Анастасия Григорьевна Александрова (01.02.1948) – актриса театра кукол «Теремок» с 1966 г.
В 2011 году удостоена бронзовой статуэтки VI Саратовского областного театрального фестиваля «Золотой Арлекин» за преданное и верное служение театру на протяжении 45 лет.
С самого начала интервью Анастасия Григорьевна своими словами будто укутала нас в большой уютный плед, сотканный из любви и счастья. Трепетно рассказывая о театре, приоткрыла для нас двери в свой, как она говорит, «родной дом».
Как вы пришли в профессию «артист театра кукол»?
Наверно, я всегда, с рождения, ощущала себя склонной к этой профессии. С самого раннего детства я не расставалась с театром. Много лет ходила в кукольный кружок к нашему бывшему режиссёру Александру Фёдоровичу Чижикову. А потом, когда он ушёл, я пошла в драматический кружок в Заводском районе. Но он меня уже тогда заприметил. Потом я параллельно ходила балетную школу три года. Занятия вели народные артисты из нашего театра оперы и балета. Осенью 1966 г. я пришла в Саратовский театр кукол «Теремок». Меня взял Александр Чижиков на роль Кибальчиша. Театр тогда ещё находился на улице Радищева в здании немецкой кирки. Я была совсем молоденькая, с косичками. Всё время училась. Поступила на актёрский факультет в Москве и училась заочно. Это было что-то вроде курсов. Надо было делать фотографии своих работ в театре и отправлять. Поступила в Куйбышев на режиссёрской отделение, но отучилась только полтора года, поскольку мне невозможно было уезжать из театра, я всегда была занята в главных ролях.
Какие ваши роли запомнились вам больше всего?
Конечно, моя первая главная роль – Кибальчиш. Затем главная роль в спектакле «Настя–клоунастя». А ещё я играла в постановке «Голубой щенок». Была голубым щенком. Вот это моя самая любимая роль. Я когда рассказываю про неё, часто плачу. Вот настолько я вживалась в роль в процессе спектакля. Даже во время самого спектакля на глаза наворачивались слёзы. Когда голубого щенка выкинули из дома, и он ночевал под фонариком, его никто к себе не брал, от этого он был очень грустный. За эту роль я даже получила диплом лауреата второй степени.
Потом я играла у Куприна, который около 15 лет работал в театре главным режиссёром. Это у меня какой-то период был – на взлёте. Я тогда хотела пойти учиться в институт, который только открылся, но мне некогда было. Я работала не только актрисой, но и помрежем, и бригадиром, и 25 лет была в театре председателем профкома. Меня дома-то не было! (Смеётся) Вообще считаю, что театр – это мой родной дом. Я когда сюда прихожу, выздоравливаю, радуюсь. Вот действительно, правду говорят – театр лечит. Может, не всех, а тех, кто его любит. Я часто прошу Людмилу Рослякову: «Пойдём в зал, спектакль какой-нибудь посмотрим». Мы всегда садимся на последний ряд… И это так приятно – ощущать себя артисткой театра кукол. Я настолько люблю эту профессию! Настолько я сливаюсь с театром, что мне действительно кажется, что быть артисткой – моё предназначение. Я точно в своей профессии. Ничего больше не хочу видеть и слышать. Театр – моя любовь!
Поделитесь каким-нибудь секретом для хорошей работы?
Перед началом спектакля я всегда целую куколку, это никто не видит. Глажу её и говорю: «Давай поработаем».
Сложно ли работать над ролью?
Когда я работала над ролью, часто плакала дома. (Смеётся) Потому что у меня ничего не получалось. Я всегда думала «зачем меня режиссёр берёт на главные роли, если он меня так всегда ругает сильно», и терялась по молодости. А однажды я стояла на остановке, уже после спектакля. У нас тогда жена Куприна была главным художником, и она делала спектакль, который мы репетировали. Ну я стою на остановке и реву. А она мне говорит: «Настя, ты чего? Сдача через два дня, а ты так расстраиваешься!» Я ответила: «Вот, сдача через два дня, а режиссёр дал репетировать роль другой актрисе. Значит, у меня что-то не получается!». И тогда она мне сказала вот что: «Он почему это сделал? Чтобы у тебя ревность была к этой роли, чтобы ты больше в неё вложилась».
