Есть рецензии, к которым очень сложно подступиться. Впечатления наслаиваются друг на друга, никак не складываются в единую картинку, а каждый элемент перетягивает на себя внимание. Спектакль Туминаса именно такой.
Это спектакль, вгоняющий тебя в транс, в серый мир, в котором лишь редко вспыхивают цвета. Первые два часа действие поглощает, третий час ты недоумеваешь, четвертый и часть пятого — впадаешь в состояние глубокого ужаса и дрожи в руках.
“Война и мир” ассоциируется с масштабностью, пышностью и толпой. В итоге из всего перечисленного практически ничего не остается: декорации и действующие лица сведены к минимуму.
Остается только ощущение неотвратимости происходящего, которое выражает громадная серая стена — единственная декорация для всех действий. Благодаря ей плоскость сцены приобретает размер масштабного холста, с ясными и крупными плоскостями. Одежда героев тоже не отличается яркостью — черный, серый и белый.
Аскетизм происходящего можно сравнить с оскароносным фильмом “Сядь за руль моей машины”, где главный герой заставлял актеров читать пьесу Чехова невыразительным механическим голосом, чтобы полностью прочувствать слова. Тут так же. С “Войны и мира” убирается весь внешний лоск, оставляя только скелет из слов. Зритель вынужден сосредоточить внимание на монологах, благо с пышностью слов Толстой справлялся отлично.
Удивлением для меня стал выбор сцен, на которых режиссер решил сделать акценты. Я все пыталась понять, кто же задает тон этому спектаклю? Явно не Андрей Болконский, превращенный Туминасом в механического солдата. Он скорее оттеняет эмоциональность Наташи, как и преувеличенно манерный Анатоль Курагин.
Так и не остановившись на выборе ведущей линии, произведение становится рваным и фрагментарным, герои будто пропадают на какое-то время, чтобы вернуться к зрителю с парой слов, описывающих прошедшие десятилетия. Будто смотришь альбом с фотографиями, каждый раз выхватывая отдельные смазанные кадры.
К этому спектаклю очень хочется применить слово “театральность”, как это бывает в фильмах. Только в последних для меня это скорее комплимент (“кино получилось очень театральное”, говорю я, пытаясь выразить восторг), то “Война и мир” — это театральность в квадрате, и выстроить хоть какое-то отношение к подобному способу очень сложно.
Все меняется в последнем акте. Серый мир взрывается образами, криками и воем отчаяния. У него начинается последний танец смерти, последняя спетая молитва, последний вопль, проникающий сквозь стены театра и громом звучащий над московским небом.
Вместе с этим в одну картинку резко собираются все отрывки, увиденные до этого. И вопрос “зачем?” теперь обращен совсем не к режиссеру и спектаклю.
Римас Туминас, театр им. Вахтангова
«Война и мир».
