Расставшись с Прохожим – и надеждой на женское счастье, – героиня фильма возвращается в дом. Фоном звучат прекрасные стихи Арсения Тарковского «Первые свидания». Читает их сам автор, отец режиссёра. Его же голосом в фильме будет говорить Отец (Олег Янковский).
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали как богоявленье...
Андрей был уверен, что эти стихи обращены отцом к матери. Впоследствии Марина Тарковская, сестра режиссера, провела «расследование», в ходе которого выяснила, что стихи посвящены другой женщине, Марии Густавовне Фальц, жившей в Елисаветграде по соседству с семьёй Тарковских. Арсений любил её в юности, ещё до встречи с Марией Вишняковой...
Мария Фальц была вдовой белого офицера. Она была старше юного поэта на 9 лет, но разница в годах не помешала скоротечному и нежному роману. 19-летний Тарковский уехал в Москву – жить и учиться, – а через год влюбленные расстались по инициативе Фальц. Но они продолжали переписываться, изредка видеться – как друзья. Это продолжалось до самой смерти Марии в 1932 году. По свидетельству дочери, хранившей письма отца, он ещё долго, очень долго любил свою елисаветградскую соседку и рыцарственно оберегал память о ней.
Но мы будем воспринимать события «из глаз» Андрея. В фильме посредством стихов Мать общается с отсутствующим Отцом. Эти стихи он посвятил ей, и они поддерживают её в тяжелые минуты. Недаром после самой тягостной и мучительной для неё сцены фильма она скажет приснившемуся мужу: «Жаль только, что вижу я тебя, когда мне уж совсем плохо бывает...».
Строки Арсения Тарковского прозвучат еще три раза. Один («С утра я тебя дожидался вчера») – во время сцены в типографии, когда обессиленная Мария будет идти по длинному серому типографскому коридору. И еще два стихотворения окажутся не связаны с нею напрямую: «Жизнь, жизнь» и «Эвридика». Первое будет сопровождать кадры хроники перехода через Сиваш во время Великой Отечественной войны. Второе услышит сам герой в кризисный момент своей жизни. К этим эпизодам я еще вернусь в своих статьях.
В режиссёрском сценарии «Зеркала» мать перелистывает оставшуюся у неё тетрадь со стихами мужа. Вероятно, Тарковскому это показалось слишком лобовым: тетрадь в кадре есть (она лежит на подоконнике), но прямое чтение исчезло. Просто мать возвращается в избу, бегло осматривает, все ли в порядке, садится к окну, и только тогда впотьмах позволяет себе заплакать — всё это время голос мужа звучит в её мыслях.
Кстати сказать, на худсовете после просмотра фильма не все приняли стихи — не сами стихи, конечно, а художественный приём «закадровое чтение». Писатель Юрий Бондарев (автор романа «Горячий снег») принял фильм восторженно, но стихотворные вставки вызвали у него ощущение рассудочного «искусства в искусстве». Критик Лазарь Лазарев, давший фильму в целом очень высокую оценку, считал, что из-за «безэмоциональной» манеры чтения строки Арсения Тарковского звучат слишком «чистенько и гладко». Однако высказывались и противоположные мнения: что ровное, безоценочное чтение стихов автором, как и бесстрастные интонации Смоктуновского, придают художественной выразительности соответствующим сценам, «не навязывая» зрителю авторское восприятие.
Сцена завершается пожаром – метафорой катастрофы, поразившей семью. Недаром он предваряется последними строками стихотворения:
...когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Пожар этот действительно произошел в середине тридцатых годов. Марина и Андрей запомнили необычную суету и крики: хозяева дома, Горчаковы, решили, что в загоревшемся сарае остался их сын Витька. Витька потом благополучно нашёлся, а пожар спустя сорок лет вошёл в фильм. Детей Горчаковых — и это упоминается в фильме — звали Виктором и Клавдией.
Более того, в фильме в роли самого себя появляется и хозяин хутора, где жили Тарковские в то далекое лето, — Павел Петрович Горчаков. Да, в год съемок он еще был жив и здоров! Именно Павел Петрович проходит мимо героини и стоит, глядя на пожар.
Ведь съемки проходили в окрестностях деревни Игнатьево, где стоял хутор Горчаковых. Мария Ивановна много лет ездила туда с детьми – привозя уже и внуков. Для съемок на месте пожара посадили картошку, поставили колодец, у которого омывает лицо Мать после недавних слез.
И как же замечательно, что Павел Петрович не отказался поучаствовать в съемках! Ведь это внесло еще один живой блик из прошлого в картину, посвященную памяти.
© Ольга Гурфова
--
Оглавление цикла:
--
<<Следующий пост | Предыдущий пост>>
Удобный путеводитель по моим постам - здесь .
Подписывайтесь на мой канал здесь или в телеграме и получайте больше историй о театре и кино!
Ну и как же без бан-политики: вся информация о ней – вот тут))
