («Заведомо ложный донос»), отнесена к преступлениям против правосудия, соответственно общественная опасность рассматриваемого преступления заключается в подрыве авторитета и ухудшении репутации российской системы правосудия, что может привести к ослаблению доверия к правосудию, как одной из форм государственной власти, со стороны граждан[25]. Следует подчеркнуть, что весьма непросто выявить и доказать, такой состав преступления, как «заведомо ложный донос», раскрытие преступления и расследование уголовного дела в большей степени зависит от профессионализма оперативных сотрудников, следователя, от их профессионализма и выбранной тактики работы[26]. Например, механизме оператино-разыскных технологий вспомогательную роль для выявления и мотивов ложного доноса используются такие оперативно-разыскные мероприятия как прослушивание телефонных переговоров и контроль постовых отправлений, телеграфных и иных сообщений[27].
Заметим, что «донос» и «клевета» по своей сути, – ложная информация, но необходимо указать на разницу в содержании этих двух феноменов. На сегодняшний день состав преступления предусмотренного ст.128.1 УК РФ («Клевета»), является единственным общим составом преступления, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. «Смежность» составов клеветы и доноса определяется тем, что оба эти составы сопряжены не просто с обвинением кого либо, в чем либо, а с обвинением, содержанием которого является оговор, в результате которого при осуществлении доноса вводятся в заблуждение правоохранительные органы. Но в этой связи отметим, что в самой норме ст. 306 УК РФ, не указывается при обращении в какие конкретно органы, будет иметь место состав преступления. Обращение граждан в правоохранительные органы регламентируется нормативно-правовыми актами[28].
Одним из основных отличий «доноса» от «клеветы» является цель. Если при доносе целью является возбуждение уголовного дела и соответственно привлечение к уголовной ответственности определенного лица, то при клевете целью является опорочить, посрамить, дискредитировать определенное лицо, именно поэтому при клевете информация может передаваться любым лицам, а не правоохранительным органам, как при доносе. Мотив данных видов преступлений может быть как так различен, так и одинаков, т.е. как при ложном доносе, так и при клевете лиц к данных преступлениям как правило толкают: ревность, завесить, месть, скрыть иное преступление. Разница мотивов сводится к конечной цели, – возбуждение уголовного дела (при ложном доносе), подрыв репутации лица, путем его оскорбления. Следует заметить, поскольку «донос» обращен к правоохранительным органам, соответственно у субъекта доноса, кроме того, что он физическое, вменяемое лицо, имеющее необходимый возраст привлечения к уголовной ответственности, он так же имеет свой процессуально-правовой статус (специальный субъект), т.е., – свидетель, эксперт, потерпевший специалист и переводчик. При клевете, субъект, – общий, т.е. физическое вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности 16 лет.
Основные отличие сплетни от клеветы, в том, что сплетни, – это все-таки распространение самим субъектом непроверенной информации, в свою очередь клевета является, – умышленным распространением заведомо ложной информации. Соответственно в сплетни, относительно клеветы, нет явно выраженной цели, – опорочить или унизить, то или иное лицо, сплетня представляет собой более «доверительную», секретную информацию, для муссирования, характеристик личности кого либо.
Библиография
1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 01.07.2021) // Собрание законодательства РФ, 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921.
2. Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12.08.1995 N 144-ФЗ (последняя редакция) // Собрание законодательства РФ, 14.08.1995, N 33, ст. 3349.
3. Федеральный закон «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» от 02.05.2006 N 59-ФЗ (27.12.2018) // Собрание законодательства РФ», 08.05.2006, N 19, ст. 2060.
4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный)/ Г. Н. Борзенков, А.В. Бриллиантов, А.В. Галахова и др.; отв. ред. В.М. Лебедев. 13-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013. 1359 с.