Вы были любимицей режиссёров?
Нет. У меня как-то не получалось так с режиссёрами, чтобы я была их любимицей, а я работала со многими. Да и я всегда стеснялась с ними общаться за пределами рабочей площадки. Я вообще была очень стеснительная в молодости.
Вы помните, как театр получил своё здание?
Конечно. Когда он переезжал на новое место, на то, где находится сейчас, наш директор Наталья Дмитриевна попросила меня: «Приди, пожалуйста, заложи перед служебным входом бутылку шампанского». И вот где-то там эта бутылка теперь лежит. Её, конечно, замуровали, покрыли асфальтом, но всё же.
Помните ли вы свой первый выход на сцену? Какие ощущения вы испытали?
Может, самый первый я и не помню, но при каждой сдаче спектакля, а у меня их было очень много, я ночь не сплю. Волнуюсь, переписываю свою роль много раз. Так у меня было заведено. Я свою роль обязательно переписывала. И не один раз. Расписывала каждую мизансцену: откуда я выхожу, куда ухожу. У меня всегда было сильнейшее волнение. Но стоит мне отыграть хоть один спектакль, оно становилось намного меньше. Да все переживали, когда сдавали спектакль. Приходила комиссия из Управления культуры (сейчас уже Министерства культуры). По шесть человек.
Как в такие волнительные моменты не растеряться на сцене?
Я в своей жизни никогда не терялась во время спектаклей. То есть не было такого, что все из-за меня встали, и не знают, что делать. В принципе я очень находчивый человек. Спектакли, которые я играю сейчас,вообще знаю наизусть от и до. И если я вдруг заблужусь в действии, то обязательно потом всё исправлю, чтобы партнёру было комфортно, и зритель ничего не заметил.
Вы исполнили множество ролей. А Снегурочку играли?
Играла. До 40 лет. Просили работать. Я уже говорила, что буду выходить, в центр вставать и близко к зрителям не подходить (Смеётся). Ручки красивые делала, и голосок мне позволял эту роль работать. Потом уже волнение пропадало, я входила в образ и была спокойна. Общалась и с родителями, и с детьми, и все были довольны. Но каждый раз на протяжении всех лет работы Снегурочкой перед началом представления у меня было сильнейшее волнение.
Что самое сложное в работе над ролью?
Я всегда отношусь к работе над ролью слишком серьёзно, слишком скрупулёзно. Могу и ночами не спать, и вечерами одна часами сидеть, разложив все записи. Сама прорабатываю то, что наработал со мной режиссёр. Поэтому я с уверенностью говорю, что мне легко роли не давались. Поначалу было сложно входить в роль и играть её, но мои труды не проходили даром. Приятно, что меня отмечали наградами. А когда вручают награды, надо же ответное слово говорить. Главное – не расчувствоваться.
А что обычно говорили?
Ну а что я могу сказать? Что я очень люблю свой театр, актёров, с которыми я работала. Я всех помню, всех уважаю. Молюсь за тех, которых уже нет в живых. Потому что я считаю, что эту цепочку нельзя прерывать, как и нашу историю. Она постепенно нарастает. Моя бабушка говорила: «Даже на камушке трава вырастает, если её поливать». Нас учили, и я с этим согласна, что всегда нужно почитать то, что делали прежде. Когда я только пришла в театр, был у нас спектакль «Честное слово». Я там играла Лису и держала корзиночку старшим актёрам. У них была уже высшая категория. А нам казалось, что мы не дорастём до этого. И вот корзиночку надо было аккуратно подать, бережно, не тряхнуть нигде ни в коем случае. Это была как полноценная роль.
Сложно ли входить в роль?
Иногда я настолько вживаюсь в роль, что могу даже что-то от себя добавить, но только потому, что это идёт изнутри. Это вообще такое счастье, когда бываешь в роли, погружаешься. Бывает, выходишь после спектакля такая довольная. Чувствуешь, что получилось, становишься такой радостной! Да кажется, что вообще все вокруг рады! И я счастлива, что спектакль удачно прошёл. Хочется всех расцеловать.