5. Приказ Министерства внутренних дел Российской Федерации от 12 сентября 2013 г. N 707 г. Москва «Об утверждении Инструкции об организации рассмотрения обращений граждан в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Российская газета, Федеральный выпуск № 9 (6281)от 17.01.2014
6. Богданова Е. Исследования жалоб: традиции и перспективы // Laboratorium: журнал социальных исследований. 2014. № 3 . С. 8-12.
7. Горбатов Д.С. Психология слухов и сплетен: монография/Д.С. Горбатов. СПб.: Речь, 2012. 233 с.
8. Емельянова Н.А. Речевой жанр «жалоба» в различных типах дискурса в английском языке: автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград. 2004. 15 с.
9. Зимбули А.Е. Сплетня и донос: этический анализ // Символ науки. 2015. № 7-2. С.58-65
10. Игнатов В.Д. Доносчики в истории России и СССР. М.: Вече, 2014. 432 с.
11. Карпец И.И. Сыск (записки начальника уголовного розыска). М: Наука. 1994. 351 с.
12. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны / Коржанский Н.И. М.: Изд-во Акад. МВД СССР, 1980. 248 c.
13. Макаренко В.П. Феномен доноса в контексте государственного цинизма// Политическая концептология: журнал метадисиплинарных исследований. 2014. № 4. С. 6-20.
14. Назарчук А.В. Учение Никласа Лумана о коммуникации. М.: Издательство «Весь мир», 2012. 248 с.
15. Орлова Г.А. Российский донос и его метаморфозы (заметки о поэтике коммуникаций). // Полис. Политические исследования. 2004. № 2. С. 133-143.
16. Пономаренко Е.А., Герасименко Ю.А. Симптом и/или жалоба: семиотический аспект // Жанры речи. 2016. №1.113-119.
17. Поппер, К.Р. Предположения и опровержения: Рост научного знания: пер. с англ. / Карл Р.Поппер. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2008. 638 с.
18. Рэнд А. Добродетель эгоизма. М.: Альпина Паблишер, 2017. 186 с.
19. Середнев В.А. Тактика приобретения агентурного аппарата субъектами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. // Научный аспект. № 1-2013. Самара: Изд-во ООО «Аспект», 2013. С. 48-68
20. Середнев В.А. Теоретические проблемы взаимосвязи оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2013. № 2 (24). С.90-95.
21. Середнев В.А. Компендиум по оперативно-разыскной психологии: учебное пособие. Арзамас: Арзамасский филиал ННГУ, 2018. 223 с.
22. Сизов А.А., Шахбазов Р.Ф., Масканова А.А. К вопросу о роли оперативно-розыскной деятельности в расследовании заведомо ложного доноса // В сборнике: Институты и механизмы инновационного развития: мировой опыт и российская практика. Сборник научных статей 5-й Международной научно-практической конференции. Ответственный редактор: Горохов А.А, 2015. С.401-403.
23. Сизов А.А. Несколько слов о роли судебной власти в механизме профилактики и предупреждения преступлений // Современные подходы к трансформации концепций государственного регулирования и управления в социально-экономических системах: сборник научных трудов 4-й Международной научно-практической конференции. Ответственный редактор Горохов А.А. Курск: ЗАО «Университетская книга». 2015. С. 379.
24. Тендрякова М.В. Детские доносы и ювенальная юстиция // Образовательная политика. 2010. № 9-10 (47). С. 106-114.
25. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление / пер. с нем. Ю.И. Айхенвальд. Минск: Харвест, 2011. 848 с.
26. Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. S.92.
[1]Зимбули А.Е. Сплетня и донос: этический анализ // Символ науки. 2015. № 7-2. С.62
[2] Федеральный закон «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» от 02.05.2006 N 59-ФЗ (27.12.2018) // Собрание законодательства РФ», 08.05.2006, N 19, ст. 2060.