А другим актёрам подсказываете, как работать?
Я не вмешиваюсь в чужую роль, например, чтобы что-то изменить. Я считаю, что это дело режиссёра. У него есть задумка, а там мало ли что мы видим из зала, когда смотрим спектакль (при сдаче, например). Поэтому я не позволяю себе вмешивается. Могу лишь аккуратно что-нибудь посоветовать. Вдруг человеку понравится, и он попробует.
А какие ваши самые любимые спектакли? Может быть, из тех, что сейчас идут.
Например, «Котёнок по имени Гав» – это мой любимый спектакль. «Морозко» тоже очень люблю, «Весёлую школу». Вообще, те спектакли, в которых я сейчас участвую, они и есть самые любимые. В спектакле «Чебурашка и его друзья» играю Шапокляк. Я вообще купаюсь в этой роли. А когда сливаешься со своим персонажем в спектакле, то ощущаешь радость как у ребёнка. Я считаю, что для артистки, это счастье великое. И потом, раз у меня так бывает, то я считаю, что не зря я работаю в театре уже 56 лет. Поэтому я и считаю его своим домом.
А какая самая запавшая душу кукла?
Самая запавшая в душу кукла… Всё-таки голубой щенок. Я в мизансценах, где ему больно было, даже плакала сама. Меня спрашивали: «Ты зачем всё так близко к сердцу принимаешь?» А я не могу иначе, я его чувствую. Василису играла в «Царевне-лягушке». Меня Шумилин, актёр, ждал из декрета. Роль ставилась специально на меня. Я даже вышла чуть раньше, чтобы он мог приступить к работе.
А расскажите о самых полюбившихся гастролях.
Мне нравились все гастроли. Я любила ездить. И на природу смотреть, на мир вокруг. Хоть раньше мы и не жили в отелях или гостиницах. Спали даже в автобусах, в таком случае получали 80 копеек сверху; ночевали в клубах. Брали с собой постель, возили матрасы и подушки. По молодости это было очень интересно. Играли спектакль утром, затем ехали в другое село и играли для детей в семь вечера, и для взрослых в девять или в десятом часу. Нас просили подождать, пока коров подоят, чтобы все успели посмотреть спектакль. Дома Культуры были полностью заполнены, очень много людей приходило на спектакль. И вот мы где-то в час ночи возвращались в гостиницу по полям, по лугам. И ещё хватало сил петь песни на несколько голосов. А если рано возвращались, обязательно устраивали какие-нибудь вечера. Мне нравилось, когда мы приезжали в Балаково. Нас селили в гостиницу, и я чувствовала себя настоящей актрисой.
Какое самое важное правило вы вывели для себя во время работы в театре?
Во-первых, ни в коем случае не опаздывать. Я всегда стараюсь прийти в театр за час или за 45 минут до начала спектакля. Во-вторых, после второго звонка быть всегда за сценой. Чтобы настроиться, сосредоточиться, подготовиться к роли. Чтобы никого не слышать и думать только о своём персонаже. Вот отсюда начинается спектакль. Ну и, конечно, не осуждать никого и всех уважать. Потому что каждый человек достоин уважения. А когда партнёры не уважают и не понимают друг друга, то это идёт на минус спектаклю. Потому что театр – дело коллективное.
Что бы хотелось сказать зрителям?
Я иногда веду экскурсии по театру. Очень люблю их вести: общаться со зрителями, играть маленькие роли, пусть даже не свои. Например, есть у нас кукла цыплёнка в яйце. Что он может? Я тут же сочиняю, задействую детей в игре, получая огромное удовольствие. Всегда приятно, когда после экскурсии зрители хотят ещё раз на неё попасть. Значит, что-то получается. Так вот, я всегда им говорю: «Ребята, я вас очень люблю, вы – мой зритель. Я чувствую ваше дыхание в зале». Действительно чувствую, когда зритель понимает меня. Когда ему нравится спектакль, я это тоже чувствую. И добавляю: «Любите наш театр так, как его люблю я».