[3]Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны / Коржанский Н.И. М.: Изд-во Акад. МВД СССР, 1980. С.108
[4]Зимбули А.Е. Указ. соч. С.64
[5] Игнатов В.Д. Доносчики в истории России и СССР. М.: Вече, 2014. С.72
[6]Середнев В.А. Тактика приобретения агентурного аппарата субъектами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. // Научный аспект № 1-2013. Самара: Изд-во ООО «Аспект», 2013.– С. 48-68; Середнев В.А. Компендиум по оперативно-разыскной психологии: учебное пособие. Арзамас: Арзамасский филиал ННГУ, 2018. 223 с.
[7]Макаренко В.П. Феномен доноса в контексте государственного цинизма// Политическая концептология: журнал метадисиплинарных исследований. 2014. № 4. С. 12
[8]Карпец И.И. Сыск (записки начальника уголовного розыска). М: Наука. 1994. С. 84.
[9]Тендрякова М.В. Детские доносы и ювенальная юстиция // Образовательная политика. 2010. № 9-10 (47). С. 107
[10]Тендрякова М.В. Указ. соч. С.108
[11] Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 01.07.2021) // Собрание законодательства РФ, 24.12.2001, N 52 (ч. I), ст. 4921.
[12]Богданова Е. Исследования жалоб: традиции и перспективы // Laboratorium: журнал социальных исследований. 2014. № 3. С. 9
[13]Пономаренко Е. А., Герасименко Ю. А. Симптом и/или жалоба : семиотический аспект // Жанры речи. 2016. №1. С. 117.
[14]Емельянова Н.А. Речевой жанр «жалоба» в различных типах дискурса в английском языке: автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград. 2004.
[15] Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft.– S.92.
[16]Назарчук А.В. Учение Никласа Лумана о коммуникации. М.: Издательство «Весь мир», 2012.
[17]Орлова Г.А. Российский донос и его метаморфозы (заметки о поэтике коммуникаций). // Полис. Политические исследования. 2004. № 2. С 133-143; Макаренко В.П. Указ. соч. С. 6-20
[18]Поппер, К.Р. Предположения и опровержения: Рост научного знания: пер. с англ. / Карл Р.Поппер. М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2008. С.49
[19]Середнев В.А. Теоретические проблемы взаимосвязи оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2013. № 2 (24). С.93.
[20]Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление / пер. с нем. Ю.И. Айхенвальд. Минск: Харвест, 2011. С.133
[21]Горбатов Д.С. Психология слухов и сплетен: монография/Д.С. Горбатов. СПб.: Речь, 2012. С.31
[22]Горбатов Д.С. Указ. соч. С. 10.
[23]Середнев В.А. Теоретические проблемы взаимосвязи оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности… С.93
[24] Рэнд А. Добродетель эгоизма. М.: Альпина Паблишер, 2017. 186 с.
[25] Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12.08.1995 N 144-ФЗ (последняя редакция) // Собрание законодательства РФ, 14.08.1995, N 33, ст. 3349.
[26]Сизов А.А., Шахбазов Р.Ф., Масканова А.А. К вопросу о роли оперативно-розыскной деятельности в расследовании заведомо ложного доноса// В сборнике: Институты и механизмы инновационного развития: мировой опыт и российская практика. Сборник научных статей 5-й Международной научно-практической конференции. Ответственный редактор: Горохов А.А,. 2015. С.402.
[27] Сизов А.А. Несколько слов о роли судебной власти в механизме профилактики и предупреждения преступлений // Современные подходы к трансформации концепций государственного регулирования и управления в социально-экономических системах: сборник научных трудов 4-й Международной научно-практической конференции. Ответственный редактор Горохов А.А. Курск: ЗАО «Университетская книга». 2015. С. 379.
[28] Федеральный закон «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» от 02.05.2006 N 59-ФЗ (27.12.2018) // Собрание законодательства РФ», 08.05.2006, N 19, ст. 2060.; Приказ Министерства внутренних дел Российской Федерации от 12 сентября 2013 г. N 707 г. Москва «Об утверждении Инструкции об организации рассмотрения обращений граждан в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации» // Российская газета, Федеральный выпуск № 9 (6281) от 17.01.2014.
